Сокровища Чёрного Монаха

Он так громко выражал своё недовольство, что на него стали оглядываться. Реставраторы были все, как на подбор, мужчины крепкие, плечистые, так что запросто могли накидать по шее. Поэтому я счёл за лучшее утащить Кольку подальше.

Мы встали с ним в углу монастырского двора, сделав вид, что нас очень интересуют полуразрушенные стены.

Судя по всему, реставраторы будут работать до вечера. Мне стало как-то не по себе. Приходить сюда в сумерках не хотелось. У меня даже мурашки по коже побежали. На наше счастье пришёл бригадир и позвал реставраторов обедать.

Как только они ушли, мы с Неукротимым Маркизом рванули к подвалу. Колька примчался первым, протиснулся боком в двери, но неожиданно застыл на пороге.

- Ты чего?! - нетерпеливо толкнул я его в спину, пугливо озираясь. Нас же увидят!

- Да тише ты! - заорал Колька. - Чёрный Монах твой не такой уж и призрачный! Вот смотри!

Он отодвинулся, и в дневном, косо проникающем свете, я увидел в густой пыли отчётливые большие следы возле двери.

- Может, это кто-то ещё заходил? - спросил я. - Вон сколько реставраторов работает вокруг.

- А там других следов нет! - закричал он. - Там только твои следы, Алёнкины и этого самого Черного Монаха! К тому же и никакой не монах он!

- Это почему так? - обиделся я. - Я сам его видел.

- Видеть ты видел, да не его! Монахи в кроссовках не ходили! А отпечатки именно кроссовок!

- Много ты знаешь, в чём монахи ходили, - не очень уверенно возразил я, протискиваясь в дверь.

В подвале было достаточно светло для того, чтобы разглядеть, как кружили по подвалу большие следы кроссовок. Следы подходили к щиту возле стены. Я упал на колени и заглянул за щит. Туда никто не заходил. Вытащив камень, я стремительно просунул руку в тайник, и ещё более стремительно вырвал её оттуда.

И как это я забыл о еже! Он выбрался из коробки, и я укололся.

- Что, картина пропала?! - заорал над моим ухом Колька.

Я совсем позабыл про него и от испуга чуть не подпрыгнул.

- Если ты ещё раз так заорёшь в ухо, я тебе дам по шее! - пригрозил я.

- По шее и я могу! - почти нормальным голосом отозвался Неукротимый Маркиз. - Так что там с картиной?

- Сейчас достану, - отозвался я. - Вот держи пока!

Я протянул ему пойманного ежа, а сам полез за картиной. Я даже дыхание затаил. Но все мои волнения оказались напрасными. Холст был на месте.

Я вытащил его, засунул под рубашку, и мы выскочили на улицу.

Не оглядываясь, помчались к выходу из монастыря. И налетели на могучую фигуру высокого бородача в рясе.

- Вы что тут делаете?! - прогремел бас над нашими головами.

- Мы тут смотрим! - заорал Колька.

От неожиданности мужчина в рясе выпустил Колькино плечо.

- А ты что за живот держишься? - спросил он, заметив, что я прижимаю оттопыренную рубаху руками.

- Я... я это...

- У него живот болит! - закричал Неукротимый Маркиз.

- У него болит, а ты кричишь, - недовольно покосился мужчина. - И вообще, идите отсюда, мальчики, гуляйте.

Нам только того и нужно было. Мы пулей вылетели за ограду и помчались к Кольке. На бегу я оглянулся и чуть не упал.

Мужчина в рясе стоял, глядя нам вслед. Ветер трепал его длинные волосы, завернул края рясы, а под ней стали отчётливо видны джинсы и большие белые кроссовки!

Я припустил ещё быстрее, и вскоре мы сидели у Кольки.

- И как мы будем возвращать картину? - спросил он меня.

- Завтра пойдём в музей, там, рядом с туалетом коридор и кабинеты служебные, в какой-либо кабинет и подкинем, - нашёлся я.

На том и порешили. Ёж остался у Кольки. Мы посмотрели картину, ничего особенного на ней не увидали, Колька зачем-то даже изнанку рассмотрел через увеличительное стекло.

Потом так же тщательно он изучил сам портрет.

- Смотри-ка! Здесь ещё что-то видно!

Я взял увеличительное стекло. В одном месте отвалился верхний слой краски, и под портретом проглянул нарисованный глаз.

