Кот и его Хозяин (СИ)

Достав её, он отрезал горлышко, откупорил доно. Затем, предварительно отогнув и смазав клеем края, водрузил свою конструкцию на трубу, как раз вокруг Огонька.

- Ну вот, другое дело! - он явно был очень собой доволен. - Теперь-то уж точно не задует!

Если честно, то смысл его действий я как-то не уловил. Всё равно же тут ветра никогда нет, от чего же тогда прятать свет, делая его ещё более тусклым?! А, да ладно, если ему так спокойнее...

Полюбовавшись своей работой ещё чуть-чуть, мой опекун вновь взялся за дело, пустив на дрова чем-то не приглянувшуюся ему дверь, что до того мирно стояло в дальнем углу. Заняло это всего-то примерно полчаса, а щепки так и летели из-под небольшого топорика на ярко-оранжевой, пластиковой ручки. Да, не только люди могут вечно наблюдать за чужой работой...

Пару раз за это время я пытался забраться в мешочек с дичью, оставшийся, как я думал, без присмотра. Что, к величайшему моему сожалению, успехом не увенчалось - оба раза Хозяин зорко пресекал любые посягательства на ужин. А я бы съел только немного, честно заработанную (ну хотя бы квартплатой!) половину. Или не только...

Тем не менее я бы с честью постарался сдержать аппетит!

Мясо сварили в красной кастрюльке, установив её прямо на прогоревшие, но сохранившие ещё нешуточный жар, угли. Кости оставили про запас - если завтра не повезёт, будет из чего сварить бульон. А вот требуха досталась персонально мне... Мррря-ау!

Минуло почти полтора часа. Хозяин, устроившись на свёрнутом вдвое одеяле, для верности подложив ещё и своё, ублажал меня массажем, заодно неторопливо рассказывая о том, о сём. Если первое я воспринимал благодушно-поощрительно, то второе слушал вполуха, чего, в общем-то, от меня и ждали. Хозяину надо было просто с кем-нибудь поговорить, излить душу, раскаяться. Рассказать обо всём, что случилось с ним после Катастрофы. И я слушал, согласно муркая на особо эмоциональные предложения, слушал, сыто жмурясь в его, часто не по-детски стекленевшие, глаза, слушал, громко урча от каждого движения его, часто замирающей и подрагивающей руки. Слушал, легкими прикосновениями поглаживая искорёженную Искру, будто бы вывернутую на изнанку, багровой, всю в могильно-черных трещинках сердцевиной. Это было жутко и неправильно, не такая Искра должна быть у подростка, только-только начавшего входить в взрослую жизнь. Не такая... не такая избитая колёсами жизни, не такая изувеченная гнётом предательства и удара в спину. Не такая обездвиженная убитой совестью. Не такая чёрная. В конце концов.

Я осторожно обходил вокруг неё, пытаясь найти лазейку. Прикасался к жгуче-отвратительному боку, изо всех сил стараясь сломит кожуру, такую мягкую и податливую на вид. Хоть как-то помочь...

И она поддавалась.

Бледнела.

Ещё немного, и чёрные щели, от которых, кажется, веяло самой замогильной тьмой, начали медленно, нехотя зарастать. Нездорово-багряный окрас потускнел, став всего лишь красным. И с боку, чуть левее меня, отвратительную оболочку прорвал тонкий, слепящий луч золотистого, тёплого света. Вырвавшись из-под смрадного гнёта, он рванулся, дёрнулся, пытаясь освободиться, но... был не в силах.

Пока ещё не в силах.

В моей же задаче - как только возможно приблизить этот момент.

***

Открыв глаза, я понял, что утекло немало времени. Костёр окончательно прогорел, рассыпавшись тёплой кучкой пепла, кое-где задорно подмигивающей мне алыми искорками. За окном медленно светало.

Хозяин спал.

Старательно обнюхав его лицо, я довольно муркнул. На потрескавшихся, разодранных в уголке рта губах покоилась мягкая, счастливая улыбка. Она, словно тот золотой лучик, осветила мрачное и вечно напряжённое лицо, сделав его неповторимо моложе и мягче...

Да, не только Хозяин сегодня мог гордиться своей работой.

