Пылающие бездны

— Гражданин председатель, — раздался голос с мест, — мой уважаемый сосед не голосовал. С ним случилось несчастие.

— Какого рода несчастие?

— Он скончался.

— Предлагаю почтить память почившего вставанием!

Все встали в торжественном молчании.

— Объявляю заседание закрытым.

По серебристым воздушным путям скользили вереницы птицеподобных существ. Через минуту зал опустел. Светящиеся стены померкли и зал заседаний погрузился в молчание. Было 12 часов дня.

Глава вторая.

Когда и где?

С верхних, наружных галлерей Дворца Совета открывалась обычная картина жизни Федерации.

Насколько хватал глаз, высились легкие, воздушные громады дворцов, гигантемы башен, титанические конусы стройных, иглоподобных обелисков, смело брошенные ажуры заоблачных мостов и арок.

Большинство построек было сгущенного лунного цвета из прозрачного, флюоресцирующего металла.

Воздушные площади, парки и насаждения с тропической растительностью самых причудливых форм, искусственные висячие бассейны и озера, — ласкающей гаммой зеленых тонов, от сгущенно-темного до нежно-светлого, составляли одно гармоничное целое с феерическим колоритом общественных построек.

Нигде ни пяди голой, обнаженной земли. Гений человечества одел тело своей праматери в достойные ее одежды. Нагота земли показалась-бы современному человеку столь же неуместной и неприличной, как нагота дряблого старческого тела народам древности.

Там, где когда-то свинцовым, гнетущим покровом носились тяжелые тучи, — ныне расстилались необъятные просторы голубого, дрожащего эфира. В его волнах, как стаи сказочных птиц, купались мириады стремительных обитателей воздуха — аэромашины всех возможных форм и размеров, от подавляющих воображение колоссов общественного пользования до легких прозрачных папиллопланов^[8] специального или особого назначения. Они плавно подплывали к многочисленным башням-обелискам, — своим «береговым» пристаням, — выбрасывали на ажурные галлерей человеческую массу и исчезали в лазурной бездне, где-то там, где скорее угадывались, чем улавливались глазом оттесненные в недосягаемые выси бледно-розовые облака.

Человек ушедших поколений, взглянув на эти раздвинутые просторы неба, удивился-бы обилию бледных лун, расбросанных по дневной лазури. Эти луны — воздушные пристани кораблей дальнего плавания.

Удивление этого человека достигло-бы своего предела, когда бы он узнал, что еще выше, за гранью земной атмосферы, с быстротой, ужасающей воображение, носятся, подобно астероидам, санаэрожабли^[9] междупланетных сообщений.

Точка земного шара, где находился Дворец Совета Федерации, соответствовала географическому положению древнего Урала и носила название — Гроазур.

_{Гроазур, столица Федерации Земли.}

Начальник междупланетного флота Гени Оро-Моск, полюбовавшись знакомой картиной с верхней галлереи Дворца Совета, готовился сесть в свой аэрожабль, чтобы отправиться на короткое время домой, на Норалеско^[10]. В 15 часов ему предстояло участвовать на секретном совещании командующих флотилиями, назначенном в Азилоне^[11]. Почувствовав легкое прикосновение к своему плечу, Гени быстро обернулся и встретился глазами с зелеными окулярами знаменитого ученого Роне Оро-Бера.

Старик ласково улыбался:

— На пару мыслей, бесценный Гени!

— Я весь внимание, великий учитель! — ответил Оро-Моск, касаясь рукой своего виска, в знак глубочайшего уважения к ученому.

— Я хотел бы с вами говорить, только не здесь. Не забывайте, что и воздух имеет уши…

— Мое время в вашем распоряжении, дорогой учитель. Когда и где?

— Прочтите!.. — старик сдвинул на лоб свои окуляры.

«Сегодня, у меня в лаборатории на Казбеке, в 17 часов», — прочитал Гени, как в книге, в глазах ученого.

