Война Калибана

Все это что-то значило и в то же время не значило ничего. Еще несколько часов назад Бобби принялась бы раздраженно искать пульт управления, чтобы включить звук и разобраться в происходящем.

А теперь она предоставила картинкам течь мимо, пропуская их, как камень в речном русле пропускает воду.

Молодой человек, с которым она несколько раз сталкивалась на «Да-Джанге», но так и не познакомилась, пробежал через приемную, усердно выстукивая что-то на терминале. На полпути через комнату он проговорил:

— Вас ждут.

Бобби далеко не сразу поняла, что юноша обращался к ней. Как видно, ее акции упали так низко, что посыльные предпочитают не смотреть ей в лицо. Этот факт тоже ничего не значил. Вода протекла мимо. Бобби, крякнув, поднялась на ноги. Час прогулки на полном g сказывался сильнее, чем она ожидала.

Она немного удивилась, обнаружив, что Торссон занял самый маленький кабинет в отделе. То ли он был равнодушен к статусу, молчаливо определяемому по размеру офиса, то ли действительно оказался наименее важным членом делегации. Бобби не хотелось вычислять, какой из двух вариантов ближе к истине. Когда она вошла, Торссон не поднял головы от терминала на столе. Бобби не задело его невнимание, даже если разведчик и вздумал преподать ей урок. В маленьком кабинете не было стула для посетителей, и боль в ногах занимала все ее мысли.

— Я, вероятно, погорячился, — наконец заговорил Торссон.

— О?

Отвечая, Бобби соображала, где бы раздобыть еще стаканчик того чая с соевым молоком.

Торссон поднял взгляд, на его лице появилась мумия теплой улыбки.

— Давайте объяснимся. Несомненно, своей вспышкой вы подорвали наш кредит доверия. Однако, как заметил Мартенс, я сам виноват в том, что недооценил тяжесть полученной вами травмы.

— А, — сказала Бобби. За спиной Торссона висела фотография в рамке: городской вид с высокой металлической конструкцией на первом плане. Конструкция слегка напоминала скелет старинной ракеты. Подписано было: «Париж».

— Так что я не стану отсылать вас домой, а оставлю здесь, в штате. У вас будет возможность загладить свою ошибку.

— Зачем? — спросила Бобби, впервые взглянув ему в глаза. — Зачем я здесь?

Тень улыбки на лице Торссона сменилась столь же слабым призраком недоумения.

— Простите?

— Зачем я здесь? — повторила она, не думая о дисциплинарной комиссии. Важнее казалось, удастся ли ей получить новое назначение на Ганимед, если Торссон не отошлет ее на Марс. А если не удастся, отпустят ли ее в отставку? Позволят ли просто бросить службу и купить билет на свои деньги? При мысли о расставании с десантом Бобби погрустнела. Это было первое сильное чувство за последнее время.

— Зачем вы?.. — начал Торссон, но Бобби перебила:

— Ясно: не для того, чтобы обсуждать монстра. Честно говоря, если я здесь только для вида, то предпочла бы вернуться домой. У меня есть дела…

— Вы, — с напором произнес Торссон, — будете делать то, что я скажу, и тогда, когда я скажу. Понятно, сержант?

— Да, — ответила Бобби, чувствуя, как уходит мимо нее вода. Она — камень, все это ее не задевает. — Сейчас мне надо идти.

Она отвернулась и вышла. Торссон даже не успел оставить за собой последнего слова. Идя мимо кабинетов к выходу, Бобби увидела в кухонном уголке Мартенса, который подсыпал растворимые сливки в чашку кофе. Психолог тоже заметил ее.

— Бобби! — произнес он. В последние дни он стал держаться более фамильярно. Имея дело с другим мужчиной, она сочла бы это прелюдией к роману или сексу. Мартенс же, по всей вероятности, держал фамильярность вместе с другими инструментами в наборе для ремонта «сломавшихся десантников».

— Капитан, — ответила Бобби и остановилась. Выходная дверь тянула ее к себе, но Мартенс не сделал ей ничего плохого, а у Бобби возникло странное предчувствие, что она видит этих людей в последний раз. — Я ухожу. Вам больше не придется тратить на меня время.

Он улыбнулся своей грустной улыбкой.

