Наследники капитана Флинта (СИ)

* * *

Инес всё‑таки очень горячая штучка. Почти два часа меня эксплуатировала всячески, и никак не успокоится…

— Радость моя, — я попытался отвернуться и укрыться с головой одеялом. — Радость моя, я тебя умоляю!.. Давай уже спать!

— Не хочу спать, хочу тебя! — блин, когда же ты угомонишься наконец!

Ах вы ручки шаловливые, ах вы ножки стройные да гладкие… Опаньки, опять. Ну ладно, чего не сделаешь для любимой женщины.

— Меня хочешь?! Ну, получай!

— Дурак! Пусти! Ах, ааах, ааааааах!..

Ну вот, вроде довольна. Откинулась на подушку и дышит умиротворённо. Третий час ночи. Завтра вставать ни свет ни заря. Хотя оно того стоит. Пока мы в Порто–Франко жили, кровать сломали. А кровать у меня была мощная, из хорошего уголка сваренная. И матрас на поддоне из толстенных брусьев. Однако ж не выдержала, хотя сначала пружины повылезали и Инес об них царапаться начала. Пришлось другую кровать заказывать у местного плотника. Аэродром он смастерил на загляденье. Эх! Не то, что местные койки — пришлось по старинке две рядом ставить. Жутко неудобно.

Вроде заснула. Так, осторожненько отодвинуться…

Вечер сегодня удался на славу. Из выловленного поутру полосатика получился отличный шашлык — Вова не подвёл, отыскал трехлитровый жбан белого вина, лимонов подогнал, а в Пепитиных запасах нашлись необходимые специи. Замариновали плотное белое мясо, а потом поджарили на углях. И почти весь вечер ели, запивая белым сухим испанского производства. Наверное, поэтому Инес сегодня такая неугомонная — после спиртного её всегда на это дело тянет, и развлекаться она часами может. Впрочем, мне доза малая тоже помогла продержаться. Вино, кстати, что бы ни говорил Пабло, очень даже недурственное. Хотя из меня сомелье никакой — худо–бедно сухое от полусладкого отличаю, и белое от красного. Старый механик подтянулся на огонёк ближе к вечеру, часов в десять, и не один — на прицепе приволок племянника по имени Мигель. Тот ещё живчик — высокий, стройный, с роскошными кудрями. И ехидный, сцуко. На Пепиту сразу глаз положил. На этой почве мы с ним и познакомились на третий день по приезду. Пришлось доходчиво объяснить, что данная особь женского пола занята, и уступать её другому самцу у меня желания нет. Мигель понял буквально сразу — он ещё и умный оказался. Хотя я подозреваю, что понятливость его подогрели два пропущенных удара — в печень и солнечное сплетение. Ну и Пепита недвусмысленно дала понять, кто в доме хозяин. Потом, правда, мы подружились и о неприятном инциденте старались не вспоминать. Тем более у Мигеля имелась очень даже симпатичная девушка, а на Инес он стойку сделал чисто инстинктивно. Ну и меня недооценил, впрочем, как обычно. А с Вовой они вообще не разлей вода.

После прихода гостей разговор вновь плавно съехал на достоинства различных марок рома, потом кубинцы немного поспорили о преимуществах и недостатках различных технологий его изготовления, а под конец Старый Пабло в очередной раз посетовал, что нет возможности наладить производство на солнечном Сьенфуэгосе. На том и разошлись, весьма довольные вечером.

А я потом ещё битых два часа раздумьями мучился, на предмет изготовления змеевика для самогонного аппарата. Очень уж Пабло вкусно расписывал достоинства настоящего рома, даже blanc, не говоря уж о золотом «Гавана Клабе». Впрочем, мысли меня одолевали лишь в краткие передышки, что позволяла устроить Пепита во время бурной постельной баталии. Вот и теперь, вместо того, чтобы провалиться в целительный сон, ворочаюсь и думу думаю. Есть! Ай да я, ай да сукин сын! Придумал!

И тут до меня дошло, что Инес пытается у меня что‑то выпытать. Ещё бы не дошло — когда так по рёбрам локтем саданут, до кого угодно дойдёт.

— Что? Радость моя…

— Я тебе покажу «радость моя»! — Пепита прямо‑таки шипит от бешенства. — Я у тебя пять раз спросила — любишь ты меня? А ты? Как бормотал что‑то, так и бормочешь! Да ты меня даже не слышишь! Подонок! Ненавижу! Вон отсюда!!!

