Мнемоскан

— И поэтому, — продолжал говорить Сугияма, — мы дадим вам искусственное тело — тело, которое можно обслуживать, ремонтировать и обновлять неограниченно долго. — Он поднял свою длиннопалую руку. — Я не буду вас обманывать, ни сейчас, ни когда-либо ещё: пока что эти тела несовершенны. Но они, тем не менее, чертовски хороши.

Сугияма снова улыбнулся собравшимся, и его осветил луч небольшого прожектора: сначала тускло, потом со всё возрастающей яркостью. Позади него, как на рок-концерте, парила в воздухе гигантская голограмма его костлявого лица.

— Видите ли, — сказал Сугияма, — я сам — именно такая загруженная личность, а это — искусственное тело.

Карен кивнула.

— Я так и знала, — заявила она. Ей проницательность произвела на меня впечатление; меня ему определённо удалось обмануть. Конечно, из всего Сугиямы были видны лишь его лицо и руки; остальное тело было закрыто трибуной или модным деловым костюмом.

— Я родился в 1958 году, — сказал Сугияма. — Мне восемьдесят семь лет. Я совершил переход шесть месяцев назад — я один из первых гражданских, подвергшихся загрузке в искусственное тело. В перерыве я подойду к вам и дам осмотреть себя вблизи. Вы увидите, что не всё со мной гладко — я это признаю — и что некоторые движения я не способен производить. Но меня это ни в малейшей степени не беспокоит, потому что, как я сказал, эти тела можно бесконечно совершенствовать по мере появления технологических новинок. Я не сомневаюсь, что в течение ближайших десятилетий появятся искусственные тела, неотличимые от биологических. — Он снова улыбнулся. — И, разумеется, я — как и те из вас, кто пройдёт эту процедуру — безусловно, доживу до этого момента.

Он определённо был мастером продаж, этот Сугияма. Разговор о сотнях и тысячах дополнительных лет жизни был бы слишком абстрактен — кто способен хотя бы вообразить такое? Но несколько десятков лет — это то, что потенциальные клиенты, у большинства из которых уже за плечами семь или больше таких десятков, способны оценить по достоинству. Ведь каждый из присутствующих здесь людей смирился с тем, что живёт последнее десятилетие — если не последний год — своей жизни. Пока, разумеется, «Иммортекс» не объявил о своём невероятном процессе. Я снова посмотрел на Карен; она слушала, как заворожённая.

Сугияма снова поднял руку.

— Конечно, у искусственных тел много достоинств даже при современном уровне развития технологий. Как и наши искусственные мозги, они практически неуничтожимы. Черепная коробка, к примеру, титановая, усиленная волокнами из углеродных нанотрубок. Если вы решите прыгнуть с парашютом, и парашют не раскроется, то ваш новый мозг не пострадает при падении. Если, упаси Бог, кто-то выстрелит в вас из пистолета или пырнёт ножом — вы практически точно не пострадаете.

Позади него появились новые голографические изображения, сменившие вид его лица.

— Но наши искусственные тела не просто прочны. Они сильны — сильны настолько, насколько вы захотите. — Я думал, что сейчас покажут видео фантастических трюков: я слышал, что «Иммортекс» разработала супермощные конечности для военных, и что теперь эта технология доступна и гражданским клиентам. Но вместо этого экран показал пару предположительно искусственных рук, непринуждённо вскрывающую банку маринованных огурцов. Я не мог даже вообразить, каково это — быть неспособным на такую простейшую операцию, но было очевидно, что на остальных демонстрация произвела глубочайшее впечатление.

Но у Сугиямы было и ещё что предложить.

— Естественно, — сказал он, — вам больше никогда не понадобятся ходунки, трость или экзоскелет. У вас будет стопроцентное зрение и слух и отличные рефлексы; вы снова сможете водить машину, если не способны делать это сейчас.

