Журнал «Если», 1997 № 10

Матусек знал, что истинная причина его хандры не в дурацком сострадании, а в проклятом Боло. Ему доводилось наблюдать бригаду «Динохром» в деле — это было еще до того, как его собственная армейская карьера резко оборвалась из-за операций на «черном рынке» на Шингле; с тех пор ему не хотелось, чтобы его противником выступал Боло, пусть и устаревший. Боло были почти неуязвимы.

Но и здесь «партнеры» Скалли казались убедительными. Модель Боло XXIII относилась к антиквариату; автономен он или нет, по своим базовым характеристикам он в подметки не годится «Голему-Ш». К тому же, если план Скалли сработает, его командир, как и вся милиция, окажется мертв еще до того, как успеет спохватиться.

Если сработает… На самом деле Матусек не был большим специалистом в области реального боя. Возможным клиентам он мастерски морочил голову, но в действительности прославился на ниве войскового интендантства и финансов. Именно по этой причине он находился в рабской зависимости от боевого опыта Луизы Гранджер.

С другой стороны, почему бы плану не сработать?..

Он выругался и опрокинул очередную порцию виски, после чего встряхнулся, словно злой и уставший медведь. Сработает план или нет, выбора у него не оставалось. Без конца терзаться сомнениями — последнее дело. Будь что будет!

Он с чрезвычайной тщательностью закрутил крышку бутылки, тяжело поднялся из кресла и заковылял к кровати.

Глава 13

— Ну как, сынок, освоился на Санта-Крус?

Лоренцо Эстебан с ухмылкой наклонился, чтобы подлить Мерриту дынного бренди. Они сидели на широкой веранде гасиенды Эстебана, глядя на бескрайние поля винной дыни, земной пшеницы, ржи и кукурузы, залитые светом двух из трех маленьких лун Санта-Крус. На западе мерцало слабое зарево — там находилась столица, Киудад Боливар. По полям сновали огоньки: это трудились автоматические земледельческие агрегаты. Веранду обдувал ветерок, пропускаемый специальным экраном, представлявшим собой непреодолимую преграду для местных мотыльков, и по совместительству — светлячков. Ночь выдалась спокойной. Тишину нарушали только стрекот насекомых, звон стаканов и бульканье виски. Меррит вздохнул и вытянул вперед ноги.

— Начинаю осваиваться, Лоренцо, — лениво ответил он. — Все не привыкну к жаре и сырости. Наверное, я как был, так и остался мальчишкой с гор Геликона. Такие места никогда не забываются.

— Не знаю… — протянул Эстебан, поставив бутылку на пол у ножки кресла и поворачивая пальцами стакан. — Я отсюда всю жизнь ни ногой. Даже не представляю, как это — очутиться где-то еще… Если бы пришлось, то, небось, помер бы от тоски.

— Значит, вам повезло, что вы отсюда не отлучались. — Меррит отхлебнул виски и зажмурился, наслаждаясь приятной теплотой. Он взял за правило минимум раз в неделю навещать Эстебана или его приятелей. Существование Ники более не являлось военной тайной, и он понимал, как опасно жить отшельником, пусть даже и с Никой в роли Пятницы. К тому же старик пришелся ему по душе. Мерриту даже нравилось, когда тот называл его «сынок» или «мальчик». Иногда ему надоедало быть капитаном Полом Мерритом, бывалым воякой, и отеческая фамильярность старого фермера навевала воспоминания детства.

— Позавчера поболтали с Энрике, — сообщил Эстебан, прерывая задумчивое дружеское молчание. — Говорит, неплохо сбыл последний груз дынь. На следующей неделе они с Людмилой и детьми возвращаются домой. — Он фыркнул. — Не знаю, понравились ли им огни цивилизации…

— Говорите, возвращаются? — отозвался Меррит. — Вот и славно!

Эстебан кивнул. Энрике был младшим сыном Эстебана, коренастым, спокойным, крепким фермером примерно одного возраста с Мерритом. Меррит испытывал к нему симпатию. У него и у его папаши, в отличие от Ники, он иногда выигрывал в шахматы. Энрике с женой делили со стариком одну крышу, и Меррит знал, как Лоренцо соскучился по ним, в особенности по внукам.

— Держу пари, что больше всего вы стосковались по Людмилиной стряпне, — сказал Меррит, вызвав у Эстебана одобрительное хмыканье.