Черт, я ведь с краю лежу! Ааааа!!! Твою мать, больно‑то как! Что у неё за привычка — упрётся в стену спиной, ногами мне в бок, и с кровати сбрасывает. Не первый раз уже.

— Инес! Любимая!

— Вон как запел, кобелина! — как же она прекрасна в гневе! — Вали давай, и до утра не возвращайся! А утром ещё прощение вымаливать будешь!

Досадно. Как же я проморгал, когда она свой вопрос любимый задала? Есть у неё дурацкая привычка — после секса, уже на гране сна, в полудрёме, спрашивать начинает, люблю ли я её. И если не слышит ответа, просыпается и устраивает разборку. Очень мило. В Порто–Франко я пару раз в машине ночевал, в гараже, благо идти недалеко — по лестнице спустился, и готово. Потом приноровился и больше не косячил. А как на Сьенфуэгос приехали, да в это романтическое бунгало заселились, расслабился слегка. За последние две недели трижды у Вовы ночевал. Ну и ладно. Если не суждено провести ночь под бочком у любимой женщины, перекантуюсь у лучшего друга. Если мне память не изменяет, в жбане ещё оставалось немного. Да и у Вовы наверняка заначка имеется. Тем более, идею обмозговать надо и обмыть, как положено.

Вздохнув тяжко, поднялся с пола и принялся облачаться в форму одежды номер два — применительно к тропическому острову лёгкая футболка, шорты и кроссовки. Вполне достаточно, учитывая, что до Вовиного обиталища буквально две минуты ходьбы. Его поселили в бунгало напротив. Здесь вообще предпочитали однотипную застройку, особенно в гостевых зонах, справедливо полагая, что если есть над головой крыша, уют создать жильцы и сами сумеют. Симпатичные домики — стены по грудь примерно, крыша из тростниковых циновок на столбах, промежутки между ними затянуты рабицей и вторым слоем противомоскитной сеткой. Пол дощатый, где‑то на полметра над землёй поднят — чтобы местные ползучие гады не забирались. Одна большая комната–студия и несколько ширмочек — как хочешь, так и перекраивай пространство. Мебель, правда, достаточно убогая — стол, пара табуреток, две кровати–односпалки, из которых мы сразу же смастерили супружеское ложе. И холодильник — нам, как ценным специалистам, предоставили апартаменты–люкс. Электроснабжение централизованное, водопровод тоже уже успели проложить. Короче, вполне удобное и комфортабельное жильё. Нам с Пепитой даже понравилось.

Вова отозвался почти сразу, стоило только постучать в дверь.

— Профессор! Опять Инес выгнала? Заходи, открыто.

Даже из постели вылезти поленился. Друг называется. Завалившись в тамбур–прихожку, я в отместку включил свет во всём бунгало.

— Профессор! Ну нафига?! — возмутился Вова, однако из‑под одеяла вылез. — Чего иллюминацию развёл? Не знаешь, где вторая кровать стоит?

— Вольдемар, у меня идея! — возвестил я, увернувшись от подушки. — Хватит дрыхнуть, и тем более нечего в меня швырять столь необходимыми предметами домашнего обихода.

— Выкладывай, — зевнул напарник.

— Я знаю, из чего сделать змеевик.

Вова заинтересованно взглянул на меня, ожидая продолжения.

— Давай, наливай, обговорить надо.

Вове только скажи про «наливай». Как по волшебству на столе возникли початый кувшин с вином, тарелка с остатками шашлыка, пара лимонов, нарезка из копчёной рыбы и ещё какая‑то мелочь. Напарник занял одну из табуреток и разлил выпивку по стаканам.

— Короче, змеевик можно сделать из топливных трубок, — выдал я результат ночных раздумий, оккупировав вторую табуретку. — Они легко гнутся, достаточно длинные и прочные.

— Не вижу проблемы, — Вова тут же принялся мыслить практически, как он это умеет. Когда хочет, конечно. — У тебя в запчастях к дизелям должны быть.

— Не всё так просто, Вольдемар, — я задумчиво пригубил вино, удовлетворённо отметив, как перекосилась рожа напарника. — Яэмзовские трубки не подойдут. Слишком тонкие. Внутренний диаметр маленький. Чтобы через них пар прогнать, нужно будет чан с брагой делать герметичным. А это гемор. Одной резиновой прокладкой не обойдёшься. Опять же возможны последствия в виде взрыва — паровые котлы при избытке давления в ромашку разрывает.