Королева бурь

— Я вообще не верю в богов! — выкрикнула Кассандра. Горечь, звучавшая в ее голосе, была такой сильной, что гнев Ренаты моментально улетучился. Она слишком хорошо знала это чувство и сама еще не вполне избавилась от него.

— Я не собиралась ссориться с тобой. — Она нежно обняла девушку. — Ты еще молода и неопытна. Когда научишься пользоваться своим лараном, ты начнешь по-другому смотреть на вещи. Когда-нибудь ты перестанешь полагаться на Эллерта в решениях, будешь сама отвечать за свои поступки.

— Я никогда не думала об этом, — прошептала Кассандра, уткнувшись лицом в плечо Ренаты. — Если бы я была сильнее, я не стала бы возлагать на него такую ношу. Я винила его в своих несчастьях, однако он делал лишь то, что был обязан. Научат ли меня здесь быть сильной, Рената? Такой же сильной, как ты?

— Надеюсь, ты будешь сильнее меня, чиа, — ответила Рената, поцеловав девушку в лоб. Но ее одолевали мрачные мысли. «Я держу наготове добрые советы для других, однако не в состоянии справиться с собственной жизнью. Уже третий раз убегаю от брака, отправляясь с неизвестной миссией в Алдаран, к девушке, которую не знаю и до которой мне нет никакого дела. Мне следовало бы остаться здесь и бросить вызов отцу, а не бежать в Алдаран. Кем мне приходится эта девчонка, что я должна наплевать на собственную жизнь ради того, чтобы помочь ей?»

Однако она знала, что выбор определялся ее положением лерони, имеющей врожденный талант и прошедшей полный курс обучения в Башне. Такая честь обязывала ее делать все возможное, чтобы помочь другим, менее удачливым, овладеть своим непрошеным или опасным лараном.

Кассандра уже успокоилась.

— Эллерт уедет, не попрощавшись со мной? — спросила она.

— Нет, дитя мое. Конечно же нет. Корин уже разрешил ему покинуть круг. Сегодняшнюю ночь вы проведете под одной крышей и сможете надлежащим образом попрощаться друг с другом.

Она не сказала Кассандре о том, что будет сопровождать Эллерта в его поездке на север; об этом должен был сообщить сам Эллерт, в то время и в тех выражениях, которые сочтет необходимыми.

— В любом случае при нынешнем положении дел один из вас должен уехать, — добавила она. — Ты знаешь, что, когда в круге начнется серьезная работа, вам придется жить порознь и хранить целомудрие.

— Не понимаю, — пробормотала Кассандра. — Корин и Ариэлла…

— …вместе работают в матриксном круге больше полутора лет, — закончила Рената. — Они знают границы дозволенного и никогда не перейдут их. Придет день, когда ты тоже это узнаешь, но пока что тебе будет слишком трудно придерживаться ограничений и постоянно напоминать себе о них. Тебе пора учиться, ни на что не отвлекаясь, а Эллерт будет… — она лукаво улыбнулась, — будет именно таким отвлекающим фактором. Ах, эти мужчины! Мы не можем жить ни с ними, ни без них.

Кассандра рассмеялась, но в следующее мгновение ее лицо снова омрачилось.

— Я знаю, что ты говоришь правду, однако не могу вынести мысли о том, что Эллерт должен покинуть меня. Ты никогда не любила, Рената?

— Нет, чиа; во всяком случае, в том смысле, какой ты вкладываешь в это слово.

Рената привлекла Кассандру к себе, остро ощущая своим эмпатическим лараном страдание другой женщины. Кассандра беспомощно расплакалась у нее на груди:

— Что мне делать, Рената? Что я могу сделать?

Лерони покачала головой, отсутствующе глядя в пространство. «Узнаю ли я когда-нибудь, что означает любовь? Захочется ли мне узнать, или подобное чувство — лишь ловушка, в которую женщины попадают добровольно, отказываясь от права распоряжаться своей жизнью? Не так ли все женщины Доменов стали не более чем роженицами и игрушками для чужой похоти?» Но страдания Кассандры были для нее более чем реальными. Глубина чужих эмоций смущала и беспокоила Ренату.

— Если ты так горюешь, милая, то ты можешь сделать так, что разлука с тобой окажется невыносимой. Он будет слишком бояться за тебя, чувствовать себя виноватым при мысли о том, что он оставляет тебя в таком отчаянии.

