Миры Пола Андерсона. Том 20. Аватара

— О, Дэн полагал, что не следует заранее беспокоиться о том, что может и не случиться. А мне он сказал, потому что мы были друзьями, потому что он не сомневался в том, что я буду держать эту информацию в голове. Я ввела его предупреждение на мою итоговую ленту, чтобы все вы узнали об этом только после моей смерти.

— Но в таком случае проблемы нет, — радостно отозвался Руэда. — Тогда нас нельзя тайно задержать, если ты этого боишься. Как только робот сообщит Дэну, он немедленно известит весь мир о нашем прибытии. Следовало ожидать это от него. Ты ведь знаешь, что он мой родственник по своему первому браку.

Джоэль качнула головой. Гибкие кабели, входящие в чашеобразный шлем, заставили ее чуть повернуться, компенсируя в невесомости движения утяжеленной прибором головы.

— Нет, — отвечала она. — Этот корабль располагается чересчур далеко от нас. Ни одна оптическая система из всех созданных человеком не обладает разрешением, необходимым для того, чтобы отличить на таком удалении контуры «Эмиссара» от — семи, так, кажется? — подобных ему кораблей. В конце концов, наш корабль — просто модифицированный транспорт класса «Королева».

— Тогда зачем же выставлять здесь наблюдателя? — отрезал квартирмейстер Бруно Бенедетти.

— Разве не ясно? — возразила планетолог Ольга Разумовская. — Рассказывай дальше, Джоэль.

Та набрала воздуха в грудь.

— Бродерсен намеревался поступить так, — проговорила она. — Он собирался в течение нескольких лет направлять робота для изучения Т-машины, чтобы получить представление о том, как она работает. Сторожевики ведут весьма ограниченные исследования, поэтому его проект едва ли мог быть отклонен. К тому же Дэну незачем предпринимать его под своим собственным именем. Он может укрыться под вывеской Деметрианского исследовательского фонда, поскольку не скупился на соответствующие дотации, и официально аппарат будет вести самые благонамеренные наблюдения. — Но почему столь ценные приборы находятся более чем в миллионе километров от изучаемого объекта? Можно не сомневаться, власти поставили некоторые ограничения, так сказать, безопасности ради, чтобы избежать вероятного столкновения, если какой-нибудь корабль вдруг выйдет из Ворот с не правильным вектором. С моей точки зрения, вероятность подобного столкновения составляет 100 %. Но при желании они могли заставить Дэна выполнить эти правила.

— И даже один этот факт… разве он не показывает их истинные намерения? Власти не хотят утратить контроль над новостями, приходящими от Ворот, на тот случай если появится еще один бетанский корабль, или вернемся мы, или вообще случится нечто чудесное. Они хотят установить свою цензуру.

— Станут ли они применять ее к нам? На Земле существует достаточно сильное антизвездное движение — и более чем в одном национальном правительстве. Эти люди могут найти нужные рычаги в иерархии Союза. И о некоторых планах подобных персон прочие их коллеги могут и не догадаться.

Ругательства, ворчания, пара возражений вырвались из интеркома. Одинокий среди них, пропел голос Фиделио.

— В чем беда? — волновался бетанин. — Вы более не рады? Лангендийк потребовал молчания.

— Как капитан сторожевого корабля, Арчер имеет право приказывать мне, — проговорил он. — Будьте готовы выполнять его инструкции.

— Виллем, послушай, — попросила Джоэль. — Я могу сфокусировать луч на роботе так, что на «Фарадее» никто не услышит даже шепотка, и передать Бродерсену правду…

Лангендийк обрезал ее:

— Будем исполнять приказ. Это моя собственная команда, которую я занесу в судовой журнал. — Голос его смягчился. — Давайте не будем ссориться, после того как мы вместе одолели такой далекий и опасный путь. Успокойтесь. Подумайте, насколько вероятно, что некоторые из вас переутомились и делают из мухи слона. Предположим, что сейчас Арчер по секретным каналам общается со сторожевым кораблем в Солнечной системе и эти господа приказывают ему доставить нас в тайное место. Откровенно говоря, — разве это не мелодрама? Подумайте и о том, что закон космоса выше политики. Иначе не может быть. Без него человечество не сможет уйти к звездам, оно погибнет. Каждый из нас дал торжественную клятву выполнять этот закон. — Он смолк и, позволив высказаться вентилятору, добавил:

— Занимайте летные места. Ускорение через десять минут.

