Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, вариа

Он взял стакан в обе руки, поднес ко рту и, не отхлебнув, поставил на поднос.

— Нет, этого не объяснить. Что такое ненависть — ты тоже не знаешь.

Второй вариант, с. 105–109:

КОМКОН-2, Каммереру. Флеминг.

Максим!

О происшествии в Малой Пеше мне известно все. Дело на мой взгляд невероятное. Твои ребята поставили очень точно вопросы, на которые следует ответить. Этим и занимаюсь, оставивши все прочие дела. Когда что-нибудь прояснится, обязательно дам знать.

Флеминг.

Нижняя Пеша, 7 мая.

ПС: А может быть, ты уже выяснил что-нибудь по своим каналам? Если да, то сообщи немедленно. В течение ближайшей недели я все время в Ниж. Пеше.

ППС: Неужели все-таки Странники? Ах, черт, как бы это было здорово!

— Любопытно, — сказал Тора с одобрением. — А ты приметлив, паренек! Глазок-смотрок! — Он улыбнулся, но как-то невесело. — Ну что ж, у тебя, конечно, и версия наготове. Излагай.

Тойво глянул на его гладкую смуглую маску, на приятно приподнятые уголки губ, глянул в приветливо прищуренные ореховые глаза, помолчал и спросил:

— Окончательный вывод или логику?

— Логику, пожалуйста, — сказал Тора и откинулся на спинку кресла.

Тойво начал:

— Проще всего было бы предположить, что имена Альбины и Кира сообщил в Институт какой-нибудь энтузиаст метапсихологии. Если он был свидетелем событий в Малой Пеше или хотя бы знал о них понаслышке, его могла поразить аномальность реакции этих двоих, и он сообщил о своем наблюдении компетентным лицам. Я прикинул: по крайней мере трое могли это сделать. Базиль Неверов, аварийщик, мы работали вместе, Олег Панкратов и его жена Зося Лядова. Эти своими глазами ничего не видели, но случилось так, что я сам им обо всем рассказал. Я не рискнул разговаривать с ними без вашего разрешения, хотя считаю вполне возможным выяснить прямо у них, давали они информацию в Институт или нет.

— Есть более простой способ выяснить, кто давал информацию, — заметил Тора, глядя в потолок.

— Да. По индексу. Я тоже думаю, что это код источника информации… Но я хотел бы навести вас на совсем другую идею, Тора. Если это доброхот-энтузиаст, все разъяснится, и об этом можно будет больше не думать. А сейчас, по-моему, необходимо рассмотреть совсем другой вариант. А именно: никаких доброхотов-энтузиастов не было, это не случайность, и тогда приходится предположить, что между происшествием в Малой Пеше и Институтом имеет место связь причинная.

Тойво замолчал, ожидая реакции. Тора лениво произнес, глядя в потолок:

— А не лучше ли было бы отработать до конца наиболее вероятную версию?

— Нет! — резко ответил Тойво. — Если вы спрашиваете моего мнения — нет! Базиль в командировке на Яйле. Панкратовых в Малой Пеше нет, и где они — неизвестно. Всех их пришлось бы искать и с каждым еще беседовать, это минимум два дня…

— Значит, если бы они оказались на месте, ты бы все-таки рискнул с ними поговорить? Даже без разрешения?

Некоторое время Тойво внимательно рассматривал суставы своих пальцев — сначала на левой руке, затем на правой.

— Тора, — сказал он мягко. — Мне нужно всего пять минут для изложения своей версии. Даже три. Вы разрешите?

— Извини, — сказал Тора. — Конечно. Прошу.

— Благодарю вас, — сказал Тойво, слегка поклонившись. — Итак, предположим, что между Институтом и происшествием в Малой Пеше существует причинная связь. А именно: в Малой Пеше производится некий психологический эксперимент, имеющий целью отсортировать, скажем, нормальных людей от необычных, чтобы в дальнейшем исследовать людей, оказавшихся необычными, на предмет установления у них, скажем, „чудаковатости“. Такая постановка вопроса не должна удивлять нас, потому что вот уже много лет мы сталкиваемся с ЧП, которые можно трактовать, как чьи-то сортирующие эксперименты… Но в таком случае — одно из двух. Либо Институт Чудаков — это обычный земной исследовательский институт, руководимый обычными земными учеными и ставящий пусть весьма сомнительные в этическом отношении, но направленные в конечном счете на пользу Земли эксперименты. Тогда непонятно, откуда в их распоряжении оказалась технология, далеко превосходящая даже перспективные возможности нашей земной эмбриомеханики. Либо эксперимент в Малой Пеше, как мы и предположили вначале, организован внеземлянами, далеко обогнавшими нас в области технологии, но тогда в каком свете предстает перед нами Институт Чудаков?

