Злой ветер с Каталаунских полей (СИ)

Встаю я с дивана и твёрдой поступью направляюсь в прихожую. Нинка идёт за мной и язвительно так спрашивает:

- И куда это вы, Филипп Сергеевич, так резво вдруг засобирались?

- Куда, куда? На кудыкину гору, Нина Егоровна. Куда вы меня послали, туда я и собираюсь. Я ведь у вас, Нина Егоровна, оказывается пень дремучий, копыто неподкованное, работяга необразованный. Пойду на улицу, прогуляюсь, может, что и подвернётся неожиданно, в плане политического образования и объяснения текущего международного момента. Тем более, что день сегодня нерабочий, выходной сегодня день. Суббота.

- Да, пожалуйста, Филипп Сергеевич, больно нужно мне вас задерживать и всяческие препятствия вашему желанию добровольному чинить. Отправляйтесь, куда вам заблагорассудиться, только не забудьте, по дороге гуляючи, в булочную заскочить. Хлеба свежего купить и булочек маковых к чаю.

- Отлично, - говорю, - Нина Егоровна. Куплю я вам булочек маковых и хлеба я вам тоже куплю, даже не сомневайтесь. Давайте, - говорю, - деньги и я пойду. А сам жду, какой ответ мне будет на это предложение.

Смотрю, ничего. Скривилась, Нинка, конечно, но промолчала. Сходила в комнату, принесла деньги, пакет пластиковый, отдала и напоминает мне ехидным тоном:

- Запомните, мол, Филипп Сергеевич, купите булочки маковые, рулетиками, по двенадцать рублей пятьдесят копеек за штуку. Восемь штук булочек, буханку белого хлеба и каравай чёрного. Чёрный выбирайте с корочкой, не сырой. Проверьте, прежде чем возьмёте. Вилочкой такой специальной потыкайте аккуратно и берите. Да не забудьте на кассе сдачу пересчитать, уважаемый Филипп Сергеевич.

- Ах, ты язва, - разговариваю я про себя. - Беру деньги в кошелёк, пакет сворачиваю в карман и за дверь. А за дверью, граждане, солнышко играет, сосули, с прошлого года с крыш не сбитые, искрятся и тают, воробьи в снегу неубранном бултыхаются, машины на проезжей части буксуют. Весна, граждане! Самое время в чем-нибудь общественном полезном и значимом поучаствовать. Не успел я об этом подумать, гляжу, мимо автомобиль агитационный проезжает. По бортам плакаты развешены, на крыше громкоговоритель надрывается.

- Поспешите, дорогие товарищи, на предвыборную встречу с кандидатами в депутаты от такой-то общенародной партии. Митинг начинается в городском парке культуры и отдыха через двадцать пять минут. Торопитесь, граждане, кому не безразлична судьба нашей многострадальной родины, выразить своё к ней отношение и оказать посильную поддержку в деле благополучного её развития и дальнейшего экономического и социального процветания!

- Надо же, - радуюсь, - на ловца и зверь в момент подходящий образовался. Очень это для меня удачно складывается. Тут же разворачиваюсь, и скорым шагом по тропинке, через сугробы протоптанной, чешу безостановочно в парк. От моего дома до парка культурного отдыха двенадцать минут хода. При условии, что двигаешься летом и по чистым тротуарам, а в марте и по снегу меньше чем за минут двадцать не добраться. В общем, когда я на месте оказался, там уже человек, примерно шестьдесят-восемьдесят, точно находилось. Публика собралась разная, пестрая, можно сказать собралась публика, но всё больше ветераны, да пенсионеры. Одеты по разному: кто хуже, кто лучше. В руках транспаранты держат, партийными флагами размахивают, галдят, лозунги скандируют, песни революционные запевать пытаются. Начнут куплет и баста, замолкают. Никто слов дальше не первого куплета не помнит. Помолчат и давай гомонить пуще прежнего. Ну, чисто галки, прошу прощения за некорректное сравнение, на помойке.

