Место в жизни

— А когда можно будет получить деньги? — спросил Андрей, все еще не веря своему счастью.

— Скажете секретарю у дверей, она вам заплатит, — сказал Виктор Антонович, и, видя, что Андрей начал подниматься, добавил, — подождите еще несколько минут, пожалуйста. Я хотел бы извиниться.

— Передо мной? — спросил Андрей, усаживаясь на место.

— Да, — с сожалением сказал издатель, — Извините, я виноват, в том, что произошло вчера. Я не хотел заставлять вас срываться и говорить грубости. Ведь вы были правы, а я… Я просто не мог тогда издать ваши рассказы, потому, что это противоречило правилам нашего издательства. В общем, простите меня, пожалуйста.

Андрей смотрел на него широко открытыми глазами, даже не зная, что сказать. Выходит, все что было — не сон. Но ведь самоубийство, — значит не все было сном, подумал Андрей, но сомнение осталось.

— Это вы должны простить меня, — сказал Андрей дрожащим голосом, — я сделал вам больно, я не знаю, что на меня нашло. Я очень плохо помню, что я тогда наговорил. Я все это вспоминаю, как страшный сон.

— Не волнуйтесь, вы все сделали, как надо. Я вас еще должен и благодарить.

— За что? — спросил Андрей, полностью теряя понимание происходящего.

— Как это за что? — улыбнулся Виктор Антонович, — Вы дали мне дорогу сюда.

Было конечно больно, но какое это имеет теперь значение?

— Никакого, — подтвердил Андрей, чтобы хоть что-то сказать.

— Дайте мне пожалуйста ваш телефон, — попросил Виктор Антонович, взяв в руки ручку, — надо же мне иногда связываться с писателем. Может как-нибудь и пива сходим попьем, а? — лукавая улыбка озарила лицо старика.

— Конечно сходим, — заверил его Андрей, и, запинаясь, назвал шесть цифр своего телефона.

— Если захотите посмотреть какую вариант обложки подберет наш художник, к сборнику ваших рассказов, то приходите завтра.

— Обложка не имеет значения, — сказал Андрей, — главное то, что внутри.

— Правильно, — сказал Виктор Антонович, и протягивая руку добавил, — До свидания, надеюсь еще увидимся.

— До свидания.

— Кстати не забудьте забрать свой инструмент, — издатель указал в сторону двери.

Развернувшись, Андрей увидел там свой чехол, в котором, несомненно пряталась его электрогитара. Значит эта часть тоже была не сном, подумал он, концерт тоже был, а потом я выбежал отсюда, забыв гитару, и не вспомнил о ней даже сегодня. Вид электрогитары в этом кабинете напугал его почему-то больше, чем все, что здесь было сказано. Может быть, потому что гитара была вполне материальной, и Андрей убедился в этом, взяв ее в руки, чувствуя вес.

— Спасибо, что напомнили, — сказал Андрей, и вышел из кабинета.

Он, погруженный в свои мысли, прошел мимо секретарши, и направился к выходу, когда она окликнула его:

— Подождите!

— Да, что такое? — спросил Андрей выходя из задумчивости.

— Вы деньги свои не хотите забрать? — сказала она улыбаясь.

— Деньги? — переспросил Андрей, вспоминая про гонорар, обещанный издателем.

Конечно хочу. Извините, я просто задумался.

— Да ничего страшного, а то я уже было решила, что вы мне решили подарок сделать на день рождения.

— День рождения? А какое сегодня число? — Андрей вдруг захотел узнать хоть один из мучавших его вопросов.

— А какая разница? — услышал он ответ. — Просто я думаю, что если мне оставляют такую сумму денег, то наверное это подарок. А день рождения я уже довольно давно не отмечала, вот и решила, что это наверное подарок на день рождения.

— Понятно, — сказал Андрей, и смущенно улыбаясь, взял протянутую ему стопку банкнот, — ну, как будете праздновать, позовете меня. У вашего шефа есть телефон.

— Хорошо, — загадочно улыбнулась секретарша.

