Раб остается рабом

Когда аборигены в достаточной степени осознавали ситуацию - после неизбежного кровопролития, хотя по этому поводу всегда велись споры, назначался имперский проконсул. В данном случае - Обрей, граф Эрскилл. Эта должность не подразумевала управления планетой. Имперская конституция регулировала этот пункт. Каждое правительство имело право самостоятельно решать свои внутрипланетные дела. Проконсул в узких и совершенно негибких рамках просто направлял деятельность правительства.

Несчастный граф Эрскилл, похоже, ничего не понимал. Ему казалось, что он светоч имперской цивилизации или что-то вроде того, столь же живописное и метафоричное. Он считал, будто назначение Империи - преображать отсталые планеты, вроде Адитьи, в подобие Одина, Мардука, Осириса или Бальдра, а лучше всего - его родины Атона.

Это было первое назначение Обрея проконсулом, которое граф получил благодаря влиянию семьи, и это оказалось ошибкой. Впрочем, в такой большой и сложной структуре, как Империя, ошибки неизбежны. Целые институции существовали за счет того или иного влияния, семейное - ничем не хуже других. Случилось так, что крайне консервативный герцог Джарви, представитель Эрскиллов Атонских, происходящих от старого Эррола, был встревожен радикализмом молодого Обрея. И как только тот закончил университет на Нефертити, уговорил Премьер-министра отослать родича подальше от Атона. В это время как раз готовилась аннексия Адитьи, и Обрея Эрскилла назначили проконсулом.

Это-то и было ошибкой. Его следовало послать на планету, уже занятую Империей, где все шло само собой, по наезженной колее, чтобы граф мог не торопясь войти во власть и отвыкнуть от некоторых нелепостей, внушенных университетскими профессорами, слишком далекими от реальной политики.

Охранники зашевелились, защелкали забралами шлемов, зашаркали ногами. Они одеревенели от напряжения. Большие двери в противоположном углу салона мягко отворились, и охрана взяла на караул перед входящей делегацией.

Адитью представляли четырнадцать человек. Все были в одеяниях длиной до голени и с выбритыми головами. Один из них, в бледно-зеленом платье, вел группу за собой. Это явно был герольд. За ним следовали двое в белом со скрещенными на груди руками. Один - жирный, с лохматыми бровями, выпученными глазками и узкими поджатыми губами. Второй - тощий и смертельно бледный, с костистым, почти бесплотным лицом. Остальные - в темно-зеленом и блекло-голубом - портфеленосцы и протоколисты. На их шеях что-то блестело. Когда посланники приблизились, князь заметил, что на каждом - серебряное ожерелье. Они остановились в двадцати шагах от стола и сгрудились вокруг герольда.

- Я хочу представить восхитительного и наинадежнейшего Чала Хоужета, личного раба-распорядителя господина Повелителя Олвира Никколона, председателя президиума Совета Повелителей. А также Грегора Чмидда раба-распорядителя господина Повелителя Роварда Джавасана, главы правительства. - Герольд в нерешительности умолк, переводя взгляд с одного присутствующего на другого. Но, взглянув на Вэнна Шатрека, просветлел. Не вы ли раб-распорядитель господина Повелителя на этом корабле?

Лицо Шатрека сначала порозовело, а потом налилось краской. И он назвал все это одним словом. Абсолютно непечатным. Такими же, исключая местоимения и предлоги, были последующие пятьдесят использованных им слов.

Герольд оцепенел. Двое депутатов застыли в ужасе. Портфеленосцы опасливо поглядывали вокруг.

- Я, - подытожил Шатрек, - офицер космического флота его императорского величества. Командир этого боевого подразделения. И я, - он снова ввернул неприличное слово, - не раб.

- Вы хотите сказать, что вы тоже господин Повелитель? - Сей факт, казалось, шокировал герольда больше, чем непристойности Шатрека. Простите меня, не думал.

- Заметно, что не думал. И не смей называть меня господином Повелителем, а не то...

- Секунду, коммодор. - Треваньон отвернулся от герольда и обратился по-террански к людям в белых одеждах: - Это корабль галактической Империи. А в Империи нет рабов. Вы меня понимаете?

Похоже, гости не понимали. Тот, что потолще, повернулся к Чалу Хоужету:

- Они, похоже, все тут господа Повелители. - Но тут же увидел в этом противоречие. - Хотя как они могут повелевать, если нет рабов?

Потрясенными выглядели не только визитеры. Граф Эрскилл оглядел делегацию и в изумлении выдохнул: "Рабы!" За всю свою недолгую жизнь он ни разу не видел рабов.

- Нет, не может быть, - произнес Чал Хоужет. - Господин Повелитель должен владеть рабами. - Он немного посоображал. - Но если они не Повелители, то, стало быть, рабы, и... Нет, они и не рабы. Но рабы - это единственное, что делает повелителя Повелителем...

Метод исключения третьего. Доатомная формальная логика пробралась на Адитью. Чмидд, оглянувшись, кивнул на астронавтов, стоявших в карауле.

- Они тоже не рабы? - спросил он.

- Это астронавты императорского флота, - зарычал Шатрек. - Назовите их в лицо рабами - и получите прикладом по голове. А я не пошевелю пальцем, чтобы помешать. - Он свирепо посмотрел на Чмидда и Хоужета. - Кому пришла в голову бредовая идея послать рабов на переговоры с Империей? Этот господин нуждается в хорошем уроке.

- Ну, меня послал господин Повелитель Олвир Никколон, а...

- Чал! - прошипел Чмидд. - Мы не можем разговаривать с господами Повелителями. Мы должны говорить с их рабами-распорядителями.

- Но у них нет рабов, - возразил Хоужет. - Ты разве не слышал, что этот, с маленькой бородкой, сказал?

- Но это же смешно, Грегор. Кто же руководит и отдает им приказания? И кто их прислал сюда?

- Нас прислал император. Вот его портрет передо мной. Но мы не его рабы, просто он самый главный для нас человек. Среди ваших Повелителей нет самого главного?

- Все правильно, - сказал Чмидд Хоужету. - На заседании Совета твой господин Повелитель главный, а в правительстве - мой, Ровард Джавасан.

- Но они не указывают другим господам Повелителям, что делать. А на заседании Совета другие Повелители им указывают...

- Это то, что я называю олигархией, - прошептал Треваньон Эрскиллу с высоты своих имперских амбиций.