Фомич - Ночной Воин

Раздался грозный рык, повалил чёрный дым, взметнулось облако пыли, а когда оно рассеялось, мы ахнули: Оглобля лежал неподвижно, отброшенный в сторону мощным ударом. Балагула сидел на траве, ошалело мотая головой.

Чудище тихо рычало, иногда даже повизгивало. Кусок хвоста у него был начисто обрублен. Очнувшись, оно стало подниматься на раненые лапы.

Фомич тут же бросился на него, а с другой стороны Чёрный Колдун ловко набросил свой плащ сразу на обе головы Чудища.

- Руби его! - закричал Колдун Фомичу.

Но тот стоял, и знаком остановил двинувшихся ему на помощь Чёрных Воинов.

- Ну, мышь летучая! - рявкнул он. - Стряхивай плащ с глаз. Я хочу, чтобы ты кое-что увидел перед смертью. Ну?!

Чудище сбросило плащ и в ярости оглянулось на Фомича.

Тот выставил вперёд щит. Тот самый щит с серебряной подковкой на красном фоне. На нее-то и показывал Фомич Чудищу.

- Узнаёшь подковку? То-то! Мы - Русичи! Мы наследники самого Георгия Победоносца! Нас можно убить, но победить нас никто никогда не сумеет!

И Фомич бросился на Чудище. Ему удалось подойти к нему совсем близко, оно не решалось извергать пламя, боясь ещё раз опалить само себя, а пыталось достать Фомича зубами, ударить лапой или крылом.

Всё это ему плохо удавалось, мешали многочисленные ранения, полученные в жестокой битве. Но всё же оно собралось с силами. Чудище сделало рывок, щёлкнуло пастью, и тут же его голова полетела на землю.

Чудище зарычало, взвыло, забило обрубком хвоста, а Фомич в это мгновение запрыгнул ему на спину и отсёк последнюю голову.

Из обрубка шеи повалил густой чёрный дым. Чудище сморщилось, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух.

Фомич, не обращая внимания на радостные крики и на звон приветствующих его мечей о щиты, побежал к Оглобле.

- Ты слышишь?! Слышишь?! Это твою победу приветствуют храбрые воины. Ты победил, Оглобля! Ты победил самого страшного врага - свой страх!

Оглобля медленно открыл глаза и сказал, с трудом произнося каждое слово:

- Это не я... Это вы победили Чудище...

- Мы все победили Чудище, вместе с тобой, а свой страх ты победил сам, в честном поединке.

Оглобля слабо улыбнулся и посмотрел кругом:

- Всё. Ухожу я от тебя, Фомич. Не смогу я тебе дальше помочь. Ты уж извиняй, если что не так. Придётся Кощея тебе одному воевать, без меня. Впрочем, вон сколько у тебя помощников... Если встретишь в Царстве Мертвых... Да нет, не встретишь... Я сам её найду. Куда бы я ни попал... Куда бы я ни попал...

Он замолчал. Оглобля ушёл в самый дальний свой последний поход. А может, продолжил тот поход, который начинается у каждого из нас с рождения: умирать и снова возрождаться, и снова умирать...

Царство Мёртвых - это нечто неведомое...

Ушёл Оглобля. И насыпали посреди Гиблого Места Курган, под которым схоронили отважного Воина, так и не сумевшего вернуть в мир живых свою любимую, и погибшего, помогая вернуть чужую, которую так никогда и не увидел.

- Ну что, пошли? - спросил Чёрный Колдун, когда мы все молча постояли у Кургана, прощаясь с другом. - Вот она, Мёртвая Гора, ждет нас.

Мы все посмотрели туда, куда он показал. Там сверкала полированными гранями абсолютно гладкая Гора. Чёрная, высоченная, крутая, на вершине которой росло такое огромное дерево, что даже снизу его было видно.

- Ну, вот мы и дошли. Ещё немного, и наш путь завершится. Вот там, на верхушке этого Самшита - сундук, - сказал Фомич. - Дело за малым. Залезть на скалу и взять то, что нужно...

Он помолчал, разглядывая Гору, и добавил:

- Если нас допустят...

Мы пригляделись и увидели, что у самого подножья Горы выстроились стройные шеренги Воинов. Их было очень много. Чёрными рядами сомкнулись они вокруг Горы, образуя живой щит. Колыхался над ними целый лес копий, сверкали мечи. Сплошная стена стали и железа преграждала нам путь.

