Пленники зимы
Пленники зимы читать книгу онлайн
Для конкурса "Триммера" главы все слиты, Пока не прогонят, комменты открыты. Прошу не молчать, – отмечайте визиты, Мой труд вы прочли. Отписались? Мы квиты! Шутка, конечно. Только читать лучше по-главно (я продолжаю работу по вычитке, только ћчищуЋ в главах: шестьсот кило текста долго грузится). Кроме того, в единый блок не вошли ћКомментарииЋ. А это уже не шутки!:( Очень краткое содержание и обоснование соответствия романа теме конкурса 'Великая цепь событий'. Книга о любви. О жизни. О 'простых' людях, которые при ближайшем рассмотрении оказались совсем не так просты, как им самим того бы хотелось. А ещё про то, как водителю грузовика, собирающему молоко по хуторам и сёлам, пришлось спасать человечество. И ситуация сложилась так, что кроме него спасать нашу расу оказалось некому. А сам он СМОГ лишь потому что когда-то подвёз 'не того' пасажира. 'Оплата за проезд' http://zhurnal.lib.ru/editors/j/jacenko_w_w/oplata_za_proezd.shtml оказалась одним из звеньев Великой Цепи, из раза в раз спасающей население нашей планеты от истребления льдами. Он был шофёром, исследователем, администратором и командиром. Но судьбе этого было мало. Он стал героем и вершителем. Это он доопределил наши конечные пункты 'рай' и 'ад'. То, ради чего, собственно, 'посев людей' и был когда-то затеян. 'Случайностей нет', – полагают герои романа. Всё, что с нами происходит 'почему-то' и 'для чего-то'. Наше прошлое и будущее – причудливое переплетение причинно-следственных связей, которые позволят нам однажды уцелеть в настоящем. Но если 'всё предопределено и наперёд задано', то от нас ничего не зависит? Зависит. Мы в любом случае исполним предначертанное. Но весь вопрос в том, КАК мы это сделаем. Приятного чтения.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
– А чего тут понимать? – орёт Петрович. – Варька-то его – одно наказание, и прощать нечего: помилуются, отведут душу и по-новой на каторгу…
– Эх! – вздыхает Николай, – видел бы ты её. Огонь! Хотя и училка… Мне бы только посидеть с ней рядом. Всё бы отдал.
Я кошусь в его сторону, восхищаясь чужой бесшабашностью. А что я готов отдать, чтоб убраться отсюда? "Аллах не меняет того, что с людьми, пока они сами не переменят того, что с ними". И опять пустота. И горечь. Мне всё равно.
Равнодушен я к судьбе своей. Оттого и радует чужое стремление к переменам.
– Она недавно у нас, – опять орёт Петрович, – месяца три. Как приехала, мужичьё-то всё с ума и посходило…
– Видать немного ума было.
– Какой ум? – Петрович немного сбавляет тон. – Это всё бабы! Всё зло от них!
– Кто осудит женщину? У каждого – своя мама… или вы думаете, что наши мамы не знали молодости?
– При чём тут мама?
– Если хватает ума не осуждать своё, то к чему выказывать глупость, осуждая чужое?
На мгновение повисает пауза. Петрович растерянно хлопает глазами, теряя влагу с бороды. Николай тяжело вздыхает и говорит:
– Всё, пора двигаться. Давай-ка, Петрович, на выход. Да и кобыла твоя…
– Это мерин, – вяло и как-то чересчур трезво возражает Петрович. – Зорька по снегу плохо идёт.
– Вот и молодец, – бубнит Николай, открывая ему дверь. – Давай-давай…
Осторожно, бутыль не разбей.
Петрович пропадает в косых струях метели. Николай захлопывает дверь.
"Что я такого сказал"?
Несколько минут сидим молча.
– Чего там? Трогай, что ли… – не выдерживает Николай. – Разворачивайся.
– Каким образом? У нас в будке шесть ёмкостей, все наполнены лишь на треть.
Перевернуться хочешь?
Мы смотрим, как в свет фар лениво входит лошадь. Потом появляется повозка с маяком-возчиком на передке. Петрович, не оборачиваясь, несколько раз махнул рукой, я помигал ему в спину дальним светом, и он пропал, сгинул, в каких-то десяти-пятнадцати метрах от нас.
Ничего не видно.
Я достаю тряпку и, сколько могу дотянуться, протираю стекло перед собой.
– Минуту посидел, а стёкла как запотели…
Николай перехватывает у меня тряпку и протирает стекло со своей стороны.
– Да здесь не высоко, – в его голосе отчётливо слышатся заискивающие нотки. – И снега не очень много. А можно сдать назад? Тут неподалеку съезд в посадку…
Представляю, как огромная машина с залепленными снегом фарами заднего хода, бледным расплывчатым пятном пятится задом, а какой-то бедолага мчится навстречу, напряжённо вглядываясь в десятиметровый просвет перед собой…
– Придётся ехать в Антонюки, – говорю. – Там развернёмся, на бригаде.
– В Антонюки, так Антонюки… – вздыхает Николай.
