Пешка

ФТУ сдает внаем рабочую силу для любых работ — где только командирам требуются дополнительные рабочие руки, а вернее, куски мяса. Обычно контрактники выполняют то, что нормальные граждане делать не будут. Управление использует каторжников и в своих собственных операциях, например в шахтах, где они добывают телхассиум на осколке взорвавшейся звезды по имени Синдер, что находится в Колониях Рака.

Элнер с Испланески странно на меня посмотрели.

— Ну, это не совсем то, что меня тревожит, — заметил Испланески, все еще оставаясь добродушно настроенным. — Меня заботит то же, что и леди. Я контролирую Агентство Труда, а его деятельность затрагивает жизнь огромного количества людей, которые входят в так называемую группу риска, ибо они скорее других могут оказаться в опасности из-за злоупотреблений корпораций в использовании наркотиков. Я верю, что человеческое достоинство и свобода выбора стоят того, чтобы за них бороться; что права личности должно защищать и отстаивать любой ценой. Я не хочу, чтобы с людьми, находящимися под моим надзором, плохо обращались, а они даже не имели бы права опротестовать это.

— Вы хотите, чтобы ваши рабы имели свободу и право есть всю ту грязь, которой кое-кому нравится их кормить, но облегчать им прием пищи с помощью наркотиков вам не по нутру? — спросил я. — Пока кто-то платит вам за их время…

Улыбка с лица Испланески исчезла:

— Нет, не так. Я работаю на ФТУ, потому что агентство существует как вполне жизнеспособная, гуманная альтернатива: индивидуумы, которым не удалось получить право на жительство и постоянное гражданство в корпорациях, имеют возможность обратиться к нам. Это дает им стартовый толчок, как бы второй шанс. Полезная тренировка для будущей жизни. «Контрактный Труд строит миры». — Испланески указал на эмблему, налепленную на стене позади его кресла.

Я смотрел на Испланески в упор. Он, должно быть, самый совершенный лицемер и ханжа, которого я когда-либо видел в жизни. Или патологический лжец, потому что его мысли вполне соответствовали его словам.

— С вами все в порядке? — участливо осведомился Испланески.

— Сколько рабов вы ободрали, чтобы обтянуть кожей эту кушетку? — выговорил я.

— Ради всех святых! — пробормотал он, — Вы — анархист, сын мой, или просто пиво ударило вам в голову?

Я расстегнул браслет, снял его, поднял руку так, чтобы он увидел широкую полосу белесой паутины шрамов вокруг моего запястья. Испланески не знал, что это такое.

— Мне случалось работать на вас, — сказал я.

Он поднял брови.

— Ну, вы, похоже, прошли через эти испытания, не потеряв своего скальпа, — ледяным тоном парировал Испланески.

Я потянулся было рукой за спину, чтобы задрать рубашку и показать этому ублюдку… Но тут отчаянная злость Элнер вцепилась колючкой в мой мозг. По ее глазам я понял, что она мне не верит.

— Мадам, я…

— Да, конечно, вы можете идти, — Элнер махнула рукой, отсылая меня. — Возвращайтесь в офис, я поговорю с вами там.

Слова прозвучали угрозой. Я никогда не слышал такого от Элнер. Да, она будет говорить, но не станет слушать. Элнер бормотала какие-то извинения Испланески, что-то вроде «он не вполне здоров».

Я вышел из комнаты, оставляя позади две пары глаз, пристально смотрящих мне в спину. Воспоминания преследовали меня, потому что не существовало места, где бы я мог от них спрятаться. Сутулясь, я медленно шел по коридорам и залам, унося с собой тяжелый сырой ком болезненно ноющей глупости.

— Ну, оруженосец… — опять, как чертик из коробочки, передо мной неожиданно возникло дергающееся и ухмыляющееся лицо Дэрика Та Минга. — Где же твоя леди в белых доспехах?

Черт! Единственное существо во всей Вселенной, которое я хотел бы лицезреть в последнюю очередь. Я пожал плечами, будучи не до конца уверенным, как и всегда при встрече с ним, о чем он говорит. Мне стало жутко: неужели он все дни так проводит, бродя по залам и выискивая жертвы?

— Я думал, ей полагается быть с тобой, — напирал Дэрик, не отставая ни на шаг. — Или vice versa [5] , это то, за что тебе платят. Я прав?

— Не сегодня, — ответил я, и мои кулаки сжались.

— Сэр.

— Что? — Я взглянул на него.

— Скажи «сэр»… У тебя с этим плохо обстоит, да? Знаешь, что за твоей спиной говорит о тебе Элнер? «Вы можете нарядить его, как вам вздумается, но брать его с собой никуда нельзя».

— А я думал, что слово «сэр» используют только Для выражения уважения.

Дэрику потребовалась целая минута, чтобы снова открыть рот, потому что он не поверил, что я сказал это. Но потом он засмеялся:

— Знаешь, мне кажется, что я восхищен тобой, Кот. Тебе и вправду до черта, что мы думаем о тебе… или ты просто слишком наивен, чтобы представить, что мы можем с тобой сделать?

Я похолодел, чувствуя, что Дэрик не шутит. Но продолжал идти, глядя на свои ноги, делающие шаг за шагом.

— Джули никогда не говорила мне, что у нее есть брат.

— И не удивительно. Она ненавидела меня, потому что я — нормальный. Однажды, когда мы были еще маленькими, она пыталась меня убить — столкнуть с балкона нашего загородного дома на Ардатее.

Нахмурясь, я поднял голову. Дэрик улыбался.

— Должно быть, у нее была на то веская причина, — заметил я, отводя взгляд и ускоряя шаги.

Дэрик не отцеплялся, вися на мне, точно собака, вонзившая клыки в добычу. Что ему надо? Ведь весь этот спектакль неспроста. Дэрик меня встретил не случайно. Какие у него проблемы? Под наркотиками ли он или просто его собственная кровь — кровь Та Мингов — так испохабила его, оттрахав и выворотив наизнанку его душу? Если, конечно, у такой шлюхи, как Дэрик, вообще осталась душа.

— И что так привлекло тебя в моей сестре? Нормальные люди считают псионов омерзительными. Их мысли вползают в твои… или они останавливают твое сердце… мыслью. Ты знаешь. Конечно, может ты находишь, что это эротично, ну, вроде некрофилии или когда кто-то ссыт на тебя…

Я резко развернулся, поднимая кулак и даже не заботясь о том, что с полсотни свидетелей, а электронных глаз и того больше, увидели бы сейчас, как я выбиваю дерьмо из члена Конгресса…