Даже мне не хватало рефлексов и координации времён моей юности. Сугияма продолжал:

— Можете попрощаться с болями и артритом и практически всеми остальными недомоганиями преклонного возраста. И если у вас нет паркинсона или альцгеймера, то уже никогда и не будет. — Я услышал вокруг шепотки; Карен тоже что-то пробормотала. — Забудьте о раке или сломанных бёдрах. Скажите сайонара подагрическим суставам и макулодистрофии. С помощью нашего процесса вы получите практически неограниченный срок жизни с безупречным зрением и слухом, с бодростью и силой, самодостаточностью и достоинством. — Он ослепительно улыбнулся аудитории, и я видел, как многие кивают или говорят что-то явно одобрительное своим соседям. Это и правда выглядело очень привлекательно, даже для людей вроде меня, чьи повседневные неприятности ограничивались повышенной кислотностью или случайной мигренью.

Сугияма позволил зрителям несколько секунд поболтать, после чего снова поднял руку.

— Конечно же, — сказал он, словно это была сущая ерунда, — есть небольшой подвох…

2

Я знал, о каком «небольшом подвохе» говорит Сугияма. Несмотря на все его слова о переносе сознания на самом деле «Иммортекс» не умел этого делать. В лучшем случае сознание копируется в механизированное тело. Из чего следует, что оригинал после этого продолжает существовать.

— Да, — сказал Сугияма, обращаясь к аудитории, частью которой были мы со старой леди — Карен, так её звали, — с момента активации вашего синтетического тела вас становится двое: две сущности, которые являются вами. Но кто из них настоящий вы? Вашим первым импульсом может быть ответить, что тот, что из плоти и крови, и есть настоящая Маккой. — Сугияма качнул головой. — Интересная философская проблема. Я соглашусь, что эта версия и вправду существовала раньше другой — но делает ли первенство её настоящей? В вашем внутреннем представлении о себе кого вы посчитали бы настоящим собой: того, кто страдает от болей и ломоты в костях, того, кто плохо спит ночью, того, кто стар и дряхл? Или энергичного себя, полноценного умственно и физически? Того себя, что каждый день живёт с радостью, а не страхом, у которого впереди десятки и сотни лет жизни вместо — прошу меня простить — считанных месяцев или лет.

Я видел, что Сугияма перетягивает аудиторию на свою сторону. Конечно, все они добровольно пришли на эту рекламную лекцию, так что, надо полагать, уже были предрасположены по крайней мере к тому, чтобы оценивать предлагаемое непредвзято. Вероятно, средний Джо с улицы с ними не согласился бы — но среднему Джо с улицы услуги «Иммортекс» явно не по карману.

— Знаете, — говорил Сугияма, — в прошлом вокруг этого велось много споров, но в последние несколько лет всё улеглось. Самая простая интерпретация оказалась самой верной: человеческий разум — не что иное, как программное обеспечение, выполняемое устройством, которое мы называем человеческим мозгом. Когда ваш старенький компьютер устаревает, вы, не задумываясь, относите его на помойку, покупаете новый и загружаете все свои программы в него. «Иммортекс» делает то же самое: программа, которая является вами, начинает работать на новой, улучшенной платформе.

— И всё равно это не настоящий я, — проворчал кто-то из сидящих впереди меня.

Если Сугияма и услышал этот комментарий, то не дрогнул.

— Вот вам старая головоломка с семинаров по философии. Ваш отец даёт вам топор. Через несколько лет безупречной службы у топора ломается топорище, и вы его заменяете. Это по-прежнему тот топор, что отец вам дал? Конечно, с чего бы нет? Но ещё через несколько лет раскалывается металлическая часть, и вы заменяете и её. Теперь в топоре не осталось ничего от оригинала — но он был заменён не весь сразу, а по частям. Является ли он по-прежнему топором, который дал вам отец? Прежде чем вы ответите, задумайтесь над тем фактом, что атомы, составляющие ваше тело, полностью заменяются каждые семь лет: в вас сейчас нет ни единой частички того, что когда-то было младенцем, живущим и поныне; всё многократно сменилось. По-прежнему ли вы — вы? Разумеется, да: тело не имеет значения, физическая реализация неважна. Важна непрерывность бытия: существо топора восходит к подарку, сделанному вам отцом; он по-прежнему остаётся тем подарком. И поэтому… — он подчеркнул следующие слова указующим движением пальца, — …всякий, кто помнит, как был вами — это вы и есть.