Кассандра с трудом удержалась от рыданий.

— Ты права. Я не должна прибавлять к его страданиям свои. Я не первая и не последняя жена Хастуров, которой суждено увидеть, как муж уезжает от нее, не зная, когда он вернется и вернется ли вообще. Но его честь и успех его миссии находятся в моих руках, и к этому следует относиться серьезно. — Она упрямо выставила свой маленький подбородок. — Я найду в себе силы проститься с ним. Скрепя сердце. Но, по крайней мере, я буду знать, что Эллерт отправляется в путь без страха за меня.

На следующий день из Хали на север выехал маленький отряд. Донел, как гонец лорда Алдарана, скакал впереди; Эллерта сопровождали знаменосец, положенный ему как наследнику Элхалина, и стражник с белым флагом. Он не взял себе даже телохранителя. Рената тоже отказалась от свиты, заявив, что в военное время такие излишества непозволительны. С ней отправилась лишь пожилая горничная Люсетта — незамужняя женщина в Доменах не могла путешествовать без старшей спутницы.

Эллерт ехал молча, отдельно от остальных, терзаемый воспоминаниями о Кассандре в момент их прощания. Он думал о ее прекрасных глазах, наполненных слезами, и о мужественных попытках удержаться от рыданий. По крайней мере, жена не беременна; в этом боги сжалились над ними.

Если боги в самом деле существуют и если им есть дело до человечества…

Хастур мог слышать, как Рената, скачущая впереди, оживленно беседует с Донелом. Они оба казались очень молодыми и веселыми. Эллерт знал, что он старше Довела лишь на три-четыре года, но чувствовал себя глубоким стариком. «Видеть то, что будет, то, что может случиться, и то, чего не случится никогда… Я как будто проживаю целую жизнь с каждым прошедшим днем». Он завидовал юноше.

Они ехали по земле, изуродованной шрамами войны: мимо почерневших полей со следами огня, домов с сорванными крышами, покинутых ферм. По дороге попадалось так мало путешественников, что на второй день Рената перестала закрывать голову капюшоном своего плаща, как того требовали приличия.

Однажды над ними пролетел аэрокар; он сделал круг и снизился, чтобы изучить путников, затем заложил крутой вираж и умчался на юг. Стражник, везущий флаг, подъехал к Эллерту.

— Несмотря на наш флаг, ваи дом, лучше бы вы согласились взять сильный эскорт, — с беспокойством сказал он. — Эти ублюдки из Риденоу могут не проявить уважения даже к белому флагу, а увидев ваше знамя, не погнушаются захватить наследника Элхалина и держать его ради выкупа. Такое уже случалось.

— Если они не проявят уважения к белому флагу, то нам незачем воевать с ними, — сухо отозвался Эллерт. — В таком случае они не проявят уважения ни к нашей победе, ни к условиям капитуляции. Думаю, мы можем доверять нашим врагам в соблюдении правил войны.

— Мне с трудом верится в правила войны, дом Эллерт, с тех пор, как я впервые увидел деревню, обращенную в пепел клингфайром. Не уцелел никто. Погибли не только солдаты, но и старики, и женщины, и маленькие дети. Я предпочел бы верить в правила войны, имея за спиной внушительную силу.

— Мой ларан не предсказывал возможность нападения, — заметил Эллерт.

— В таком случае вам повезло, ваи дом, — мрачно ответил стражник. — Я не могу найти утешения в предвидении или в другом волшебном искусстве.

На третий день путешествия они пересекли дорогу, ведущую к реке Кадарин, отделявшей Нижние Домены от владений горных лордов — Алдаранов, Ардаисов и менее родовитых дворян Хеллеров. Прежде чем они начали спускаться, Рената оглянулась на земли, откуда они пришли. С возвышенности можно было видеть большую часть территории Нижних Доменов. Окинув взглядом отдаленные холмы и Башни, лерони испуганно вскрикнула: к югу от Килгард-Хиллс бушевал лесной пожар.

— Смотрите, где горит! Он обязательно перекинется на земли Элтонов!

Эллерт и Донел, оба телепаты, уловили ее мысль: «Значит, и мой дом тоже может сгореть, погибнув в войне, к которой мы не имеем никакого отношения?»