Несчастный скиталец

ет наш герой:Гей-тюрлю! Эгей-бом-бом!До свадьбы заживет!Потопил его баркасЗлобный кашалот,Томас тонет и сейчасАлчна тварь ему как разНогу отгрызет!Но и в этакой бедеОн поет в морской воде:Гей-тюрлю! Эгей-бом-бом!До свадьбы заживет!Стал он пенсии искать,Но имперский флотНичего не хочет знать,Может лишь медальку дать –Денег не дает.Без гроша в своем углуНапевает Томас Лу:Гей-тюрлю! Эгей-бом-бом!До свадьбы заживет!Стал пиратом сгорячаТомас Лу, и вотОт удара палачаГолова из-под мечаПрыг на эшафот!Что же? Шепчет головаТе ж веселые слова:Гей-тюрлю! Эгей-бом-бом!До свадьбы заживет!

Каково? И вот так – всю дорогу. Удержать Миловзора от сих декламаций не может и Эмилия. Впрочем, ей как будто нравится.

Здесь я временно прекращаю письмо – нощью мы должны без остановок сквозь Кемранский лес проехать. Сие небезопасно, так как, по слухам, обитают в лесу разбойники и иная нечисть. Но Миловзор разсчитал, что форсировав сей лес без заминки, обнаружим мы государева колдуна аль-Масуила в деревушке Горелка. Каковой аль-Масуил опережает нас всего на полдни пути. По его нечистому следу и едем мы сквозь страну, надеясь, что колдун приведет нас к преступной беглянке и оговорщице.

Продолжение того же письма

События прошедшей нощи зело разнообразны и бурны оказались. Даже сейчас, по прошествии некотораго времени, руки мои дрожат – это видно по почерку. Ах, Мишель, если только суждено мне выбраться из сией адвентюры, рассказов моих на многие вечера должно хватить.

Кемранский лес изобилует прежде всего гигантскими сычами-перевертышами. Каковыя сычи, в полтора человечьих роста размерами, обыкновенно висят на суку вниз головою и высматривают добычу. Престрашными голосами они промеж собою переухиваются и зраками гораздо сверкают. (Ежели выживу – непременно закажу себе из такового сыча чучелку и подвешу в вестибюле).

Милушка моя оных сычей убоялась и наотрез отказалась от вечернего променаду. Сидела на ручках у меня и дрожала. Я же успокаивал ея, как умел.

По приказу Миловзора, Мартос, боязливый мой слуга, срезал себе в лесу исполинский посох, зело тяжелый и сучковатый. Возница, именем Данило, вооружился арбалетом. Миловзор для готовности обнажил шпагу свою и парный к ней кинжал. Мое же оружие не выдержало его критик. Увы! В спешке дом покидая, прихватил я некстати парадную рапиру, впрочем – заточонную, но тонкую и ненадежную.

Видя мою досаду, наш провинциальный воитель смягчился и рек: «Ничего, в умелых руках и спица сия может быть опаснее двуручнаго меча!». Будто в воду глядел.

Эмилия же огромными от страху глазами (наподобие сыча) молча взирала на своего героя и дивилась его отваге. Мне же показалось, что обожатель ея, скорее, являет разумную деловитость, словно бы он собирается играть на бильярде или же в лото, нежли сражаться.

Я же уповал, что разбойников пронесет мимо нас. Каковое упованье, как и многия иныя мои надежды, оказалось разбито обстоятельствами!

Ехали мы порядочно по лесной дороге, как вдруг Миловзор поднял руку и молвил:

– Тихо!