Старшие у них на трибуне самосборной кучкуются. Вот те, натурально, представительные товарищи: гладкие, побритые, щекастые. Одни, повернувшись к народу боком, между собой беседуют, другие стоят, вцепившись в перила, орлами вдаль целятся, поглядите, мол, какие мы борцы с прогнившим режимом, несгибаемые и целеустремлённые. Главный их посередь гвоздём торчит, перед микрофоном мается, плечами нервно дёргает и радиотехника подгоняет. Видимо, проблемы у него какие-то с громкой связью.

Огляделся я таким образом и про себя размышляю, где бы мне поудобней устроиться, чтобы как бы и чужим среди остальных не выглядеть, и одновременно непричастным к этому мероприятию показаться. В толпе не годится, в случае чего заметут, не отвертишься, оставаться на месте тоже нет никакого резону, от народа далековато и ораторов толком не услышишь, несмотря на усилители. Следовательно, требуется мне поближе к трибуне обосноваться.

- Ладно, - думаю, - пристроюсь где-нибудь сбоку, чтобы в случае чего легко и беспрепятственно отсюда свинтить.

Только я об этом успел подумать, вижу, что-то непонятное вокруг начало твориться. Неизвестно откуда вдруг появились какие-то молодые люди, в синтетических курточках, шеи трёхцветными шарфами обмотаны. Юркие, сволочи, бегают вокруг митингующих, кидаются чем-то и на людей из баллончиков брызгают. Народ поначалу, конечно, не разобрался, кто там, чего там и зачем в него швыряется и дрянью всякой беспричинно поливает. Те, которые с краю стояли, начали к центру сбиваться, а те, которые у трибуны устроились, внимания на крайних вообще не обращали, пока какой-то гражданин, в которого молодчики со всего размаху в грудь угодили, не закричал возмущённо:

- Да что же это такое, граждане, делается посреди законного выходного дня?! Чтобы в меня бессовестно какашками собачьми бросались и газом перцовым в глаза безнаказанно брызгали!! Ах, ты, мать твою, перемать!!

Тут громкую связь срочно починили. Главный в микрофон вцепился и орёт дурным голосом:

- Граждане, сохраняйте спокойствие! Товарищи, остановитесь! Мы мирные люди и уважаем законы Российской Федерации! Не поддавайтесь, граждане! Это провокация! Преступный режим, руками подстрекателей и провокаторов..! ... ... ...

Куда там! Мужчина, которому верхнюю одежду собачьим дерьмом испачкали, обидчика отловил и в лицо ему, натурально, дать нацелился. Одной рукой пацана за грудки цепко держит, другую на размах отводит. Сейчас развернётся и отломится пацану не по-детски. А парнишка-то из себя весь квёлый, субтильный, тощий. Рвётся прочь, извивается, дёргается, лицом побелел. Юноша интеллигентной наружности. Студент, одним словом. Такого с ног повалить не проблема. Такому обычного щелбана достаточно, не то что кулака мозолистого, пролетарской силой до упора налитого. А кулачище у мужика, доложу я вам, ого-го! Попадёт, враз с копыт долой, не забалуешь. Чистое смертоубийство.

Однако не произошло. Замахнулся мужик, но ударить студента не успел. К молодёжи подкрепление нежданно подскочило. Человек пятнадцать. Крепкие ребята, сразу видно, что спортсмены. Парнишку у мужика вырвали, и за мужчину самого принялись. Народ, конечно, этого не стерпел, на выручку бросился. И началось. Вместо разрешённого политического мероприятия несанкционированный хулиганский махач! Куликовская битва, Ледовое побоище! Шум, гам, крики, суматоха. Чувствую я, дело принимает неприятный оборот. Надобно мне отседова побыстрее сваливать, пока ещё никто не препятствует. Митинг - митингом, а массовая драка - массовой дракой. Это, как говорится, совершенно другая уголовная статья. Только я об этом рассудил, как женщина следом вопить начала:

- Батюшки мои! Люди добрые, рятуйте! Убиваю-ю-ю-ю-т!