Джоэль осела, ее охватила безнадежность. Она и впрямь могла бы послать сообщение, чтобы его невозможно было перехватить, если бы компьютерные связи были сейчас подсоединены к внешней общей системе. Но переключатель располагался не в ее рубке.

«Виллем имеет склонность соблюдать законы. Вполне возможно, что он прав и все предположения о заговоре против нас порождены больной фантазией — но кто я, чтобы судить? Чересчур много лет я провела вдали от обычных людей и разучилась понимать их.

Предельная реальность проще для понимания, легче стать частью ее, чем другого такого же, как ты, мотылька, летящего через ноумен».

— Ты готова, Джоэль? — негромко, с раскаиванием проговорил Лангендийк.

— Ох! — Она вздрогнула. — О да! В любое мгновение.

— Я передам на «Фарадей», что мы намереваемся стартовать в 15.35 при ускорении в 1g. Они будут вести нас и сейчас совершают необходимые для этого маневры. Режим взаимосвязи автопилотов будет включен точно в одной сотне километров от маяка Чарли. Ты собрала всю необходимую информацию?.. Ох, ты же просто не могла не сделать этого, а я, дурак, лезу с вопросами.

Желая успокоиться, Джоэль улыбнулась, чего Лангендийк увидеть не мог, и ответила:

— Виллем, ты все забываешь, что я работаю и за Кристину. Кристина Берне, специалист по компьютерам, скончалась на руках Джоэль за несколько месяцев до отправления «Эмиссара» домой.

— Значит, навигация за тобой, — официальным тоном проговорил Лангендийк. — Приступай по сигналу!

— Хорошо.

Джоэль принялась задело. Информация втекала в нее: векторы положения, скорости, момента, тяги, напряженность гравитационного поля, постоянно меняющиеся временные и пространственные производные. Приборы определяли их значения и преобразовывали в числа, банк памяти поставлял ей не только нужные факты и значения естественных констант, но и всю великолепную аналитическую структуру небесной механики и тензоров напряжения. В мгновение ока сопрягала физические познания столетий и все известное о конкретной точке в пространстве-времени, в которой находился корабль.

Данные поступали от источников прямо в блок, за какие-то наносекунды переводивший их в сигналы нужного вида и передававший в ее мозг; связь эта осуществлялась не с помощью вживления в ее череп проводов или какого-нибудь другого столь же примитивного устройства — проблема решалась с помощью электромагнитной индукции. Когда одна задача сменялась другой, Джоэль обращалась к мощному компьютеру, подключенному к ней.

Взаимопонимание было тотальным. Машина представляла колоссальный объем данных, огромную емкость для хранения информации, скорость проведения математико-логических операций. Сама Джоэль, как человек, обеспечивала в этом синтезе способность воспринимать неожиданности, созидательно мыслить и преобразовывать свой ум. Джоэль программировала всю систему, и программа эта постоянно переписывала себя. Она дирижировала огромным немым оркестром, которому в любой миг могли приказать сыграть джазовую пьесу или сочинить симфонию. Числа и действия не пробегали мимо нее в отдельной последовательности — как не планирует человек бесчисленные кинестетические решения, которые совершает тело при ходьбе, — она ощущала их глубокое облигате чувством правоты происходящего, его функциональности. Ее восприятие ушло за пределы механического перебора символов, оно лепило общую схему… так скульптор обминает глину руками, которые сами знают, что делать.

Артисткой, ученой, атлетом, на короткий миг достигшим цели… казалась себе в этих случаях Кристина Берне.

Джоэль воспринимала все совершенно иначе. Кристина была обычным линкером, а Джоэль — голотевтом, а потому воспринимала процесс в большем объеме. Разницу между ними можно было уподобить той, что отличает молитву простого верующего католика от, скажем, молитвы Святого Иоанна от Креста.