Шеннеч – последний

Сол сказал ровно и безжалостно.

– Он взял солнечный камень. Только Корин хочет коснуться проклятой вещи.

– Но он же сказал, что он с другой стороны долины! Он с Земли, Сол, с Земли. А там все может быть по-другому.

Настойчивость Джин временно остановила людей. И Тревер, глядя а лицо Сола, вдруг начал кое-что понимать.

– Ты думаешь, что солнечные камни – это зло? – сказал он.

Сол хмуро взглянул на него.

– Они и есть зло. И тот, что сейчас у тебя, должен быть немедленно уничтожен.

Тревер проглотил горький комок, душивший его, и задумался. Если солнечные камни имели суеверное значение в этом благословенном кармане Меркурия – и было ясно почему, если учесть окаянных неестественных соколов, летающих повсюду, и столь же неестественных Коринов, – это бросает совсем другой свет на поведение этих людей. По их лицам было совершенно ясно: “Отдай солнечный камень или умри!” Умирать от кучки диких варварских фанатиков не имело смысла. Лучше отдать им камень, а позднее сыграть так, чтобы получить его обратдо или достать другой. Камней этих, видимо, в долине предостаточно.

Отдать, конечно, тяжело. Отдать надежду всей жизни в грубые руки дикаря и не жалеть об этом… Отдать… ах, к дьяволу все!

– Ладно, – сказал он, – возьми.

Ох и больно было! Словно сердце вырвал.

Сол взял камень, не поблагодарив, положил его на плоскую скалу и стал колотить по сияющему кристаллу каменным топором, ранее предназначавшимся для головы Тревера. Молодое лицо Сола выглядело так, как будто он убивал живое существо, к которому питал ненависть и страх.

Тревер вздрогнул. Он знал, что солнечные камни не поддаются ничему, кроме атомной бомбардировки, но ему больно было видеть, как столь драгоценную вещь бьют каменной дубиной.

– Он не ломается, – сказал он, – ты мог бы и остановиться.

Сол с размаха опустил свое оружие так близко от голой нога Тревера, что землянин отскочил, а затем взял солнечный камень и швырнул его далеко через ущелье. Он слышал, как камень слабо звякнул, падая в груду обломков скал примерно в футе от противоположного утеса, и постарался запомнить это место.

– Идиот! – сказал он Солу. – Вы выбросили целое состояние. Богатство, на поиски которого я потратил чуть ли не всю свою жизнь. Чем он тебе помешал, этот камень? И имеешь ли ты хоть какое-то представление, насколько он ценен?

Сол, не обращая на него внимания, заговорил со своими товарищами.

– Ни одному человеку с солнечным камнем доверять нельзя. Я убью его!

– Нет, – упрямо сказала Джин, – нет, Сол. Я обязана ему жизнью.

– Но он, может быть, раб, наемник, работающий на Коринов.

– Посмотри на его одежду, – сказала Джин. – И посмотри на его кожу. Утром она была белая, а сейчас красная. Ты видел когда-нибудь раба такого цвета? Или Корина? И видел ли ты подобное раньше в долине? Нас не так уж много, чтобы не заметить.

– Мы не можем рисковать, – сказал Сол.

– Ты всегда успеешь убить его. Но если он и вправду из-за гор, а может даже с Земли, – последнее слово она произнесла с запинкой, будто не была уверена в том, что такое место действительно существует, – мы можем узнать от него некоторые вещи, о которых забыли. Он может помочь нам, К тому же, другие тоже имеют право высказать свое мнение, прежде чем ты его убьешь.

Сол покачал головой.

– Мне это не нравится. Но…– он помолчал, задумчиво хмурясь. – Ладно. Мы уладим это в пещере. Пошли.Он повернулся к Треверу. – Пойдешь в середине. И если вздумаешь подать какой-нибудь сигнал…

– Какому дьяволу я буду сигналить? – огрызнулся Тревер. – Я страшно жалею, что вообще попал в вашу проклятую долину.

Но он не жалел. Не совсем так.

Все его чувства были насторожены, и он старался заметить каждый поворот пути, чтобы иметь возможность вернуться потом к солнечному камню… Ущелье то сужалось, то расширялось, изгибалось и выпрямлялось, но доступная тропа была только одна и шла рядом с руслом ручья. Через какое-то время ущелье разделилось чудовищным утесом, отклонившимся назад, словно бы остановленным в падении. Ручей выходил из левого ответвления. Сол пошел вправо.

