Странница

— Вот-вот. Давай-ка, поговори завтра с адвокатом, пусть он водителю так мягко намекнет — типа, ну, сдалась тебе эта баба, которую никто не видел. И пусть пришлют мне нормальные показания. Осознал. Был слегка не в себе. Все показалось. Сделаешь?

— Нет проблем, — она улыбнулась, теперь широко — адвокат был ее любовником. — Зачем портить статистику?

Следователь закрыл папку, на ее обложке размашисто написал: «В архив. За отсутствием состава преступления», и с облегчением откинулся на спинку кресла.

Языки пламени вздулись вверх, рассыпаясь многочисленными звездочками искорками, раздалось легкое шипение, словно какое-то из бревен, подброшенных в камин, было не просохшим.

Мальгрум, принявший облик земного мужчины, еще раз пошевелил кочергой в камине. Разозленный огонь выплюнул длинный язык искр, стараясь достать руку, которая его побеспокоила, но тут же, подхваченный потоком, устремился вверх.

Мальгрум отошел от камина и приблизился к креслу, в котором, закутавшись в блестящую ткань, сидело существо, отдаленно напоминавшее человека.

— Все никак не согреетесь? — спросил он мысленно, потому что в этом месте звуковые волны не распространялись. И продолжил, потому что женщина не ответила. — Не иначе это оттого, что никак не перестанете сердиться на меня.

— Я всегда считала тебя другом, — сказала она, поежившись. — Почему так дьявольски холодно? Мертвые — они всегда так мерзнут?

— Мертвые? — переспросил Мальгрум и рассмеялся. — Мертвым — это уже все равно. А вы — просто не можете умереть. Бессмертие, мадам, это не только удовольствие, а и большие обязанности.

Женщина подняла на него огромные, черные, без зрачков, глаза, и холодно сказала:

— У меня есть обязанности. Здесь и сейчас. Перед моими близкими, которых ты заставил страдать. А то, что ты сделал — подло, мерзко и гадко. Она откинула голову, удобно устроив ее на спинке кресла, и закрыла свои чудовищные глаза. Этот разговор, который продолжался уже несколько часов, причинял ей боль.

— Вы похожи на своего отца, моего Хозяина. Он тоже всегда был таким резким.

— Сколько можно повторять? Верни меня назад! Немедленно! Говорить я могу с тобой мысленно, из дома. Зачем я тебе здесь? Сколько прошло времени? Меня уже должны разыскивать! Ты понимаешь, что каждый мой лишний час здесь страдание там? Или ты ничего не понимаешь? Обычная Машина, без чувства сострадания?

— Я уже объяснял. Я — Машина, а еще — ваш Корабль, а еще — что-то живое, но в вашем словаре пока нет понятий, которые могли бы это выразить.

— Оставь свои объяснения! Мне сейчас это абсолютно не интересно! Женщина открыла глаза и зло посмотрела на Мальгрума. — Мне интересно, что есть человек, там, на Земле, который любит меня, и он — мой муж… Мальгрум расхохотался, и она прервалась, а затем ядовито спросила: — Не подскажешь ли ты мне способ убить тебя? Право слово — очень хочется!

— Я — уже не смеюсь. — Он и правда перестал смеяться. — А еще вы хотели добавить, что там, на Земле, осталась девочка, ваша дочь, которая на самом деле вовсе не ваша дочь, а порождение земного тела. И вот она, наверное, плачет теперь, но пока еще надеется увидеть вас. Так?

— Скотина!

— Ругаетесь вы хорошо. — Мальгрум посерьезнел и добавил: — Ну так вот. Вы — никогда больше ее не увидите. Потому что мертвые не должны возвращаться с того света. Для Земли вы умерли. Дело о вашей гибели сдано в архив…

— Это когда же они успели его сдать? — язвительно спросила женщина. За несколько часов?

— Несколько дней. На Земле прошло несколько дней. Вы находитесь в Многомерности и время здесь может течь как быстрее, так и значительно медленнее.

— Что ты наделал, Мальгрум? Зачем? — Она закачалась в кресле. Мальгрум посмотрел на нее с жалостью. — Что им сказали?

— Что вы погибли в авиационной катастрофе.

— Мгм? Мне припоминается что-то другое.

— Конечно. Но вы же не поехали в аэропорт, и самолет улетел без вас. На вашем месте сидел другой человек. Ему продали билет уже после конца регистрации. Он настойчиво просил кассиршу об этом — и уговорил. Именно поэтому ваше имя осталось в компьютере неисправленным.

— Я не летаю в самолетах, которые собираются разбиться.

— Разве я пытаюсь с этим спорить?

— Зачем ты убил меня, Мальгрум, зачем? Что стало с тем человеком, водителем?

— Боитесь, что он сошел с ума? Не хотите брать грех на душу?

— Боюсь. У меня достаточно грехов и так.

— Детишки? — От его вопроса женщина вздрогнула.

— Ну конечно, ты знаешь об этом. Это ты помог мне тогда? Меня почти раскрыли.

— Не «почти». Дети, которые остались живы, прекрасно все поняли. Только кто бы им поверил, попытайся они рассказать? Все кончилось хорошо. А как и почему… — кому есть до этого дело? Да вы меня опять не слушаете?

Она увидела себя еще девчонкой. В тот год старшеклассников попросили поработать в школьном летнем лагере. Ей досталась роль старшей вожатой, одной из обязанностей которой было проведение утренней физзарядки. Накануне того злополучного дня прошел сильный дождь. Глинистая почва района, в котором жила женщина, размылась, покрыв тонкой осклизлой пленкой спортплощадку, что сделало ее в тот день непригодной для каких-либо занятий. Скорее там можно было свернуть шею, но никак не укрепить здоровье.

Она осмотрела свою группу ребятишек в возрасте 9-10 лет, построила их друг за другом, и так, дружно, они отправились на единственное пригодное для занятий место — асфальтированную площадку под стенами старого добротного здания школы. Дети выстроились в линию, примерно в метре от стены. А потом началась обычная физзарядка. Она показывала упражнения, детишки — повторяли.

Выполняя один из наклонов, она услышала странный громкий треск, словно что-то с натугой разрывалось. Поднявшись, с изумлением она обнаружила, как ребятишки поворачивали головы на этот звук, но происходило это в десятки раз медленнее, чем должно бы было быть в реальности. И еще — она полностью оглохла. Проследив движение голов, ее взгляд уперся в огромное оконное стекло второго этажа здания. Трещины неторопливо бежали по нему, и, конечно, им не было никакого дела до ребятишек, на головы которых собиралось вывалиться стекло.