Глаз кота

Он набил трубку и закурил. Тени, похожие на множество пальцев, медленно тянулись с запада. Пробежать весь путь, потом сесть, осмотреться и отдохнуть в конце дороги, казалось вполне выполнимым. Чего он боится? - удивился он. — Боится того проклятого вызова? Может, и так. Или хочется мысленно окинуть взором этот отрезок своей жизни до того, пока какая-нибудь случайность не изменит ее? Там звучала песня… Он не мог вспомнить ее.

Почувствовав, что пора, он встал и пошел сквозь холод и мрак к большому шестистенному зданию с дверью на востоке, его хоган был не совсем хоган.

Небо потемнело, когда он добрался до своего жилища, деревья укрывали от света еще беззвездного вечера высокое деревянное оштукатуренное строение. Он побродил вокруг несколько минут перед тем, как подойти с востока и установить грубо вырезанное покрытие, чтобы окружить это место. Потом вошел и включил свет. У него был свой фонарь для крыш и подземелий.

Подойдя к центральному хогану, он поднял несколько щепок и бросил их в огонь… Сбросил свои леви и красно-белую фланелевую рубашку в большую корзину с остальной своей одеждой. Подошел к высокой узкой палатке, вошел и сел в таймер для трехминутного сеанса УХФ. Воды в этом регионе было мало. Когда он приходил, то набрасывал куртку из оленьей кожи, одевал брюки цвета хаки и пару мягких мокасин.

Приведя в порядок новый регистрационный прибор, он прошел на маленькую открытую площадку на правой стороне — там была кухня приготовил еду среди висящих ристрасов из луковиц чилиса.

Стены вокруг были завешаны коврами с Двух Серых Холмов и из Генедо и множеством фотографий с чужими пейзажами, вставленными в рамки; он ел, сидя в низком меховом кресле. На дальней стене висели орудия пытки; рядом стояла метровая металлическая платформа, окруженная блестящей вертикальной решеткой, меняющей высоту, а справа была большая консоль с экраном дисплея. Его сигнальный свет ослеплял.

Насытившись, следопыт повертел в руках свой поясной аппарат и отложил его в сторону. Он зашел на кухню и взял пиво.

Ненависть где-то существует и нет сил, чтобы навсегда оградить меня от него: надо много времени изучать дороги, но скоро я буду готов… я готов восемь дней, и… я тогда узнал, что знаю сейчас, куда он хочет уйти… я хочу уйти… быть сожженным? сожженным, они говорят?… никогда между кучами шлака не угнаться за ползущими трубами, и их хруст определяет их сущность? но я также дышу этим воздухом… и только зазубренная молния держит меня здесь… я знаю сейчас дорогу за ними, и деревья проносятся в памяти.

виды городов меньше запомнились… я знаю дороги, которые формируются… жду… меньшие формы… спутанные мысли говорят… что мне надо… один за одним бегут дни, которые узнают от кого-то непохожего на других, еще существующих… я хочу знать, что где-то он существует… восемь дней… я умер, скоро умрет он… совершенно… ничто не может оградить меня от него я хочу сказать первый… сейчас я знаю об этом слова походят на ползущие существа… их хруст говорит об их сочности… ударь сейчас, и увидишь, что меньшие отступают.

сейчас я знаю их и хочу использовать… их снова… сказать ему причину этого… сейчас я хочу кружиться вокруг… ха! меньше чего-либо!.. ненависть… я скажу ему это когда… скажу ему потом… восемь дней… сгоревшая ненависть…

Вернешься, когда Нэйенезгани и его брат пользовались расположением монстров-людей новой планеты, там был Некто-Бесконечный Змей и другие, которых пощадили из каких-то соображений. Даже как-то приручили, терпя, как навязанное зло. Планета стала безопаснейшим местом, хотя кое-что еще оставалось.

К примеру, здесь была Тзе'Нэга'Ней — передвигающаяся скала, которая катилась за жертвами, давя и пожирая их. Нэйенезгани взбирался на радугу и сгибал молнию. Его брат советовал взять волшебные ножи, у него с собой их было восемь.

Когда он подошел к месту, называемому Бетчил-чай, то вынул два черных ножа, скрестил их и посадил в землю. Потом посадил два голубых ножа, тоже крест-накрест, потом два желтых. Еще два ножа с сомкнутыми остриями.

Потом взглянул на Гигантскую Скалу.

— Чего ты выжидаешь, Тзе'Нэга'Ней? — спросил он ее. — Ты не навредишь моему роду?

Со скрежетом и хрустом незамшелый валун тотчас зашевелился, медленно двинулся своей дорогой, все больше ускоряя ход. Нэйенезгани изумила скорость, с которой он приближался.

Он повернулся и отбежал. Скала быстро приближалась, настигая.

Добежав до места, где были ножи с сомкнутыми остриями, Нэйенезгани перепрыгнул их. Скала перекатилась следом, и большой кусок отвалился от нее.

Сейчас скалу заносило из стороны в сторону, она перекатывалась по кривой. Когда Нэйенезгани перескочил над голубыми ножами, скала обрушилась на них, подскочила, и прочь отлетело несколько кусков. Она значительно уменьшилась, хотя скорость у нее выросла.

Нэйенезгани перепрыгнул черные ножи. И, услышав треск и скрежет сзади, обернулся.

От нее остался только маленький камень. Тогда он остановился и подошел к ней.

Скала сразу изменила курс и отскочила… Нэйенезгани пошел на запад за ней, за реку Сан-Джуан. Наконец, здесь он настиг ее; жизнь, казалось, ушла из камня.

— Сейчас, Тзе'Нэга'Ней, — проговорил он, подойдя ближе, — навредить мне ты не в силах, но, как я заметил, достоинства ты не теряешь. В будущем ты впитаешь в себя огонь Дайниха.

Он поднял то, что осталось от скалы, и пошел показать Первой Женщине, которая бы иначе не поверила, что он смог это сделать.

Наконец, Билли вздохнул и встал. Он подошел к консолям рядом с площадкой, огороженной блестящей решеткой. Нажал кнопку с надписью «донесения», и экран дисплея ожил.