— Удобно это вам? — спросил тот.

— Да, дорогой учитель, вам не придется меня ждать. Ваше приказание записано в моих мыслях неизгладимо.

— Вот и прекрасно, — кивнул головой старик, водружая свои окуляры на место. — Советую и вам, мой друг, беречь ваши мысли от посторонних глаз, — добавил он.

— Благодарю вас, учитель. Я думаю в настоящую минуту о вещах, которые не могут интересовать никого, кроме меня. Тем не менее, воспользуюсь вашим советом, подсказанным глубочайшей мудростью.

Гени вскинул на глаза легкие окуляры голубоватого стекла.

— Вовремя!.. — старик покосился на промелькнувшую мимо очень высокую фигуру с головой, глубоко ушедшей в плечи, и с желтовато-бронзовым цветом лица. — Надо полагать, сегодня же последует временная изоляция всех граждан Марса, проживающих в Федерации?

— Приказ уже фиксирован Политическим Советом, — пояснил Гени, в свою очередь следя за удаляющейся фигурой марсианина. — Что касается этого гражданина, я ручаюсь, он безопасен. Это бесподобный автор «Гармонии Миров», ярый противник каких бы то ни было враждебных столкновений. Его имя Гро-Фезера-Мар, и он, хотя это и несколько странно, приходится мне родственником… Это брат моей жены.

_{Гро-Фезера-Мар.}

— Так?.. так… — протянул старик. — Разумеется, это не имеет никакого значения. Мало ли марсиан проживает на Земле и наших на Марсе!.. Итак, мы расстанемся, дорогое дитя…

— До условленного срока, мой великий учитель!

— Нет, дитя мое, мы увидимся раньше: я буду там же, где и вы, в 15 часов…

Гени снова коснулся пальцами виска. Ученый, кивнув головой, направился к выступу галлерей.

* * *

Гени Оро-Моск, заметив у одного из обелисков свой аэрожабль, сделал в воздухе кругообразное движение рукой.

Машина, как по рельсам, подплыла к террасе дворца.

Около Гени вновь вырос марсианин. У него был скучающий вид и он рассеянно жевал мастику^[12].

— Сестра Авира с тобой? — спросил Гро тоном близкого друга.

— Вероятно, в аэро^[13], — ответил Гени.

— Мой братский поцелуй ей!

— Спасибо, мой вдохновенный друг.

Гени сделал поэту знак рукой и вскочил в аэро.

— Ты где проводишь вечер? — донесся до него голос шурина.

Гени не успел ответить. Аэро, сверкнув на солнце, мгновенно растаял в воздушной синеве.

Вслед за ним от террасы отделилась оригинальная гондола знаменитого ученого, — сильно вытянутая, сигарообразная, светло-зеленого цвета.

Ученый и начальник флота спешили на краткосрочный отдых к домашнему очагу. Первый — в свой уголок на Атлантиде, второй, любивший умеренные поясы — на Норалеско.

Гро Фезера-Мар втянул еще более голову в плечи, выждал, пока гондола ученого скрылась в пространство и вскочил в свой папиллоплан.

— На Атлантиду! — коротко бросил он аэровожатому.

В уютной кабинке, отделенной непроницаемой стеной от вожатого, марсианин сел к небольшому аппарату и люксографировал в пространства на условном языке, понятном лишь для начальника внешней разведки Марса:

«Война принята. Возможно, в ближайшее время буду изолирован. Сосредоточьте внимание на Гени Оро-Моске и, в особенности, на Роне Оро-Бере. Гро Фезера».

Выполнив свою задачу, поэт стал задумчиво смотреть на расстилающуюся под ним панораму.

Вдали сверкнула Атлантида.

Глава третья.

Супруги с разных планет.

Гени в минуты отдыха не любил быстроты лёта. Поэтому, очутившись в своем аэро и справившись с хронофором^[14] о течении времени, прежде, чем поздороваться с женой, отдал приказание пилоту лететь с известной скоростью.