Андрей, разложив деньги по карманам, вышел на улицу, чувствуя полную абсурдность всего, что вокруг него происходит. Больше всего раздражало, что никто не знал времени, и всем было абсолютно все равно. Еще больше удивляло его поведение Виктора Антоновича. Старик вел себя так спокойно, после того, что случилось вчера. Да еще и поблагодарил за это. Андрей посмотрел по сторонам, ожидая увидеть, либо врачей, либо милицию, которых вызвал издатель, чтобы утихомирить гневного писателя. Но улица была такой же пустынной, как и раньше. Да и эта странная безлюдность — если верить солнцу, то люди должны уже возвращаться с работы, но на улице не было видно ни одного человека. И если бы не шум мотора, раздающийся, иногда вдалеке, можно было бы подумать, что город вымер. Закурив сигарету, Андрей медленно побрел к троллейбусной остановке, чтобы отвезти домой гитару — не хотелось тягать ее по городу. Троллейбус представлял собой точное отражение улиц города — ни одного человека, кроме Андрея, кондуктора и водителя, в нем не было.

Разгадка на все вопросы пришла сама собой, когда он уже подъезжал к дому. И она была настолько проста, что Андрею вдруг захотелось смеяться. Он решил, что он просто спит, или бредит. Скорее всего последнее, ведь вчера он пытался, умереть. Но видимо его все-таки вытащили, и он сейчас находится в больнице, где за ним наблюдают врачи, сражаясь со смертью за его, Андрея, никчемную жизнь. Правда, он никогда не думал, что бред может быть настолько реалистичным. Но лучшего объяснения не было. Эта мысль заставила его успокоиться и с некоторой иронией относиться ко всему происходящему.

Именно с такими мыслями он и зашел в свою квартиру, догадываясь, что никого там не встретит, не смотря на то, что хозяйка обычно в это время уже приходит домой. Квартира оказалась пуста. Тогда Андрей закурил сигарету, понимая, что терять ему нечего — бред он и есть бред, и опустился в кресло.

Делать не хотелось совершенно ничего, но он заставил себя позвонить еще раз барабанщику. Трубку, как и утром, никто не брал. Просидев в кресле до наступления вечера, Андрей размышлял над темой для нового рассказа. Но в голову ничего не приходило, не смотря на необычность ситуации. К тому же писать рассказ, будучи в собственном бреду, ему не хотелось — никто его не увидит.

Отчаявшись придумать себе хоть какое-то занятие, Андрей закрыл глаза, и уже через несколько минут заснул, сидя в кресле.

Глава 3. Ангел

Он подошел к дому, когда вечер уже отдал свои права над городом, ночи, и все вокруг было погружено в темноту, разгоняемую только тусклым светом фонарей. Несколько минут он глядел на несколько темных окон на первом этаже, словно пытался определить, есть ли там кто-нибудь. Не увидев никаких признаков жизни, он уверенным шагом зашел в подъезд. Поднялся по короткой лесенке на первый этаж, подошел к двери и нажал на дверную ручку. Дверь, разумеется, не открылась.

Он хмыкнул, подумав о том, что только новички всегда запирают двери своих квартир. Соседние квартиры наверняка открыты, но ему сейчас было необходимо попасть именно сюда. Он достал из кармана комплект отмычек, и стал открывать дверь. Его движения были наполнены такой уверенностью, что не оставалось никаких сомнений: он делал это далеко не в первый раз. Меньше, чем через минуту ему удалось убедить дверной замок в своем превосходстве, и дверь открылась, издав скрипящий звук.

Он вошел в квартиру, прикрыл за собой дверь и зажег в коридоре свет. Посмотрев по сторонам, он прошел в комнату. Проникающего из коридора света было вполне достаточно, чтобы создать тусклое освещение. В углу комнаты стояло кресло, в котором спал Андрей. Но человека, проникшего в квартиру, это совершенно не волновало. Он, не обращая внимания на Андрея, прошелся по комнате, заглянул во все шкафы, словно искал там что-то. Потом он подошел к спящему Андрею и потряс его за плечо.

— Просыпайся, — сказал он громко, — пришло время поговорить.

Андрей вздрогнул, пробуждаясь ото сна, и пробормотал:

— А? Что?

Человек присел перед его креслом, так, чтобы Андрей мог хорошо его видеть и повторил:

— Нужно поговорить.

До Андрея вдруг дошло, что он в первый раз видит этого человека. Он вжался в кресло, словно пытался быть подальше от собеседника. Сон как рукой сняло.