Звездный оракул

Пандарас с недоверием смотрел на светящуюся крошечную машину, которая молотила крылышками прямо перед лицом Йамы.

— Они работают на префекта Корина, — объяснил он свою подозрительность.

— Но не здесь. Она хочет, чтобы мы эвакуировали всех, кого можно. Вероятно, через несколько минут мы упадем на землю.

— Но ведь ты спасешь нас, господин?

— Нет.

— Но ты должен!

— Я не могу. — Машина пыталась объяснять что-то о перезарядке и изменении полярности, но Йама приказал ей замолчать и пояснил Пандарасу:

— Чтобы аккумулировать достаточно энергии и вернуть сад к жизни, уже нет времени.

Машина добавила что-то колкое и с резким треском крыльев скрылась в ночи.

— Скорее всего первым разобьется другой остров, — сообщил Пандарасу Йама.

— Какая разница… а это что еще?

Через мгновение Йама тоже услышал дикие вопли животных, визг и вой, затем стаккато винтовочных выстрелов.

Йама побежал, при каждом шаге чувствуя, как открывается прижженная рана на щеке. Он бежал сквозь горящие деревья, по иссушенному дну испарившегося озера и дальше — вверх по склону. В голове его звучала мешанина голосов. Лицо превратилось в жесткую маску, в которую впивались горячие иглы, ноги были словно резиновыми. Но перепрыгивая с камня на камень почти в полной темноте, он разбудил в себе детские навыки, когда карабкался по крутым сухим склонам Города Мертвых, и сумел не споткнуться.

Доктор Дисмас стоял на дальнем конце утеса. Его серебристый плащ и шлем матово сияли в отблесках освещенной пожарами ночи. Полдюжины человекоподобных животных окружили его живой стеной. Их круглые глаза отсвечивали зеленым и красным, отражая огоньки десятков крошечных машин, которые роились вокруг человека с посохом, стоявшего в ста шагах от доктора.

— Йамаманама! — воскликнул префект Корин, не отводя взгляда от доктора Дисмаса. — Вот ты и пришел ко мне. Я всегда знал, что так и будет.

На плече у него висело ружье, а энергопистолет доктора Дисмаса торчал из-за пояса. Бледнолицый иеродул в одних рваных брюках сидел на корточках возле префекта и, увидев Пандараса, в улыбке обнажил зубы.

Заговорив, Йама почувствовал, что вся кожа на лице нестерпимо саднит.

— Вовсе нет, — сказал он. — Это ты пришел ко мне.

— Ты все тот же глупый и тщеславный мальчишка, — ворчливо отозвался Корин. — Пока мы будем возвращаться в Из, у тебя будет время поразмыслить обо всех вызванных тобою бедах, о смертях, в которых ты должен считать себя виновным, и о тех, что еще будут, когда ты начнешь исправлять сотворенное тобою зло.

Доктор Дисмас закричал:

— Убей его, Йамаманама! Быстро, нас ждет далекий путь.

— Успокойся, старик, — тихо и спокойно сказал префект, — а то я лишу тебя глаз и языка, тебе ведь тоже за многое придется ответить. Уничтожение твоего маленького царства — это только первый шаг в расследовании.

— Лаборатории — ерунда! — выкрикнул доктор Дисмас и постучал себя по голове. — Все самое важное — здесь.

Префект Корин обратился к Йаме:

— Флайер сейчас будет. Разве что ты сумеешь спасти этот сад. Так или этак, но к утру мы будем в самом центре Департамента. Начнем все сначала. Честно говоря, тебе самому это нужно. Ты плохо выглядишь, Йамаманама. Весь в крови, измотан… Я сам прослежу, чтобы ты получил необходимое лечение, его тебе явно здесь не хватало.

Йама отчеканил со всей твердостью, на какую был способен:

— Я не буду служить!

Префект Корин впервые взглянул на него.

— Мы все служим, Дитя Реки, — спокойно проговорил он. — Мы все — слуги Хранителей.

Йама вспомнил, что говорил ему сержант Роден у шатра, где умирал эдил, на дальнем берегу реки, после сожжения Эолиса. В этот миг Йама понял, что представляет собой префект Корин. Понял, что им руководит не дисциплина, а сознание, что он не такой, как остальные. Что его внешняя скромность только маска, под которой скрывается неуемная жажда власти и всех сокровищ мира. Йаме казалось, будто тяжесть его ненависти к префекту почти невыносима, но сейчас он испытывал не только ненависть, но и жалость, а жалость умаляет масштаб человека.

Он понял, что в состоянии встретить взгляд Корина и легко его выдержать.

— Хранители не ищут себе слуг, — холодно сказал Йама. — Они ничего от нас не требуют, просто хотят, чтобы мы стали теми, кем можем быть.

