Смерть выбирает не худших (СИ)

Максимка принял звезду, молча, Сталин внушал ему страх. Хотя при этом он храбро сражался с японцами, самыми отважными солдатами мира. Вождь, видя грустный вид мальчишки, спросил:

- Ну чего ты такой грустный... Чего нужно сделать, чтобы тебя развеселить.

Максимка робко произнес:

- Освободите мою маму и брата из лагеря.

Сталин улыбнулся пошире, чем кашалот:

- И только? - Генералиссимус крикнул. - Немедленно объявить о помиловании связи с победой его родственников.

Вождь даже решил добавить:

- И если, что можете найти им хорошую работу в нашей стране.. - Твоему брату, сколько сейчас лет?

Максимка ответил:

- Должно быть семнадцать!

Сталин приказал:

- Ну, вот пойдет в армию, как и ты... Всего то и делов! А теперь давайте, нас вместе раз...

Страх у Максимки прошел, и он искренне улыбался всеми белыми как жемчужинки зубками. Их сфотографировали причем для разных газет с разных точек. Максимка даже не моргал при вспышках.

На этом церемония закончилась, и Сталин приступил к своей обычной рутиной работе...

Пока одни геройствовали, другие боролись за выживание.

Подросток Сэм Паркер пробирался к востоку. За последний ряд дней он почти ничего не ел, если не считать незрелых семян каких-то полусъедобных растений, а так же травы, насекомых саранчи, или членистоногих покрупнее, ну и червяков коих удалось выкопать в сырой земле.

К счастью климат тут щедрый и в насекомых не было недостатка. Желудок мальчишки уже привык в лагере питаться, чем попало и, адаптировавшись, все переваривал. Так что пока мальчишка еще не ослабел и мог позволить роскошь избегать селений с ненадежным местным населением. Впрочем, кто на него босого в лохмотьях подростка позариться. Из всего имущества острый штык-нож, стащенный у японца и немного проволоки. Были, правда, удобные практически неношеные теннисные туфли, но их Сэм отдал другой девочке-беглянке. Она была новенькой узницей, и босиком её не успевшие огрубеть ноженьки никогда бы не выдержали побега по каменистым грядам, окружавшим лагерь интернированных.

Сам Сэм вспоминал свое пребывание там не без содрогания. Да были в этом месте деньки каторги...

Кое-как доковыляв на сбитых ногах до барака, мальчишка присел на стул и занялся подсчетом. На плантации работали мальчишки и девчонки буквально с пяти лет. Вернее с шести... У всех были с собой разные сумки для сбора сахарного тростника. Голодные, усталые дети, с исцарапанными руками и ногами, в лагерной одежде. Одни наголо стриженые, у других волосы уже успели немного отрасти. Увидев новенького узника, юные заключенные не спешили задавать вопросы, так свирепый взгляд надсмотрщика японца говорил: сунетесь, получите по пятаку!

Сэму приказали считать в килограммах и делать записи в журналах. Мальчишка так поступал. Даже когда стемнело, продолжаясь, тяжелая работа. А затем, прихрамывая от взрывной боли в изрезанных подошвах идти в барак. Самый крупный с отросшими мальчишка, видимо начальник барака спросил Сэма:

- Ты я вижу новенький.

Паркер робко кивнул:

- Да я!

- Так тебе и барак мести. Все равно ничего не делал.

Сэм возмутился и сжал кулаки:

- Так что я должен словно шестерка вас обслуживать?

Старший мальчишка объяснил:

- Нет! Но по правилам, если новичок не изнемог в первый, то он подметает, а далее по графику.

Сэмик взмолился:

- Да у меня ножки и так отваливаются. Еще и мести, что бы я...

Стриженая наголо девчонка предложила:

- Я ему помогу... Посмотри, как мальчик поразбивал ноги. Видно, что совсем нет привычки, даже кровоточат.

Пахан-малолетка сжалился:

- Разрешаю помочь, ноги вымой в ручье, возле барак течет небольшой, а потом мы тебе дадим сандалии, походишь в них пока не заживет.

Сэм вскоре оценил оказанное ему милосердие. Сандалии были обычные европейские, но в них все равно ощущалась боль.