- Всё лишнее оставляем здесь, - распорядился Фомич. - Даже еды с собой не брать, лишнюю одежду оставить. Победим, - найдём чем отпраздновать, а нет, так нас самих вороны склюют.

Быстро собравшись, выбросив без сожаления всё лишнее, мы присели немного отдохнуть перед боем.

Откуда-то сверху, над нашими головами раздалось печальное:

- Ку-ку! Ку-ку!

- Никак наша Кукушка? - вскинулся я.

- Откуда? - лениво отозвался Балагула, сидевший на земле, вытянув ноги и с блаженством шевелил чудовищными когтями. - Да и голос у нее живой, а у нашей противный, механический...

- Кукушка, кукушка, сколько мне лет жить осталось? - спросил я.

- Ку-ку-ку-ку-ку...

Щедрая кукушка отвалила мне столько сотен лет, да так быстро, что я даже со счёта сбился.

- Спасибо, птица! Столько люди на свете не живут, сколько ты мне наобещала! - рассмеялся я.

- А мне сколько лет жить? - высунулся Балагула.

Кукушка молчала.

- Кукушка, кукушка, сколько я лет жить буду?

Опять тишина.

Балагула занервничал:

- Сколько я лет жить буду, птица страшная?! - заорал он, вскакивая на ноги и прыгая около дерева.

- Ты прямо сейчас помрёшь, я тебя сама заклюю! За голос механический! - ответила наша Кукушка, а это была именно она.

- Ты что это без спроса сюда прилетела? - строго спросил её Фомич.

- А кто такие вещи спрашивает? - обиделась Кукушка.

Они о чем-то спорили, галдели. А я прикрыл глаза и вспомнил, как вошёл впервые в Сторожку...

Всего два-три дня назад у меня была другая жизнь, совершенно не похожая на эту: фантастическую, наполненную опасностями и приключениями.

- Вставай! Битву проспишь! - крикнули у меня над ухом.

Глава двадцать седьмая

"Есть упоение в бою..."

Я вскочил и увидел движущуюся на нас лавину вражеской армии. Но испугаться времени не было. Фомич и Чёрный Колдун расставляли наших бойцов в каре.

По краям поставили Чёрных Воинов, которым повязали на рукава белые шарфы, чтобы в бою своих не посечь.

Кондрату и Балагуле на этот раз поручили выносить из боя раненых, помогать Бороде. Они попытались спорить, но Фомич только рукой махнул.

Наше маленькое войско, построенное треугольником, повёрнутым острым углом к врагу, стояло на месте, ожидая.

Воины Кощеевы надвигались всё ближе, ближе... Качались выставленные вперёд копья, казалось, слышен уже мерный шаг чёрных шеренг...

Вдруг, не дойдя до нас, эта лавина, которую, казалось, ничем не остановить, сама застыла как вкопанная.

Первая шеренга расступилась. В образовавшееся в рядах пространство выехал верхом на белом коне всадник. Он был весь в сером, с длинным копьём в руках.

Всадник выехал на середину между шеренгами своих воинов и наших, поднял вверх руку и прокричал:

- Вызываю на поединок! Выходи, кто смелый!

И поднял коня на дыбы, удерживая его так уздой.

- Вот балбес, коня портит, - зло пробормотал Чёрный Колдун. - Знаете это кто? Это - мой братец, Серый Колдун.

И не сказав больше ни слова, сбросил с плеч свой плащ мне на руки, а сам пошёл, почти побежал, навстречу всаднику, через всё поле. Почти без доспехов, с непокрытой головой, без лошади, без копья, с одним мечом в руке, даже щит не взяв.

Мы ахнули от такого безумного поступка. Враги же наши, наоборот, возликовали, застучали мечами о щиты, разразились победными криками и придвинулись ближе. Мы продвинулись на такое же расстояние.

Чёрный Колдун подошёл почти вплотную к брату. И тут случилось самое невероятное: он вложил меч в ножны.

Брат же его, не обращая внимания на то, что противник безоружен и беззащитен, направил коня вскачь прямо на Чёрного Колдуна, целясь копьём ему в сердце.

Взметнулась пыль, и всем нам показалось, что длинное копьё пронзило Чёрного Колдуна насквозь...

Серый Колдун едва не вылетел из седла, пронзив пустоту, перед ним никого не было, а Чёрный Колдун стоял у него за спиной.

- Ты с кем это воюешь, братец? - спросил он насмешливо всадника.