— Ты слишком долго прожил среди еретиков, Дитя Реки, — наставительно проговорил префект. Теперь в его голосе зазвучала металлическая нотка. — Это тоже придется исправлять.

— Я не еретик, — вмешался доктор Дисмас. — За одни эти слова ты должен убить его, Йамаманама.

Корин даже не посмотрел на аптекаря, не отвел от Йамы ласковых, внимательных глаз.

С подбородка юноши сбегала тонкая струйка крови.

— Мир — не бухгалтерская книга, где злое и доброе разнесены по разным колонкам, Корин. Не существует деления на зло и добро. Все едино, игра света и тени. Никто не может уйти от них, если только не уйти совсем.

Никогда еще он не чувствовал такой уверенности, как сейчас, стоя на самой вершине скалы, медленно падающей с неба на землю. Он понимал и чувствовал все вокруг: ветер, несущий горький запах гари, линию сада и падающей перед ним скалы, мириады машин в городах вдоль иссыхающего берега Великой Реки, флайер, несущийся сквозь ночь к летающему острову и все еще находящийся от него в сотне лиг.

Он предпринял некоторые меры.

В тот же миг Корин стукнул о землю наконечником посоха. Скала вокруг него раскололась, от места, где он стоял побежали трещины, весь сад содрогнулся, как вздрагивает животное под ударом хлыста. Пандарас упал, иеродул запрокинул голову и завыл.

Доктор Дисмас захихикал. Человекоподобные твари сгрудились вокруг его ног.

— Ты заставил его выйти из себя, Йамаманама.

Префект ткнул в его сторону посохом и процедил:

— Успокойся, дьявол. Твоя роль в этой драме закончена, остались только боль и покаяние. — Над его головой, сияя алмазным блеском, кружилась машина.

— Ты не лучше еретиков, — заявил доктор Дисмас и с омерзением отвернулся.

Иеродул продолжал выть, мышцы под его дряблой кожей напряглись и натянулись.

— Держи монету, — обратился к Пандарасу Йама, — и ничего не бойся. — Он увидел узел в нервных связях иеродула, распутал его и тихонько сказал:

— Успокойся, Тибор. Он больше не будет тебя использовать. Иди ко мне.

Иеродул мигнул и умолк. Внезапно облако машин над головой префекта рассеялось, машины полетели во всех направлениях, скалу теперь освещал только свет пожаров и тусклое красное мерцание Ока Хранителей. Префект с силой ухватился за посох и стал колотить иеродула по спине;

— Не слушай, дурак, не слушай! Подчиняйся своему господину! Подчиняйся! Подчиняйся!

Доктор Дисмас хохотал. Полулюди, сбившиеся у его ног, взволнованно взвизгивали и рычали.

— Ты не будешь его использовать, — сказал Йама. — Все в порядке, Тибор. Иди ко мне.

Тибор нырнул, уклоняясь от ударов префекта Корина, потом выпрямился.

— Я рад снова тебя видеть, господин, — спокойно сказал он. — Я-то думал, что ты упал за край мира.

— Пока нет, — улыбнулся Йама. Слова выскочили из него под действием мягкого взгляда Тибора; казалось, они родились в самой глубине мозга, в мешанине наполнявших его голосов. Он вспомнил сон, который видел в гробнице Умолкшего Квартала Города Мертвых, а потом вспомнил Лурию, истинную пророчицу Департамента Предсказаний. И ему явилась истина, сияющая и великолепная. Она походила на яркого павлина, но теперь он мог ее вынести. Взлетая на крыльях счастья, он чувствовал, что может вынести все что угодно.

И он сказал:

— Монета, которую Пандарас так долго и так верно хранил, открывает доступ в пространство оракулов, совсем как индукционная петля у иеродула вроде Тибора. И тогда они могут говорить. Моего отца зачаровывало прошлое, в его раскопах нашли множество таких монет. Я думаю, что в Эпоху Просвещения люди пользовались ими так же просто, как мы пользуемся деньгами, только они не покупали на них предметы обихода. Вместо этого они платили за доступ к оракулам. В те времена любой мог посоветоваться с аватарой без медитации жрецов и иеродулов. — Йама повернулся к Пандарасу и схватил юношу за руку. Ты помнишь, Пандарас, как мы шли к Храму Черного Колодца? Помнишь медальоны, которые висели на стенах домов, чтобы отпугивать призраки мертвых машин? Я еще тогда подумал, что гравировка на них выглядит знакомой, а сейчас вижу, что она похожа на световые орнаменты в этом диске. Люди помнят, даже если не понимают, что именно они помнят. Они и есть сила народа, Пандарас! Сила мира!