Глава II

Даниэль и Скот, центр Города, 14.05.23

7 часов 31 минута до заката

Обугленный бетон треснул, крошась под кроссовкой, поехал, шелестящим водопадиком обрушившись в тридцатиэтажную бездну. Забыв от ужаса дышать, я всем телом вжался в почерневшую стену, неосознанно наблюдая за длинным сероватым языком осыпи. Томительные секунды... наконец, он достигает нагромождений валунов, некогда бывших асфальтом и тут же взметается белёсым облачком, будто разорванный изнутри.

Судорожно вздохнув, я с трудом перевёл взгляд, трясущимися, неверными пальцами, опираясь скорее даже на ощупь, чем на зрение, отыскал ещё одну трещину, ухватился. Падения осколков отсюда слышно не было - ветер, задорно свистя в ушах, уносил все звуки, рождённые внизу.

Ещё один шажок по карнизу. Шажок между жизнью и смертью. Между гибелью и спасением... мышцы ноги сведены болезненной судорогой, в груди, где-то пониже горла, мечется безумный ужас, глаза до боли всматриваются вперёд, туда, где слева сверху в стене зияет провал, столь желанный и... недосягаемый. Казалось бы - вот он, всего пара метров от окна!..

И снова шажок. Осторожный, скорее даже робкий. Неожиданно под ногами треснуло, карниз, угрожающе заскрежетав, пошёл трещинами. Давящий горло страх, наконец, вырвался на волю, и я, одержимый ледяным ужасом, с нечленораздельным воплем что было сил бросился вперёд, отталкиваясь от падающих обломков. Пальцы, мёртвой хваткой вцепившиеся в надёжную опору низа проёма, обожгло - вес тела, увеличенный рюкзаком за плечами, с силой ударил по рукам; с одной ладони кое-где содрало кожу, и мне пришлось, на мгновение забыв о страхе, разжать её, повиснув на другой.

Подтянувшись, я, тяжело дыша, выполз на выщербленный, потрескавшийся бетонный пол. Скинув непослушными руками рюкзак, растянулся на спине, уставившись в бурую дымку, устлавшую золотистый небосклон. Всё тело подрагивало, одновременно упиваясь блаженной негой отдыха. Мокрая насквозь одежда приятно холодила кожу.

Я сделал это... сделал...

Очнувшись от раздражённого мяуканья, спросонья не сразу понял где я и кто. Поддавшись мимолётной слабости, видимо, провалился в смутное состояние полузабытья. И дурак. Не то сейчас время, чтобы вести себя вот так вот... распущенно. Не то.

Да и за полдень уже перевалило, если верить часам. Пора бы поторопиться.

- Сейчас, сейчас, потерпи пару секунд, дружок. Да-да, согласен с тобой, я полнейший дебил... ну уж прости дурака, ага?.. Ну же, потерпи ещё секундочку... - неловко поднявшись, развязал тесёмки, выпуская на волю Скота. - Ну как тебе видок, а? Отсюда мы запросто определим куда идти!..

Кот, явно не разделяя моего оптимизма, недовольно фыркнул и, отойдя к дальней стене, принялся вылизываться. Нахал.

Пожав плечами, я огляделся. Что-что, а панорама города отсюда действительно просто великолепная. Прямо-таки футуристическая. В плохом смысле слова. Бесконечный серый лабиринт высоток, озарённый кровавыми лучами багрового солнца. Ни капли зелени, разбавившей бы мрачную постапокалиптическую торжественность мёртвого Города! Полуобрушившиеся строения, угрюмыми памятниками былым эпохам возвышающиеся над безучастным тёмным хитросплетением улиц... нет, скорее переходов. Катастрофа была не разборчива, она, будто вырвала из города несколько кусков, наложила их друг на друга, затем вернув на место. А потом ещё раз. И ещё. И ещё... и ещё, пока Город окончательно не приобрёл теперешний свой облик, облик мрачный, заброшенный. Облик, чуждый таким, казалось бы, фундаментальным понятиям, как логика, пространство, время. Облик, насквозь пропитанный смрадом тоски, отчаяния, скорби, печали, уныния... смерти. Нет в мире ни одной отрицательной эмоции, что не бродила бы по пустынным закоулкам Города.

Но с осмотром окрестностей, пожалуй, стоит повременить, есть парочка вещей поважнее. Кровоточащие ссадины на правой ладони, к примеру... н-да, заработать гангрену было бы сейчас ой как не кстати.

Залив неглубокие ссадины - к счастью, отделался только ими - перекисью, я обернул ладонь чистой белой тряпочкой. Так, на всякий случай.