Искатель. 2013. Выпуск №1

Голос Эхуда завораживал. Эхуд не говорил ничего особенного — такого, о чем бы сам Игорь не подумал. Эхуд не был гипнотизером — никогда не обладал такими способностями. Он и слов не подбирал, Игорь чувствовал, что Эхуд произносил первое, что приходило в голову. Но что-то… Руки действительно показались Игорю плетьми, повисшими вдоль тела. Ног он не чувствовал вовсе. Он закрыл глаза, он точно их закрыл, ощущал сомкнутые веки, но почему-то продолжал видеть и не сразу понял, что видит не лабораторию и не Эхуда, склонившегося над клавиатурой и одним пальцем набиравшего математические знаки. Он видел и это, знал, что Эхуд протянул руку и взял из стопки журнал: номер «Physical Review» за прошлый месяц. Игорь это знал, но видел и другое: предзакатное солнце (почему предзакатное? Сейчас утро…) освещало женскую фигуру, на фоне окна Тами казалась тенью. Он не мог разглядеть ее лица, но знал, что смотрит Тами на него. Смотрит и видит. «Да, — сказал он себе, — Тами слепа в этой ветви, но сейчас (ты можешь наконец это понять и принять?) вы общаетесь в другой реальности, где она…»

— Я люблю тебя, — произнес он вслух и подумал, что Эхуд услышал, но друг никак не отреагировал на его слова.

— Я люблю тебя.

Кто это сказал? Он сам? Тами? Эхо, которого не было в комнате?

Он услышал громкое хлопанье крыльев, подошел к окну и, выглянув, увидел справа, у входа в дом, большое дерево, все в огромных елочных украшениях. Птицы били крыльями, другие сидели молча и будто смотрели на Игоря, ожидая. Чего?

Он обернулся. Теперь лицо Тами было освещено, и взгляд…

— Ты видишь меня?

Она кивнула и, протянув руку, коснулась его руки. Он наклонился, она коснулась его лица, провела пальцем по щеке, и он не удержался, поцеловал ее в губы.

— Я люблю тебя.

Сейчас он точно знал, что это сказала Тами.

В каком-то из миров те же слова произнес отец, и Игорь не испытал ревности. Слова отца были обращены к единственной женщине, которую он любил всю жизнь: Рае, Раечке.

Игорь все глубже погружался в океан, и этим океаном был он сам. Он находил в себе мысли, которые еще не успел подумать и которые ждали его в будущем, он проплывал мимо них, не понимая, но ожидая, что они придут вовремя.

— Посмотри, там опять цапли, — сказал он, когда поцелуй то ли закончился, то ли продолжался, но уже в иной реальности, потому что поцелуй не может закончиться, в этом Игорь был сейчас уверен: где-то начавшись, он продолжается в другом мире, переходя от одной его сути к другой.

— Я знаю, — сказала Тами, улыбаясь. — В октябре цапли всегда садятся на это дерево. Я их слышу, а вижу не здесь, и потому знаю, как это красиво.

— Ты живешь во всех своих мирах? — спросил он, зная ответ. — Миры — как фракталы, которые ты вяжешь?

— Фракталы… — повторила Тами. — Я не знаю, что это. Ты потом объяснишь, хорошо? Ты не уйдешь больше?

— Нет.

— Не уходи.

Игорь увидел, как Эхуд бросил журнал и общую стоику, потянулся и застучал по клавишам.

Игорь увидел, как отец, надев впервые за многие годы белую рубашку и галстук, постояв перед зеркалом и причесав остатки волос, запер квартиру и пошел, подставив лицо заходящему солнцу. Отец шел к Тами, и Игорь сжал кулики, подумал… хотел…

На перекрестке отец пошел не к той остановке, откуда автобус номер шестьдесят три шел к «Бейт-Веред», а на противоположной стороне улицы сел в восемнадцатый, конечной остановкой которого было кладбище Тель-Йосеф.

— Я люблю тебя, — повторил Игорь, и слова эти были обращены ко всем, кого он действительно любил: к Тами, к отцу, к маме…

Он не представлял, как будет жить дальше. «Если несколько квантовых систем пришли в перепутанное состояние, их волновые функции невозможно распутать». Теория…

— Не думай об этом, — сказала Тами. — Я люблю тебя. Здесь и сейчас.

Алексей ОЛИН.

ЯЩЕРИЦА МЕНЯЕТ ЦВЕТ

1. Прием у психокорректора

— Итак, вы утверждаете, что кошмары мучают вас уже около шести месяцев?