Они не спускали глаз с Тревера, когда он лез, оскальзывался и забирался вместе с ними. Обломки первобытного катаклизма, образовавшего этот проем в горах, лежали там же, где упали первоначально, становясь грубее и опаснее с каждой разъедающей их грозой и заставлявшим трескаться морозом.

С обеих сторон над Тревером вершины гор поднимались за пределы атмосферы. Ниже были выступы.

На них среди груды камней находились люди. Они кричали, и Сол отвечал им. В этой узкой горловине ни один человек не прошел бы живым, если бы они решили остановить его.

Через некоторое время люди спустились в ущелье и вместе с остальными стали подниматься по тропе, частично естественной, а частично прорубленной, но так грубо, что она казалась естественной. Тревер поднимался на утес, заканчивающийся узкой норой. Сол пошел чeрез нее. Остальные по одному следовали за ним, и Тревер услышал, как голос Джин зовет Хьюга.

Внутри была пещера, очень большая, с темными закоулками и впадинами по стенам. Солнечные лучи проникали сквозь трещины в утесах, а в заднем конце пещеры, где пол резко опускался, горел огонь. Тревер видел раньше на Меркурии такое пламя, когда вулканические газы пробивались сквозь трещины и воспламенялись от случайных искр. Голубоватый столбик, изгибающийся вверх к потолку пещеры и злобно ревущий, производил сильное впечатление. Тревер чувствовал поток воздуха, проносившийся мимо него, когда горящий столбик втягивал воздух в себя.

В пещере были люди. “Меньше сотни, – подумал Тревер, – если не считать немногих детей и подростков”.

Женщин было меньше трети. На всех была одна и та же безошибочная печать: как ни тяжела была жизнь в пещере, раньше им было еще труднее.

Ноги Тревера подгибались от слабости, и он тяжело привалился к грубой стене.

Стройный молодой человек с узловатыми плечами и мышцами держал в объятиях Джин. Видимо, это и был Хьюго. Он и все остальные возбужденно кричали, задавая друг другу вопросы и отвечая на них. Затем они один за другим стали оглядываться на Тревера, и вскоре в пещере настала тишина.

– Ну, – грубо сказал Сол, глядя на Тревера, – давайте улаживать дело.

– Сам улаживай, – сказал Тревер. – Я устал. – Он поглядел на Сола и враждебно глядевшую на него толпу, и ему показалось, что все они поплыли перед его глазами. – Я землянин. Я вовсе не хотел попасть в вашу проклятую долину, но я здесь уже сутки и еще ни минуты не спал. Я хочу спать.

Сол начал что-то говорить, но муж Джин встал перед ним.

– Он спас жизнь Джин, – сказал он. – Пусть он поспит.

Он отвел Тренера к тому месту, где были навалены сухие виноградные лозы и горные лианы, колючие и полные пыли, но все же более мягкие, чем просто каменный пол. И Тревер, произнеся несколько слов благодарности, уснул едва ли не раньше, чем они вышли из его рта.

Через час, неделю, а может, и всего через несколько минут его разбудило сильное и настойчивое потряхивание. Над ним склонились лица. Он видел их, как в тумане, и их вопросы проникали в него медленно и мало что означали.

– Зачем ты хотел иметь солнечный камень?

– А почему бы мне и не хотеть? Я отвез бы его на Землю за, большую цену.

– Что делают на Земле с солнечными камнями?

– Строят электронные приборы, чтобы изучать разные вещи, В некоторых случаях длинные волны слишком коротки. И даже мили-волны… А вам-то что?

– На Земле носят во лбу солнечные камни?

– Нет…– протянул он, и голоса или их призраки оставили его.

Был все еще день, когда он проснулся, на этот раз сам. Он сел, чувствуя себя скованным и больным, но все же отдохнувшим. К нему подошла улыбающаяся Джин, держа в руках кусок чего-то, в чем Тревер признал род горных ящериц. Он с жадностью вгрызался в мясо, а Джин между тем сообщила, что он проспал почти сутки.

– Они решили оставить тебе жизнь.