Тойво сделал паузу и заставил себя поглядеть на Тору. Тот полулежал в кресле, закинув голову, и глаз его не было видно.

— Мы тогда с неизбежностью приходим к выводу, — сказал Тойво, что этот Институт никакой на самом деле не институт, и „чудаки“ тамошние — никакие на самом деле не „чудаки“, и персонал там на самом деле занимается вовсе не метапсихологией!

— А чем же? — Тора уже сидел. — Чем же они там занимаются, и кто они такие?

— То есть вы опять считаете мои рассуждения неубедительными? Так?

— Напротив, мой мальчик, — сказал Тора. — Напротив! Они слишком убедительны, эти твои рассуждения! Но я хотел бы, чтобы ты сформулировал свою идею прямо и недвусмысленно, как в рапорте!

— Пожалуйста, — сказал Тойво. — Так называемый Институт Чудаков является на самом деле орудием Странников для сортировки людей по Бромбергу. Все.

— И следовательно, — произнес Тора, — Даня Логовенко, которого я знаю с незапамятных…

— Нет, — прервал его Тойво. — Это было бы слишком фантастично, если бы Странники прятались в обличье людей. Но почему не предположить… А почему бы не предположить, что ваш Даня Логовенко уже давным-давно отсортирован? Ил и давнее его знакомство с вами его от этого гарантирует? Отсортирован и работает на Странников. Как и весь персонал Института. Не говоря уже о „чудаках“!

Тора молчал.

— Они по крайней мере двадцать лет занимаются сортировкой, — продолжал Тойво. — Когда их избранников стало достаточно много, они организовали Институт, поставили там эти психоанализаторы и под предлогом поиска „чудаков“ прогоняют через эти анализаторы по десять тысяч человек в год… И ведь мы еще не знаем, сколько на Планете таких заведений под разными вывесками!

Тора молчал.

— И Колдун убежал из Института и вообще с Земли вовсе не потому, что его обидели или у него заболел живот. Он почуял здесь Странников! „Когда слепые увидят зрячего“ — это про нас с вами. Видим горы и леса и не видим ничего“ — это тоже про нас с вами, Гора.

Тора молчал.

— Одним словом, — тихо произнес Тойво, — мы, кажется, впервые в истории человечества можем поймать Странников за руку.

— Да! — произнес наконец Тора. — Да. И все это началось с двух имен, которые ты случайно заметил на дисплее!.. Кстати, ты уверен, что это была случайность?

Тойво выпрямился в кресле. Лицо его пошло красными пятнами.

— Хорошо, хорошо, — поспешно сказал Тора. — Не будем об этом говорить. Что ты предлагаешь?

Тойво снова ушел в кресло.

— Нам надо получить возможность, — мрачно сказал он, — поговорить с директором Института… или с вашим Логовенко вплотную.

— То есть? — Тора высоко поднял брови.

— Я просто не вижу другого выхода, — сказал Тойво, не поднимая глаз. — Принудительное ментоскопирование… а может быть, даже скрытое ментонаблюдение, потому что мы не знаем их возможностей в этом плане… Хотя если они станут блокировать память, это уже само по себе будет многое означать.

Под пристальным взглядом Торы он замолчал.

— Ты до такой степени их боишься? — спросил Тора.

— Нет. Я их не боюсь. Но они мне отвратительны. Я не желаю терпеть их на своей Земле.

— А если они пришли с добром?

— Я не верю в добро по секрету. С добром приходят открыто.

— А если это добро не для всех?

— Тогда это не добро, а зло.

— Так! — сказал Тора новым голосом, и Тойво привычно подтянулся. — Тебе предстоит большая работа. Разыщи и подготовь для меня списки следующих людей. Первое: лиц, у которых был отмечен „синдром пингвина“, и в особенности лиц с инверсией „синдрома пингвина“. Второе: лиц, не прошедших фукамизацию…