Застывший Бог (СИ)

- Божественное затмение, в котором герой не разбирает ни своих ни чужих, – Подхватил дед, – да... Ахилл ведь и не разбирал... Эллины тоже наши дальние родственники. Мы от одного корня, там, в глубине ушедших веков.

- Берсерки, – сказал я.

- Ага, и это тоже... Люди земель Северного Пути. Берсерки, “медвежешкурые”, оборотни одержимые “одр” – священным бешенством, которое дарует им Один, предводитель мертвой дружины “айна харья”, людей поединков. На севере всегда хорошо слышали гнев Отца, может быть оттого что сами живут среди льдов...

Когда тебя привезли ко мне, я дал тебе сому в тот же день. Мне нужно было знать, есть ли в тебе варяжья кровь. Ты оказался сильнее меня. Сильнее всех варягов кого я видел. Самый чистый и ясный сигнал. Странно, если учесть что твой отец взял женку не нашей варяжьей крови. Но может быть именно в её генах нашлось что-то, что усилило твои способности... Это как будто долгие годы пытаться поймать на радио волну среди шумов эфира, слышать только обрывки, и вдруг попасть на ясный и чистый сигнал. Через тебя я общался с... с нашим Отцом. И он отвечал мне. Такого я и представить не мог.

- А там? В лесу на испытании?

- И там был он. Он простер над тобой длань, и говорил через тебя с нами, напрямую. Безо всякой сомы. Ты сам пробился к нему в стрессе. Пусть недолго, но он говорил с нами, связно. Безо всякой путаницы и неопределенности. Это так, будто вдруг ожили древние легенды...

- Бог во мне. – Я непроизвольно провел рукой по своей груди. – Так странно... – Я посмотрел на деда. – О чем ты спрашиваешь меня... – я поправился – его, когда я сплю?

- Я не так чист кровью как ты, но все же сильнее многих. Я не могу общаться с Перуном напрямую, как ты. Но когда он просыпается во мне, я чувствую его гнев. И отчаяние. И усталость. Тысячи лет он лежит в своей ледяной хрустальной тюрьме. Скованный, все понимающий, ничего не могущий, – по крайней мере для себя. А мы, – его дети, чем заняты мы? Мы молимся его кумирам, мы как можем пользуемся его силой. И ничего не делаем, чтобы ему помочь. Чем он стал для нас? Объединяющим символом? Инструментом для получения преимущества? Но он – не символ, не инструмент. Он живой. Он лежит там, не забытый нами, но брошенный. Наш Отец... Я хочу найти его Мишка. Найти, – и освободить. Это мой долг, моя вера.

- Но дед. Там, в книге. – Я показал на стол, где лежала книга. – Там ведь сказано что Перун отравлен. Если это правда... Если найти его и открыть саркофаг, – то... Он ведь проснется только чтобы умереть.

- Никто не знает что точно произошло тогда там, – в нашем забытом городе. – Покачал головой дед. – Допустим, что царицу действительно поймали над усыпальницей Перуна, и она бросила в Йиме-царю свои слова, что отравила Перуна. Но было ли они правдой? Знала ли она устройство саркофага? Успела ли ввести в его систему яд? Или когда её застукали, она просто сделала хорошую мину при плохой игре? Что мы знаем об этом?

- Ты думаешь, она могла соврать?

- Назови хоть одну причину, по которой она не могла соврать? Но дело даже не в этом. Понимаешь, Мишук... Я старый солдат. Именно в старом смысле этого слова. Ты помнишь что солдат происходит от названия итальянской монеты – “сольдо”.

- Если глубже в историю, от римского “солид”, – кивнул я.

- Именно. “Солид” на латыни значит “твердый”. Сколько уж лет нет империи и её монет, а до сих пор говорят – “платить в твердой валюте”... Изначально солдат – тот кто служит за солиды. То есть просто наемник. Когда размылись касты, и мы перестали служить князьям за древнюю честь, нас стали нанимать по контракту. Когда царь подмял под себя князей, и в нас отпала нужда на родине, часть наших стала служить по всему миру. Так длилось долгие годы. Я тоже был наемником, и не особо горжусь этим. Устал убивать...

Дед помолчал.

- Но я никогда не забывал, что я воин! Никогда не забывал наш древний кодекс чести. А в нем четко сказано, – когда кончится битва, у каждого воина есть долг. Последняя услуга. Не важно если чужому если он дрался достойно, а уж тем более – своему. Смертельно раненных не оставляют на поле боя. Грех, делать вид, что не слышишь, как тебя просят о помощи, пусть даже – последней. Перун наш отец – воин. Я сделаю для него что должно. Даже если все другие варяги забыли свой долг. Найду его освобожу. Тем или иным способом. Понял ли?

Я подумал, и кивнул.

- Ты уже знаешь где искать?

- Еще не совсем... Не совсем...

- Как же так? Столько лет! Говоришь Перун тебе отвечает...

- Не все так просто. Думаешь, я первый кто искал усыпальницу отца? Были и до меня умельцы. Правда большая часть в старые времена. И они не могли найти.

- Почему?

- А, вот в этом гвоздь вопроса. – Дед щелкнул пальцами. – До того как ты появился, я тоже не мог понять. Разные источники указывали, что усыпальница Перуна расположена в разных концах света. Все древние записи противоречили друг-другу, ничего не сходилось. И оказалось, что все они говорят правду.

