Львиная охота

- Что сидишь? - толкнула Татьяна мужа. - Разливай.

Жидкость из графина переместилась в рюмки.

- Что это? - нехорошо возбудился я, распробовав.

- Капо, самогон из фиников, - подмигнул мне Анджей. - Домашний, без аналептических нейтрализаторов.

- Финиковая водка - это арака, - сказал я, блаженствуя. - Не путайте меня.

- Это на Востоке арака, - обиделся Анджей. - А у нас - капо.

Я вспомнил Вячеславина.

- А на вынос можно?

- Дадим, дадим, не ерзай.

- Я вез вам всем "Скифскую", - признался я, - но пограничная стража лютует. Что же вы, ребята? Говорили, весь мир должен быть открыт, говорили, что страна с охраняемыми границами - тюрьма...

- Остров, - подсказал Анджей.

- Ну, остров. Быстро же вам надоела свобода.

- Главным препятствием был не государственный режим, а наши традиции, - возразил он. - Ты же знаешь, чем мы занялись перво-наперво. Причина вырождения была в обособленности. Чтобы страна перестала гнить, понадобилась новая кровь, новые люди, и они сюда приехали. А вы всё набрасываетесь да набрасываетесь на бедного генерала Брига.

- Кто таков?

- Начальник Службы Границ. Товарищ Аза Бриг. Нормальный дядька, честно делает свое дело.

Фамилия показалась мне смутно знакомой.

- По-моему, мы отвлеклись, - строго сказала Татьяна, звякнув ложечкой о рюмку. - Давайте-ка за встречу.

- Некая С.Бриг случаем не его родственница? - спросил я. Ваятельница.

Анджей затруднился с ответом, и тогда я опрокинул в себя обжигающее рот зелье, а потом схватил что-то с ближайшей тарелки. Это оказался кусок фасолевого торта.

- Почему в вашем городе не разрешают пить капо? Хмельной-то сон лучше, чем никакой, - блеснул я остроумием. - А утром опохмелиться для гармонии.

Супруги Пшеховски переглянулись. Очевидно, я выразился неуклюже. Русский медведь, тоже мне. Алкоголь стремительно всасывался в кровь, наполняя жизнь иллюзией смысла.

- Раз в год все можно, Максик - сказала Татьяна, будто тяжелобольного утешала. - Норму свою только знай. В конце концов, постоянно сдерживаться тоже вредно для здоровья. Попробуй, пожалуйста, вот этот пирог.

Я попробовал. Чтобы понять, из чего это сделано, одного куска оказалось мало. Хозяйка довольно улыбнулась.

- Мука из морской капусты, - открыла она страшную тайну. - Внутри одуванчики на меду.

- Запить, - простонал я, хватая воздух пальцами. - Отравили.

Странный шум раздался за спиной, и я оглянулся. Из соседней комнаты задом выползал некто в коротких штанишках и фланелевой маечке, сосредоточенно таща за собой на редкость диковинное сооружение.

- Леонид Андреевич Пшеховский, - с гордостью представила Татьяна третьего члена семьи, сделав это почему-то на русский манер.

Мальчик, впрочем, не обратил на нас никакого внимания, поскольку был чрезвычайно занят. Улегшись на бок, он подправлял что-то в своей игрушке, напоминающей то ли кишку, то ли жуткого кибернетического червя. Кишка медленно и беззвучно перемещалась по полу, а другой ее конец (привратник желудка? задний проход?) тянулся в соседнюю комнату, понимался по лестнице на второй этаж и там терялся. Мальчику было лет шесть-семь на вид. Надо полагать, ровесник революции. Что ж, мои поздравления, хоть и сильно запоздавшие.

- Почему Андреевич? - поинтересовался я.

- Не "Анджеевич" же! - фыркнула Татьяна.

- А что муж? Не обижается?

Она по-матерински обняла меня за плечи и поднесла к моему лицу огромный натруженный кулак.