В действительности Людмила Эстебан выполняла на гасиенде функции специалиста по кибернетике. Несмотря на свое далеко не блестящее образование, она не раз демонстрировала Мерриту потрясающую смекалку, и он хоть завтра назначил бы ее главным конструктором по Боло. Все время, остававшееся у нее от хлопот по дому, она посвящала обслуживанию фермерской техники, что вполне устраивало мужчин. Лоренцо за свою жизнь немало повозился с техникой, и наклонности

Людмилы гарантировали ему возможность отдаваться любимому делу — приготовлению еды.

— Сынок, — молвил Эстебан, — единственное, что умеет Людмила и не умею я — кроме штампования ребятишек, это дело они с Энрике неплохо освоили, как я погляжу, — так вот, единственное, чего я не умею, так это заставлять работать проклятый культиватор со стороны реки. Ума не приложу, как подобное у нее выходит, — видать, просто хватает упрямства. Эту дрянь следовало отправить в утиль еще в те времена, когда Людмила лежала в пеленках.

— Да, у нее легкая рука, — согласился Меррит.

— Еще какая! Мне с ней не сравниться. А ведь и я в молодости неплохо смыслил в электронике. — Эстебан выпил еще виски и крякнул.

— Кстати, об электронике… Летное поле последние три дня кипит, как муравейник. — Меррит насторожился. Эстебан махнул рукой. — На этой неделе милиция будет тренироваться на своих «росомахах», вот они и проверяют все системы.

— Разве уже на этой неделе? — удивился Меррит. Где-то глубоко забрезжила смутная мысль.

— Да. Консуэла передвинула маневры на десять дней вперед, потому что в этом году рано созреет второй урожай. В разгар уборки ребят не собрать.

— Понятно. — Меррит прижал стакан к потному лбу — даже поздние вечера на Санта-Крус были для него слишком жаркими — и закрыл глаза. За время пребывания на планете он успел перезнакомиться почти со всем личным составом милиции. Все парни были типичными провинциалами, подобно Эстебану, однако их профессиональные навыки и выносливость оказались для капитана приятным сюрпризом. Впрочем, он тоже вырос на приграничной планете, а население подобных мест всегда готово к отпору. Жителям приграничных планет никогда не забыть, что они населяют дальние рубежи Конкордата, и любая напасть, грозящая человечеству, в первую очередь обрушивается на них; они же становятся первыми жертвами подонков рода человеческого, поднимающих руку на своих соплеменников. Милиция Санта-Крус не блистала выправкой и ладностью формы, а их «росомахам» было самое место в музее, зато она знала боевое ремесло. Меррит не завидовал потенциальным налетчикам, которым пришлось бы иметь с ней дело.

А вообще-то, если призадуматься…

— Скажите, Эстебан, вы не думаете, что полковнику Гонсалес требуется помощь в проведении учений?

— Помощь? Ты о чем, сынок?

— Собственно… — Меррит открыл глаза, сел прямо и развернул свое кресло, чтобы видеть собеседника. — Как вам известно, я готовлю отчет о боеготовности Боло Ноль-Ноль-Семь-Пять. — Он старался не упоминать Нику по имени. Жителям Санта-Крус было невдомек, что командиры Боло обычно называют своих подопечных не цифровыми обозначениями, а человеческими именами, и он боялся оговорок, которые могли стать намеком на подлинные возможности Ники.

— Пару-тройку раз я от тебя об этом слышал, — с улыбкой согласился Эстебан.

— Это важная работа, учитывая возраст установки. В Центре не очень хорошо представляют себе операционные параметры модели XXIII. Ввиду неполноты информации я стремлюсь испытать машину.

— А кроме того, тебе нравится с ней возиться. — Проницательность Эстебана вогнала Меррита в краску. Старик усмехнулся. — Не дрейфь, сынок! Думаешь, мне не хотелось бы покататься по джунглям на такой штуковине? Я видел на метеосъемке, каких следов ты понаставил вокруг ангара. Все деревья с корнем повырывал!

— Ваша правда… — Меррит усмехнулся. — Мне это действительно по душе, но я стараюсь не покидать пределов военной базы. Мне меньше всего хочется нанести ущерб какому-нибудь заповеднику или чьей-нибудь собственности.