- Ух ты! Нужно отколупнуть! - загорелся Неукротимый Маркиз.

- Тебе самому нужно что-то отколупнуть! - перехватил я его руку. - Это же музейная ценность!

- Так там же ещё что-то нарисовано!

- Вот специалисты и увидят, что там нарисовано, - возразил я. - Ты спрячь картину получше. Завтра я приду, и отнесём её в музей. А ты напиши записку, что неизвестные благородные люди возвращают музею ценную картину. Только без ошибок пиши! Благородные люди ошибок не делают!

- Вот именно! - съехидничал Колька. - Они за просто так картины не возвращают!

Вечером я успокоил Алёнку, рассказав ей, что ёж у Кольки. Папа был озабочен. Его срочно отправляли в командировку, а мама ещё не вернулась, и он не знал, куда нас девать.

- Отправь нас к деду Николаю! - канючила Алёнка.

- Без вас разберусь, - устало отмахнулся папа.

Он сел звонить по телефону, а мы легли спать.

Утром я отвёл Алёну в школу, а сам помчался к Кольке.

- Ну что, пошли? - спросил я с порога.

- Куда пошли?! - прокричал Колька, с трудом преодолевая зевоту. Музей только в одиннадцать откроется!

- Записку написал? - спросил я.

Колька молча кивнул на конверт, лежавший на столе, а сам с закрытыми глазами пошёл в ванную. Умывался он так же громко, как говорил. Он фыркал, плевался, даже пытался что-то петь.

Я же прочитал его записку.

Уважаемый музей!

Пишут вам совсем неизвестные, но очень благородные люди. Мы возвращаем вам картину. Если вы нас не найдёте, тогда, конечно, можете награду не давать.

Неизвестные люди. И благородный человек Николай Петухов.

Ученик 56-й школы

- Ты бы ещё свой адрес написал! - возмутился я.

- А ты думаешь нужно?! - обрадовался Колька.

- Дал бы я тебе!

- Дал один такой! - выпятил губу Неукротимый Маркиз. - До сих пор того героя ищут.

Всё же я заставил его переписать послание. А ровно в одиннадцать мы стояли у входа в музей частных коллекций. После вчерашнего ограбления посетителей собралось много. Колька стоял в очереди и всё время странно дёргался.

- Что ты дёргаешься?

- Что я могу сделать, если весь чешусь?! - заорал замотанный под рубашкой в холст Неукротимый Маркиз.

Стоявшая впереди женщина испуганно оглянулась, отодвинулась и спросила нас:

- Мальчики, вы не хотите пройти вперёд? Я пропущу.

Мы воспользовались её предложением.

- Пошли в туалет! - заорал Колька, как только мы вошли в музей.

Не понимая, к кому обратился с таким громким призывом мой друг, посетители растерянно оглядывались. Я же уволок Кольку за собой в залы.

Мы пошли, делая вид, что рассматриваем картины и очень интересуемся всеми этими нарисованными деревцами и домиками.

Колька шёл молча. Поэтому когда он неожиданно заорал в музейной тишине, вздрогнул даже я, не говоря уже об остальных посетителях.

- Шишкин! - орал Колька. - Смотри! Шишкин!

При этом он тыкал пальцем в растерянного бородатого мужчину, стоявшего возле какой-то картины. На истошный вопль Неукротимого Маркиза сбежались посетители из других залов. И все смотрели на мальчика, который шёл к бородатому дяде, тыкал в него пальцем и голосил:

- Шишкин! Шишкин!

- Ты что, с ума сошёл? - схватил я за руку Неукротимого Маркиза. Какой это тебе Шишкин? Ты хочешь, чтобы нас из музея выгнали?

- На картине Шишкин! - орал Колька, показывая на картину за спиной бородача, на которой был нарисован сосновый лес. - Три медведя на картине!

- Где ты там медведей увидел? - схватился я за голову.

- Медведи сейчас выйдут! - кричал Колька. - Я точно помню! Вот и дерево поваленное, они по нему в прошлый раз на картине лазили!

Кое-как я утащил его и повёл вниз, к служебному коридору, на ходу сердито объясняя, что сосны не только Шишкин рисовал. В самом начале коридора стоял милиционер, и нам пришлось свернуть в туалет.

- Что будем делать? - спросил я.