Уснуть на жестком дереве было сложно. Некоторые дети подкладывали себе солому из силоса высушенного хлопка. Так было немного легче. Хорошо, что зимой активность насекомых в этом месте невелика, а то заели бы.

Сэм поворочался минут десять, а затем все-таки отключился. Сон был не самый приятный, снилась фалака, и палачи с клещами. Но потом и это пропало. Настал новый трудовой день...

Мальчишку надсмотрщица повела в поле. Она его понемногу приучал к работе. Идти в сандалиях было легче, но вот сам труд на плантациях. Сжинай серпом сахарный тростник, а затем носи в скирду. Много движений, наклонов, срезываний. А затем и сумка, отяжелев, начинает оттягивать шею. Уже на втором часу усталость становиться сильной, спина ноет, а после начинают сводиться и бицепсы, и предплечья, пальцы. Накапливается усталость и в икрах ног. Тяжело, хочется пить, теряешь силы. На ладонях вздуваются волдыри. Сэм уже близок к тому чтобы упасть в обморок, ноги заплетаются тривиально жутко, словно на них набросили аркан.

Надсмотрщица снова зовет мальчишку и позволяет ему немного заняться счетом. Сэм присаживается на стул и... Пальцы устали с трудом держат ручку. Она кстати особая, ранее таких, сын английского олигарха и не видел. Что-то вроде химического карандаша. Ну чем лучше, не надо опасаться поставить кляксу.

Сэм кое-как ставит цифры, тут не много писанины, фамилии уже написаны другим невольником. Только ставь цифры взвешенного продукта.

Начинает невыносимо болеть спина, Сэмик вскакивает, и посматривает на весы, боль уходит... Снял с себя сандалии ремешок сильно натер голень оставив на покрасневший от тропического, хоть и зимнего Солнца след.

Работа даже немного интересная, но вот оплата... Питание скудное, рис, чуть-чуть хлеба из маиса, сухофрукты. Изредка попадаются насекомые или черви, чтобы разбавить сухой рацион. Вот, правда, сухофрукты понятны, с этим в столь благодатной по природе земле проблем быть недолжно. Цингой никто не болеет, и хоть дети и худые, но в целом более-менее здоровы. Тут вроде пионерского трудового лагеря для детей народа, только с куда более благодатным, чем в Сибири климатом.

Сэм отбыл суровую вахту и вернулся в барак... Там упав на нары, погрузился в сон.

На следующий день к ним привезли несколько новеньких и, мальчишке пришлось передать сандалии девочке, а самом страдать, словно нищему оборвышу. Впрочем, уже было немного полегче и можно ступать. Хотя на плантации очень больно кололась скошенная стезя. Вскоре Сэма перевели вращать руками приспособления для перемола тростника в массу, что использую для производства заменителя шимозы.

Работа не стояла на месте... Старшая надзирательница как раз очень умела, организовывал работу, распределяя нагрузку таким образом, чтобы грузилось максимальное количество мышц, и при этом забитые мускулы получали отдых.

Все вполне в соответствии с японским рационализмом и отличной организованностью.

Как кстати и распределение еды, что не давало ослабеть от голода, но при этом выпалила лишний жирок.

Сэм вскоре втянулся в трудовой лагерный ритм, ранее адская боль в мышцах стала тупой, в своей привычности малозаметной. Жить хоть и на каторге было можно, хотя и случались смертельные случаи, тем более, что японцы не особенно и хотели тратиться на лекарства.

Сэм сильно похудел, но, пожалуй, был даже рад этому, так как многие мальчишки и особенно девчонки комплексуют по поводу лишнего веса. Зато себя чувствуешь легким, почти воздушным.

Только вот скучно было. Когда через несколько недель работа отточилась до автоматизма, Сэмик начал сильно скучать. Ни кино, и никаких либо иных развлечений им не перепадало. Вспомнилось предложение начальника лагеря о сотрудничестве... Только крикни Слово и Правда...

Соблазн, конечно же был, но... Что-то не видно было. Чтобы кто-то в бараке пользовался привилегиями. Старший мальчишка-пахан вкалывал наравне со всеми, и получил почти такую же пайку, как и они. Ну, кто выше ростом немного конечно большие порции получали. Да и в кино что-то никого не спешили водить.