Дракон Кристалла

Она – она поклонилась, так что ее голова коснулась колен, и застыла в этой позе, когда Тень полностью накрыла ее…

И исчезла.

В комнате моментально потеплело. Позади с тихим шумом выпрямилась и замерла когорта. Она тоже медленно выпрямилась и посмотрела на помост. Доминанта не стала встречаться с ней глазами.

«Вы вернете свой объект в первоначальное состояние, – приказала преподавательница всему классу. – Когда это будет сделано, вы отправитесь к преподавательнице философии».

Загрузка вот-вот должна была начаться.

Она с теми из ее когорты, кто пережил второй Судный день, наблюдала издалека, остановив мысли и спрятав жизненную энергию, чтобы тумзалиат не заметил их присутствия и не попытался связаться с их сущностями.

Сосуд в родильном зале был уже приготовлен. Исходящие из пола цепи – звенья металла, разделенные звеньями силы, – развели ему руки в стороны, такие же цепи на лодыжках широко растягивали ноги. Голова была закреплена в металлическом зажиме, а металлическая скоба поверх пояса крепко прижимала тело к полу.

На том уровне, откуда они вели наблюдение, сосуд был всего лишь розовым потеком, составленным из свечения автономных систем. У системы, претендующей на роль доминанты, не видно было и этого – настолько тщательно она себя закрыла.

В малом эфириуме тумзалиаты исполняли свои скромные, простые танцы – жалкое подобие сложных движений мятежа и бесшабашности, свойственных их диким родичам, залиатам. Такие, как она – и соискательница, которая готовилась внизу, – были годны только на то, чтобы навязать свою волю тумзалиату и тем создать действующую ячейку драмлиз, которая будет исполнять адресованные ей желания айлохинов.

В конечном счете они были всего лишь воплощениями огромной воли айлохинов, без которых их не существовало бы. Так учила преподавательница философии.

В родильном зале все было готово.

Соискательница опустилась на колени рядом с сосудом и взяла под контроль автономную нервную систему. Это было необходимо, чтобы не дать тумзалиату уничтожить сосуд или, что более вероятно, повредить его из-за испуга или по неведению.

Установив контроль, соискательница проникла в малый эфириум, закутанная и тусклая на фоне ослепительно яркого кипения тумзалиатов.

Тайно и тихо соискательница поплыла по эфириуму, где ни о чем не подозревающие тумзалиаты резвились, соединяя свои энергии и отлетая под углами, совершенно неожиданными, если не учитывать линии силы, проходившие через малый эфириум. Тумзалиаты следовали по линиям силы – возможно, питались от них – и определенно пытались на них повлиять. Но айлохины сконструировали эфириумы таким образом, что линии силы, пересекавшиеся там, становились вялыми. Ими можно было (так говорила преподавательница конструирования) манипулировать, но тумзалиаты на это не были способны. После загрузки, подчинения и полной интеграции в ячейку драмлиз тумзалиат мог приобрести достаточно силы и сосредоточенности, чтобы манипулировать линиями силы изнутри эфириума.

Но к этому моменту он уже терял желание это делать.

Соискательнице, которая действовала скрытно и хитроумно, удалось отделить одного тумзалиата от прочих. Она еще полностью себя не обнаружила, хотя теперь испускала небольшое – и неизбежное – количество энергии.

Избранный тумзалиат был крупным, его энергии сияли. Сцепление его частей, возможно, оставляло желать лучшего, что проявлялось в тенденции к несимпатичным вспышкам. Но он был неплох. Для тумзалиата.

Избранный резко перевернулся, словно вдруг почувствовав уязвимость своего положения на внешнем краю кувыркающейся группы, вспыхнул и изменил траекторию, стремясь присоединиться к остальным…

И быстро начал вращаться: соискательница обнаружила себя всполохом сложных энергий, отрезав его от группы, оттесняя к полю удержания.