- Мужья у нас вот где, - по секрету сообщила она. - Я, кстати, рожала в Торжке, когда мы с Анджеем к моему отцу ездили. Леню в честь отца и назвали...

Кулак ее мог потягаться размерами с моим, будто и вправду там внутри кто-то находился. Анджей только улыбался, поглядывая на супругу; был он очень спокойным, медитативным человеком.

- Андрюша, зайчик, - сказала она вдруг совершенно другим тоном. Спустись в погреб, достань Максику бутыль, пока помним.

Тот послушно встал. "Зайчик". Анджей не был компактным мужчиной, скорее наоборот, но рядом с женой не мог казаться иным. Татьяна разжала хватку, выпустив меня из рук, и я смог снова оглянуться на мальчика.

- Пан Леонид, - позвал я - Что мы такое перемещаем?

- Это нуль-фуникулер, - оскорбился он, так и не повернувшись. - Сам себя перемещает, разве не видно?

- Ух ты, - сказал я. - Мгновенно?

- В природе нет ничего мгновенного. Сначала нужно соединить транспортным каналом один телепортал с другим, - откликнулся он после паузы. Очень увлечен был делом, некогда ему было языком молоть. Но я не отставал:

- Как насчет безопасности для природы?

- Это же фитопластик, - объяснил он мне, несмышленышу. - Квазиживая система. Насыщает воздух отрицательно заряженными ионами и поддерживает баланс углекислого газа. Большая польза планете.

Нешуточный попался собеседник.

- Вообще-то я о мироздании беспокоюсь, а не о планете, - возразил я с максимальной осторожностью.

- Все, что хорошо для Земли, хорошо и для мироздания.

- Прекрати валяться на полу! - вдруг прикрикнула Татьяна на сына. Сколько можно просить! Вечно он валяется, - пожаловалась женщина. - Нет, чтобы вел себя, как человек. Либо носится, либо лежит перечницей в небо.

Вернулся Анджей, прижимая к груди стеклянную емкость внушительных размеров. Очевидно, подарок для гостя. В глазах его светилась гордая уверенность, что по крайней мере до завтра гостю этого хватит. Татьяна посмотрела на часы и решила:

- Пора в кровать. Ты не против, Леонид Андреевич?

Она встала и легко вскинула детеныша себе на плечо (тот укоризненно вякнул: "Ну, мама!"). Кишка нуль-фуникулера, оставшись без хозяина, тут же замерла...

Было хорошо, тепло, спокойно. То ли обстановка тому способствовала, то ли финиковая водка, просочившаяся агенту Жилову в мозги. Что говорят в Академии о сегодняшних событиях, вполголоса спросил я Анджея, пользуясь моментом. В Академии не до разговоров, невесело усмехнулся он, потому что ректор объявил мобилизацию. Мобилизацию? - не понял я. В каком смысле мобилизацию? В прямом смысле, как в старые добрые времена. Уже сформированы бригады добровольцев, уже составлен график круглосуточных дежурств, уже готовятся разнообразные сюрпризы для незваных гостей - и по периметру, и в воздухе над Академией. Оружие? Тоже есть. Из домов несем, у каждого что-то осталось. А моя смена, тяжело вздохнул Анджей, с шести утра. Ясно было, что ему до смерти не хочется снова превращаться из солдата науки просто в солдата. От кого защищаемся, братцы, спросил я, потрясенный до глубины души. От всей Земли, конечно, пошутил он. Бог вам в помощь, пошутил я в ответ, одолеваемый мрачными подозрениями, что насчет всей Земли - сказано всерьез. Значит, на холм ваш знаменитый путь теперь закрыт, вдруг сообразил я, бесконечно огорчившись. Анджей ужаснулся. Разве можно не пустить кого-то на холм?! Святые места на то и святые, что людям без них никак. Ты пей, пей, напомнил он, подливая мне еще, бери от жизни все, друг, пока здоровым не стал - как в старые добрые времена...