Стархэвен

Комната, хоть и немного тесноватая, была довольно приличная. Эвинг привык к своему просторному дому на Корвине, планете, где на площади, превышающей площадь пригодной для обитания территории на Земле, жило всего восемнадцать миллионов человек. Он сам помогал строить свой дом двадцать лет назад, когда они поженились с Лайрой. Его дом занимал почти одиннадцать акров. И поэтому Эвингу было нелегко привыкнуть к комнате размером пять на пять метров.

Освещение номера было мягкое и непрямое. Он безуспешно пытался отыскать его источник, долго шарил пальцами по стенам, однако так и не обнаружил электролюминисцентных панелей. Земляне, очевидно, изобрели какой–то новый способ общего освещения, подумал он.

Небольшое отверстие, прикрытое сеткой, служило для связи с администрацией гостиницы. После некоторого раздумья он нажал на кнопку, и тотчас же из переговорного устройства раздался голос робота.

— Чем мы можем служить вам, мистер Эвинг?

— Здесь есть что–то вроде библиотеки?

— Да, сэр.

— Прекрасно. Не могли бы вы тогда попросить, чтобы мне нашли материалы по земной истории за последнюю тысячу лет, а также я хотел бы получить свежие газеты и журналы либо что–то в этом роде.

— Разумеется, сэр.

Прошло, как ему показалось, не более пяти минут, и у его двери раздался мелодичный звонок.

— Заходите, — сказал он.

Дверь была уже настроена на индивидуальные особенности его голоса. Как только он произнес это слово, послышались слабые щелчки реле замка, и дверь медленно начала открываться, за ней стоял робот, держа в своих металлических руках целую груду рулонов, очевидно, с микрофильмами.

— Вы заказывали материалы для чтения, сэр?

— Спасибо. Оставьте их, пожалуйста, вот здесь, возле просмотрового устройства.

Как только робот вышел из номера, он поднял наиболее массивный рулон из груды принесенного чтива и пробежал глазами его название:

«Земля и Галактика» — так назывался этот микрофильм. Ниже мелким шрифтом было написано «Исследование в области взаимоотношений с колониями».

Эвинг одобрительно кивнул. Начало подходящее, сказал он себе. Прежде, чем приступить к делу, надо как следует изучить вопрос. Насмешливый сирианин, вероятно, умышленно недооценивал силу Земли. По каким–то ему одному известным причинам он отнюдь не казался лицом, заслуживающим доверия.

Эвинг зарядил микрофильм в просмотровый аппарат и включил его. Послышался привычный щелчок. Аппарат был такого же типа, как и употребляющиеся на Корвине, и у Эвинга не было никаких сложностей в управлении им. Он подрегулировал освещение экрана. Появился титульный лист, и через мгновение оптика аппарата сфокусировала на экране четкое и яркое изображение.

«Глава первая, — прочитал Эвинг. — Ранний период экспансии».

— Ну что ж, начнем! — подбодрил он самого себя и принялся читать.

«Можно с уверенностью сказать, что эра межзвездного освоения началась в 2560 году, когда усовершенствование искривляющего пространство привода сделало возможным…»

Дверь снова тихо зазвенела. Эвинг недовольно оторвался от экрана. Он не ждал посетителей и ни о чем не просил персонал гостиницы.

— Кто там?

— Мистер Эвинг, — раздался знакомый голос. — Можно войти? Мне хотелось бы поговорить с вами. Мы уже встречались сегодня днем в здании космопорта.

Эвинг узнал голос. Он принадлежал безухому землянину в бирюзовом хитоне, от которого при первой встрече Эвинг не добился никакого результата. «Что нужно ему от меня сейчас?» — удивился Эвинг.

— Хорошо, — громко сказал он. — Заходите!

Дверь повиновалась этому распоряжению.

Тщедушный землянин, кланяясь и бормоча приветствия, вошел в комнату.

Глава 3

Это был худой, болезненный и хрупкий на вид мужчина. Эвингу даже показалось, что хороший порыв ветра мог бы разнести его на множество частиц. Он был ростом не более полутора метров, бледный, с восковой кожей, большими серьезными глазами и тонкими безвольными губами. Свод его черепа был совсем лысым и слегка лоснился. В его кожу на руках и ногах были имплантированы бриллиантовые кулоны, покачивающиеся при каждом его движении.