Это было смелым маневром, потому что тумзалиаты обоснованно боялись поля, и он мог броситься бежать и прорваться сквозь стену энергии соискательницы – с трагическими последствиями для них обоих.

Существо медлило: смятение заставило его померкнуть. Соискательница воспользовалась своим преимуществом, направляя его, отталкивая к полю удержания и точке выхода. Тумзалиат принял решение, сделал обманное движение и повернулся, направляясь к огненному краю шита, поставленного соискательницей. Наблюдающим показалось, что он рассчитывает пережить прохождение через меньшие энергии.

Все закончилось быстро.

Соискательница позволила тумзалиату подойти очень близко, позволила ему поверить, что его отчаянный маневр будет успешным. Но в кульминационный момент, когда тумзалиат набрал скорость, а его эманации стали удивительно плотными, соискательница отпустила большую часть своей энергии.

Тумзалиат полетел по касательной: теперь он двигался параллельно сплетению силы соискательницы. Она сжала поле, словно собираясь захватить убегающее создание в объятия своей энергии.

Он снова вильнул и понесся к полю удержания, не снижая скорости. Может быть, он хотел самоуничтожиться, но это не имело значения. Соискательница метнула прядь энергии между тумзалиатом и полем удержания – и в то же мгновение сжала поле.

Сила сокращения бросила тумзалиата в точку выхода. Одним плавным движением соискательница включила выход и убрала прядь, перекрывавшую ему дорогу к полю. В ужасе сверкая эманациями, тумзалиат провалился в выход. Теперь его направляла и удерживала только воронка энергий соискательницы, толкая его…

Выход закрылся.

Приготовленный сосуд в родильном зале вспыхнул – и светился, пока нервная система принимала в себя энергии тумзалиата. Оболочка соискательницы вспыхнула чуть менее ярко, принимая ее возвращение. Она подняла голову – и легкая дрожь удовлетворения пробежала по ее телу.

Рядом с ней бился на полу в своих оковах сосуд. Грудь его вздымалась, рот раскрывался – и крик рождения разнесся по воздуху. Соискательница быстро оседлала сосуд и опустилась на его эрекцию, связываясь с ним на биологическом уровне. Сосуд под ней завопил снова – и снова.

– Налитоб Орн, – проворковала соискательница по воздуху.

Она напрягла свою волю и дернула захваченную сущность тумзалиата, вплетая эти слоги в ткань его мятущегося сознания. Сосуд уже заранее, на клеточном уровне, был засеян этими же слогами, которые отныне станут его именем, привязав его к телу и к его доминанте.

Подчиненный набрал воздуха для очередного крика – доминанта волевым импульсом запретила ему кричать. Осторожно, ласково она расслабила его напрягающиеся, отравленные страхом мышцы и выпустила эндорфины сна.

Только когда Налитоб Орн полностью ушел в глубокий сон, она поднялась. Одной мыслью она очистила свое тело, следующей – облекла его в синюю одежду обучающейся драмлизы. Ибо, конечно же, только что завершенная работа была лишь наложением первых и самых простых уз из всех, которые нужно создать, чтобы эта зарождающаяся пара стала функционирующей ячейкой.

Только что возникшая доминанта повернулась к своему спящему и открытому ее влиянию подчиненному – а потом повернулась обратно, низко поклонившись Тени, упавшей на родильный зал и скрывшей от наблюдателей то, что происходило между айлохином и дочерью его воли, доминантой Налитоба Орна.

«Явитесь ко мне в зал для испытаний». Мысль преподавательницы философии была ровной, шелковистой, розовато-лиловой, с легким привкусом меди.

С пятью другими членами своей когорты она встала и пошла по каменному коридору. Они были нагие, бесшумные – но уже не одинаковые. Какое-то время назад им было сказано изменить свой внешний облик. Это нужно, как объяснила преподавательница философии, чтобы им легче было отойти друг от друга, отбросить слабые узы, связывающие сестер-соучениц, и подготовить себя к новому союзу, который определит их будущее и ту службу, которую они будут выполнять для айлохинов.