— Хотя я, по-моему, ничего не добился, но не считаю, что «тратил время». Мы расстаемся друзьями?

— Я… — Бобби замолчала, чтобы проглотить комок в горле, — я надеюсь, это не повредит вашей карьере.

— Вот уж что меня не тревожит, — сказал Мартенс ей в спину. Бобби уже шла к дверям и не обернулась.

В коридоре она достала свой терминал и набрала оставленный Авасаралой номер. Ее сразу переключили на голосовую почту.

— Хорошо, — сказала Бобби, — я согласна работать.

В первом дне на новом месте обычно присутствуют и чувство свободы, и страх. Бобби при любом новом назначении неизменно боялась, что не справится с порученным делом, что не так оделась или не то сказала, что все ее ненавидят. Но эти опасения, как правило, заглушала уверенность, что новое место позволяет заново создать себя, выбрать образ по собственному вкусу и что все пути перед ней открыты — хотя бы ненадолго.

Даже то обстоятельство, что Авасарала все не хотела ее замечать, не заглушало этого чувства.

Попав в кабинет к новой начальнице, Бобби уверилась, что выделенные марсианам помещения были показухой. У замминистра хватило влияния, чтобы одним телефонным звонком вывести ее из-под командования Торссона и обеспечить мелкую должность в ООН. Однако в ее кабинете лежал дешевый ковер и стоял неприятный запах застарелого табачного дыма. И стол был старый, потертый. И никакого вишневого дерева. Выделялись здесь только любовно расставленные свежие цветы и статуэтка Будды.

Авасарала излучала усталость. Под глазами лежали темные круги — их не было на совещании, а в полутемном баре Бобби могла их не заметить. Женщина в голубом сари казалась маленькой за огромным столом, словно девочка, разыгрывающая взрослую. Только седые волосы и морщины у глаз выдавали возраст. Бобби она вдруг представилась в облике старой куклы, истерзанной детьми, которые заставляют ее двигать ручками-ножками и усаживают за чаепитие с плюшевыми зверушками. Улыбку удалось сдержать с таким трудом, что от напряжения заныли щеки.

Авасарала постучала по настольному терминалу и недовольно хмыкнула. «Не дадут тебе больше чаю, кукла-бабушка, хватит с тебя», — подумала Бобби и подавила смешок.

— Сорен, вы опять переложили чертовы файлы, я ни хрена не могу найти.

Подтянутый молодой человек, который ввел Бобби в кабинет, а потом словно растаял в воздухе, теперь откашлялся. Бобби подскочила от неожиданности — не думала, что он так близко.

— Мэм, вы просили переместить несколько…

— Да-да, — перебила Авасарала, все сильнее стуча по экрану, словно надеялась вбить свое требование в электронные мозги. Бобби припомнила, как некоторые повышают голос, когда втолковывают что-то иностранцам. — А, вот они, — раздраженно буркнула Авасарала. — Зачем вы их сюда?..

Еще несколько движений пальца — и терминал Бобби звякнул.

— Вот, — сказала новая начальница, — доклад о положении на Ганимеде со всеми моими замечаниями. Прочтите сегодня же. Может быть, позже я пришлю вам последние новости — надо кое-кого вежливенько расспросить.

Бобби вытащила терминал и наскоро пролистала присланные файлы. Сотни страниц. Первой ее мыслью было: «Она и вправду ждет, что я за день все прочитаю?» За ней последовала другая: «Она и вправду отдала мне все, что знает?» Поведение властей Марса рядом с этим выглядело совсем нехорошо.

— Много времени это не займет, — продолжала новая начальница, — там почти ничего нет. Наши слишком высоко оплачиваемые консультанты надеются скрыть тот факт, что ничего не знают, растягивая доклады вдвое против необходимого.

Бобби кивала, но ощущение «не справлюсь» начинало вытеснять радость новизны.

— Мэм, разве сержант Драпер допущена?.. — вмешался Сорен.

— Да, я ее допускаю. Бобби, вы допущены, — заглушила его протест Авасарала. — Не тяните кота за яйца, Сорен. У меня чай кончился.

Бобби сознательным усилием подавила желание обернуться к Сорену. Положение и без того было достаточно неловким, не стоило напоминать, что его унизили на глазах иностранки, которая провела на службе без году семнадцать минут.