— Это не совсем кошмары. Скорее, обычные сны, действие которых происходит в жутком кошмарном мире, — говорю я. — Мне постоянно снится этот мир.

— Что вы под этим подразумеваете? — спрашивает она.

— Я там словно проживаю параллельную жизнь, понимаете? Например, в том мире у меня есть дом и какие-то родственники. Они беспокоятся за мое состояние, что-то советуют. Но я к ним не испытываю родственных чувств. Какая-то область моего сознания дает понять, что они не настоящие. У меня там есть работа, но я ее ненавижу. Я там — это не я, а какой-то никчемный ипохондрик. Там скучно. Нет гибридов в нашем понимании этого термина. Странная выдумка. Глобальный мыльный пузырь. Только, знаете, не радужный, а серый. Их цвета неживые. Все серое. Но при этом ощущения, эмоции мнимой действительности потрясающе реальны!

— Вы сказали «скучный». Но здесь тоже не всегда бывает весело, разве не так? Чем их мир отличается?

— Возьмите две лампы разной мощности, — говорю я. — Чем они будут отличаться?

— А вы как думаете?

— От одной будет больше света, чем от другой. Принцип работы один и тот же, а эффект разный.

— Понятно, — кивает она и делает карандашом пометки в блокноте.

Она старше меня всего года на три. Светлые волосы, зеленые глаза, сияющая кожа. Свитер в обтяжку выгодно подчеркивает грудь. Да что она знает о проблемах?

— Во многом наши миры похожи, — добавляю я, — есть различия в технологиях, традициях и все такое, но суть, основа, кажется совершенно одинаковой.

Она снова поднимает голову.

— Но вы не сразу решили обратиться к специалисту?

— Нет. В прошлом месяце кое-что произошло, и стало хуже.

— Расскажите подробнее.

— Я стал объяснять тем людям, что существует и другой мир. Мой родной мир. В котором мне интересно, в котором я чувствую себя живым. Сначала они в ответ кивали, смеялись, воспринимая мою историю как шутку. Но потом в их глазах появилась отчетливая, не проходящая тревога. Они решили, что я болен.

Воксофон щелкает. Психокорректор извиняется и быстро заменяет кассету.

— Интересный поворот, — говорит она, заново устраиваясь в кресле. — И что было дальше?

Кресла в кабинете удобные: кожаные, с подлокотниками. Все в кабинете психокорректора устроено с целью создания максимально комфортной, расслабляющей обстановки. Зачем я сюда пришел? Чувствую себя идиотом. Мерные колебания маятника напольных часов, взлетает и снова опадает под резким порывом ветра занавеска, воздух молотят лопасти вентилятора… мне хочется спать. В последнее время сонливость одолевает меня. Как будто я с утра пораньше объедаюсь транками.

— Александр! Вы слышите меня? — она чуть повышает голос.

— Да, — я смотрю ей в глаза. — Извините, отвлекся.

— Так что с вами произошло в сером мире?

— Меня поместили в сумасшедший дом. Теперь каждую ночь я просыпаюсь в палате, под завязку набитую психопатами. Я — шизофреник. Когда я протестую — меня обкалывают смесью аминазина с бенперидолом и привязывают к кровати.

Психокорректор в задумчивости качает головой.

— Даже лекарства одинаково называются? — спрашивает она.

— А вас не удивляет, что в фантастическом фильме про злобных космических пришельцев, атакующих Париж, тоже есть Эйфелева башня?

— Я понимаю, о чем вы… И вы боитесь из-за этого сойти с ума здесь? На самом деле?

— Вы чертовски проницательны.

Легкая улыбка на ее губах.

— Вы знаете, что чувство юмора — надежное средство от сумасшествия.

— Это ваш совет?

Она резко подается вперед. И улыбается шире.

— Я прекрасно вижу, господин Турбин, что вы мне ни капли не доверяете. Так что давайте начистоту. Вы ведь тоже имеете отношение к медицине.

— Интересный поворот, — говорю я. — Давайте.

— Вы исключительно нормальный человек. Я внимательно изучила вашу карту и результаты тестов. На настоящий момент вашему физическому и психическому здоровью можно лишь позавидовать. Но вот чего вам точно не хватает — это адреналинового заряда. Простите меня, но мне кажется, что в основном вы страдаете от скуки. Отсюда депрессия и дурные сны. Поверьте: проблема широко распространена, особенно среди людей вашего возраста. Признаю, что в вашем случае она проявляется оригинально, но не более того… — Психокорректор выдерживает паузу. — Я так понимаю, что после получения диплома вы собираетесь проходить дальнейшую стажировку для получения лицензии лекаря?