Землянин с изысканной чопорностью пересек комнату и подошел к Эвингу.

— Надеюсь, что я не потревожил вашего уединения, — произнес он нерешительным полушепотом.

— Вовсе нет! Может быть, вы присядете, — пытаясь унять свое раздражение, предложил Эвинг.

— Я предпочел бы постоять, — ответил землянин. — Таков наш обычай.

— Как вам будет угодно.

Вместе с любопытством Эвинг ощущал глубокое отвращение, глядя на этого нелепого землянина. На Корвине всякий, кто облачился бы в такой клоунский наряд, подвергся бы язвительным насмешкам.

Землянин натянуто улыбнулся.

— Меня зовут Сколар Майрак, — сказал он. — А вы Бэрд Эвинг с планеты–колонии Корвин, не так ли?

— Правильно, — кивнул Эвинг.

— Мне очень повезло, что я повстречался с вами в здании космовокзала сегодня днем. По–видимому, первое впечатление, которое я произвел на вас, было неважным, наверное, я показался вам легкомысленным. Я хотел бы попросить у вас прощения за это, колонист Эвинг. Я должен был сделать это еще там, в здании космопорта, но мне помешал этот орангутанг сирианин, который завладел вашим вниманием прежде, чем я смог заговорить.

К своему удивлению, Эвинг заметил, что землянин говорит практически без всякого акцента, который, как ему показалось раньше, был характерен для жителей Земли. Но что, однако, нужно этому фатоватому коротышке?

— Совсем наоборот, Сколар Майрак, совсем наоборот. Не надо никаких извинений. Я не сужу о человеке по первому впечатлению, особенно на чужой планете, чьи обычаи и образ жизни не знакомы.

— Отличная философия! — печальное лицо Майрака прояснилось. — Однако вы выглядите настороженным, колонист Эвинг. С вашего позволения я хотел бы несколько смягчить нервное напряжение и дать вам возможность расслабиться.

— Расслабиться?

— Просто небольшая коррекция вашего нервного состояния. Здесь, на Земле, мы неплохо овладели подобными приемами. Вы разрешите?

— Но что это означает в действительности? — с сомнением в голосе спросил Эвинг.

— Мимолетный физический контакт и ничего больше. — Майрак просительно улыбнулся. — Для меня нестерпимо видеть человека в таком ужасном состоянии — это причиняет мне настоящую физическую боль.

— Вы возбудили мое любопытство, — улыбнулся Эвинг. — Ну что же, давайте, поработайте надо мной.

Майрак легким шагом приблизился к Эвингу и приложил ладони к шее скептически усмехающегося космонавта. Эвинг инстинктивно замер.

— Спокойно, колонист, — пропел Майрак. — Пусть ваши мышцы расслабятся. Не сопротивляйтесь мне. Расслабляйтесь…

Его тонкие, как у ребенка, пальцы без предупреждения сдавили кожу на затылке Эвинга у самого основания черепной коробки, и тому вдруг показалось, что в его глазах вспыхнул яркий свет. Все это длилось не более одной десятой доли секунды. Затем он почувствовал, что напряженность покидает его. Внезапно ему стало легко, будто гора свалилась с его плеч, будто он одним рывком стряхнул с себя все то напряжение, которое накапливалось в нем в течение целого года.

— Это чудо! — восторженно воскликнул он.

— Мы умеем искусно манипулировать нервными узлами. В неумелых руках исход подобной операции мог бы быть фатальным, — улыбнулся Майрак. — В руках такого профессионала, как я, тоже вес могло бы закончиться фатально, но только в том случае, если бы это входило в мои намерения.

Во рту Эвинга пересохло.

— Можно задать вам нескромный вопрос, Сколар Майрак? — спросил он.

— Конечно.

— Ваша одежда и украшения… все это принято здесь, на Земле, или это просто ваша личная причуда?

— Ну… как вам сказать. Это самовыражение, присущее нашей культуре. Мне очень трудно объяснить вам… Люди моего склада и наклонностей одеваются подобным образом, другие одеваются иначе, в зависимости от настроения. Мой внешний вид показывает, что я сотрудник университета или института.