- Как это? – Удивленно спросил я.

- Когда случилась описанная в мифах катастрофа, часть богов построила ковчег и улетела, а часть зарылась в бункеры, в надежде переждать. Но до этого, уже зная о приближении звездного Странника, они искали и иные пути к спасению. Перун работал над каким-то своим способом. Он хотел свернуть часть пространства и вытолкнуть его на время из привычного нам мира на время катаклизма. А потом вернуть обратно. Если бы это ему удалось, – не нужно было бы драться за ресурсы, и выжить смогло бы гораздо больше людей. Он использовал небольшую навигационную станцию как базу, и смог выбросить её из нашего измерения. Но станция была слишком мала, чтобы укрыть больше людей, надо было построить оборудование, и сделать то же самое в более крупном объеме. Он не успел развернуть оборудование для более масштабной свертки, -странник приближался слишком быстро, а среди богов началась свара. Наверно он мог бы сам укрыться в той станции. Но настоящий командир не бросает вверенных ему солдат. А отец не бросает детей. Он укрылся с ними в Городе-Варе, хоть и не знал, сможет ли тот пережить катастрофу. Многие из его братьев со своими городами её не пережили. А станция так и осталась невостребованной. Пока все не рухнуло. Пока не умер город, пока Перуна не отравили. Тогда ближайшие его маруты, – крылатые десантники, взяли его тело поместили на станцию, и выбросили её из нашего мира. Она так и дрейфует там, где-то в странных пространствах, все эти бесконечные годы. Но раз в несколько десятков лет и на короткое время она вновь появляется в нашем мире. Гравитационные маяки выводят её в разные точки нашей планеты, – так когда-то запрограммировал её сам Перун, на случай если планета в той точке где станция “нырнула”, из-за катастрофы настолько поменяет свой облик, что вернуться будет нельзя. Это что-то вроде нескольких черных ходов, только не они ведут к дому, а дом сам выходит к этим ходам время от времени. Бесконечный дрейф...

- И что? Ты определил эти самые точки?

- Вот в этом-то вся сложность. – развел руки дед – Он отвечает мне через тебя... Но как нам с ним найти точные термины для общения? Его система координат не говорит мне ни о чем. Прошли десятки тысяч лет, солнце в небе изменило свой путь, сместились и сменили форму созвездия, почти ни одно место в небе и на земле не сохранило своих прежних названий. Истаяли ледники, увяли плодородные земли, появились пустыни, океаны обмелели в одних местах, а в других берега ушли на дно, реки сменили русла и потекли новыми путями... Он говорит мне, он отвечает из совсем другого мира, – древнего навсегда ушедшего мира, – а я пытаюсь понять систему времени и места, и наложить это на наш изменившийся мир

Представь, что ты пришел в гости, и хозяин попросил тебя... ну скажем принести чашку из другой комнаты. Он сказал тебе, что чашка стоит в серванте, справа от стола. Только вот сам хозяин так давно не бывал в той комнате, что там уже нет ни стола, ни сервиза, и даже сама комната стала другой формы, потому что кто-то снес перегородку с соседней... Если упрощенно, то как-то так. А кроме того, не забывай, что сам Перун спит. Своей могучей душой он на короткое время пробивает марево искусственного сна, но все же, для него все до чего он дотягивается душой, – сон. Бесконечный затянувшийся кошмар, в котором он потерялся. Когда мы спим по ночам, Мишка, ты ведь тоже бывает, ведем себя во сне разумно, в пределах логики. Иногда даже бывает, мы понимаем что видим сон. Но чаще ведь сны бывают странными и изменчивыми. И мы принимаем все что происходит с нами во сне за чистую монету, и все происходящее кажется нам нормальным. И сами мы попадаем под власть хаоса сна, – мы мгновенно перемещаемся из одного места в другое, люди рядом с нами появляются и исчезают, или превращаются из одних в других, наши цели и задачи во сне меняются прямо на ходу. И мы не видим в этом ничего странного, – пока не проснемся и не подумаем, – боже какая дичь мне сегодня снилась. Я разговариваю со спящим богом. И пытаюсь поймать моменты, когда ему не снится дичь. Через тебя это проще, потому что ты сам не вносишь искажения. А представляешь что получалось у моих предшественников? – дед хохотнул. – Люди смутно и искаженно принимающие сигнал от разума видящего сны... Неудивительно что они все облажались. Кроме того, я не могу слишком часто давать тебе сому, – чтобы не повредить твоему здоровью. И вот я долгие годы получаю крохи информации, ищу систему, сижу над астрономическими программами, которые могут виртуально построить звезды так как они стояли в небе тысячи лет назад. Шумерские созвездия. Гу.анна, Маш.таб.ба, Дуб, Ур.гула, Аб,син, Зи.ба.ан.на, Гир.таб, Па.бил, Сухур.маш, Гу, Сим.мах, Ку.мал... Ищу ориентиры среди исчезнувших рек, и возникших пустынь... Но я уже близок, Мишка! Понимаешь? Я нащупал, и я чувствую, что я уже близко! Ты уже почти взрослый. Раньше ты помогал мне как ребенок, не по своей воле. И рассказать я тебе все не мог, – тропы у тебя нужной еще не было. А сейчас я спрашиваю тебя, как взрослого – поможешь мне? Поможешь мне найти нашего Всеотца?