Сегодня-позавчера_4(СИ)

Опять ржание сотен глоток. Опять глазами хлопает.

И тут - война! Его, как работника умственного труда - должны были освободить от воинской обязанности - нет, загребли вместе с остальными работниками института. И, изверги - заставили руками копать глубоченные продольные ямы в Подмосковье.

А жена - там одна осталась! И некому её защитить. Как она может отбиться от домогательств своего начальника - завсклада? Нет же рядом защитника. Он, муж, зазноба, как последний бык деревенский - ямы роет. Так она и сказала, когда он явился домой и застал в их постели чужого мужика.

Он пытался его застрелить - прострелил себе ногу. Из винтовки. Колено. Это как? Даже представить себе не могу. Вот теперь и ходит под погонялом - Ворошиловский стрелок. Или просто - Стрелок.

Суд, где, вот несправедливость - ему присудили штрафную роту. Откуда он знал, что этот гулящий человек - старше по званию.

- А знал бы? Не стал стрелять?

И не знает что ответить. Везёт мне на дураков последнее время.

- Лучше бы ты себе не ногу, а голову прострелил, - говорю я ему.

- Почему? - удивляется.

- По качану. Проще было бы. Всем, - говорю ему, машу рукой.

Обижается. И молчит. Слава Рояле-посылателю! Пять минут молчит. А потом - опять тараторит. Шайсе!

После излечения - исполнение приговора. И вот он - здесь. Как белая ворона. Беспомощный, как младенец. И как такие выживают? Почему с голода не передохнут? И этот - жив до сих пор. Всю эпопею битвы за Москву - он в тылу, по госпиталям. Год лечили ногу - как такое возможно? Как так себе ногу прострелить? Эквилибрист, ёпта!

Может, врёт? Валенком прикидывается?

Одним словом - бесит он меня. До трясучки. Одним видом своим оплывшим. Как можно так отожраться в голодном тылу? Подумать спокойно не могу рядом с ним. Прямо, коротит меня от него.

Попросил ротного убрать этого поросёнка от меня - пока до греха не дошло. Отказывает в категоричной форме. Посылает, если уж прямо говорить. Никак не объясняя своего решения. Просто - иди в туман - и всё!

Библиотекарь! Как же он достал! Трещит всё время, как тот конь в мультфильме. Тоже библиотекарь. Юлий Цезарь. Конь. Толстозадый.

Как мы сейчас воюем? Идём, идём, идём и идём. Натыкаемся на противника - воюем. Не можем одолеть с хода, нахрапом - залегаем, ждём помощи. Подходят наши, пушки подвозят, оставляем им позиции, отходим в тыл, строимся, обходим встреченного противника и идём дальше. Сплошной линии у врага - нет. У нас - тоже. Бежит враг. Старается линию обороны выстроить. А мы стараемся - не дать. Потому и гонят нас и днём, и ночью. Чтобы обогнать. Чтобы вбить клинья наших тощих тел в ряды позиций противника.

Так и воюем.

Никто нас в лоб на пулемёты не гонит. Наоборот - если слишком увлекаемся штурмом, осаживают. Им, отцам-командирам, наши быстрые ноги нужнее. Обычно, как противник видит, что мы колоннами у них за спиной шляемся - сразу теряют решимость и стойкость. В плен сдаются сотнями. Или бегут.

Ну, вот, сглазил. Наткнулись на врага в селе каком-то, как в той песне - у незнакомого посёлка, у безымянной высоты. Противник - ни в какую! Не бежит, нас - не спешат отводить. Наоборот!

- Вперёд, сукины дети!

Темнеет уже. У врага - пулемёт на чердаке. Всю улицу простреливает. Ротный приказывает подавить. Давить, так давить. А крыша-то - соломенная. Есть идея!

- Давай зажигательные, - кричу библиотекарю.

Какой же я умный!

Ставлю диск зажигательно-трассирующих, долблю по крыше. Светящиеся трассеры впиваются в солому. По мне в ответ - трассеры с чердака. Комья стылой земли в лицо, осколки льда впиваются в щёки. Перекатываюсь за навозную кучу. Пули с чавканьем впиваются в моё укрытие. Пуля пулемётная запросто пробивает бревенчатую стену, кирпичную кладку в один кирпич, людей - навылет, а вот в навозе - вязнет.

Не горит крыша.

Спустя три диска пулемёт на чердаке заткнулся. Второй раз, окончательно. Наши - пошли в атаку. А крыша - не загорелась. Вот такой, вот, я - "вумный".

Это был штаб дивизии мадьяр и их дивизионные склады. Комдив с офицерами штаба прорвались, сбежали сквозь штрафников. Дорогу им пробивал какой-то уродский танк. Раздавив нашего ошалевшего штрафника, что в ужасе бежал от него прямо по улице, прямо по ходу движения танка. Жуть! А звук этот? Я - близко был. За охапкой соломы прятался. Всё слышал, всё видел. Лежал и боялся, чтобы не увидели меня. Так он неожиданно появился, развалив сарай, что кроме спасения от него - других мыслей даже не возникло.

Наши танки и пушки где-то застряли, ПТР у нас и не было, как и противотанковых гранат. Даже бутылок с огнесмесью. Потому и разбегались штрафники с пути танка. Так и ушли они. Танк и два автобуса. Мы только обстреляли их в спину. Танку наши пули - что слону горох, а автобусы дырявились - будь здоров!

Ничего против танка у меня не было. Ничего. Я был зол на себя. После, когда танк прошёл. За своё минутное малодушие. Сам себе удивился. Позже. Со злобой стрелял вслед убегающей колонне, пока все патроны не расстрелял. Библиотекарь тоже где-то от страха шкерился.

После бегства командования, румыны сразу потеряли боевой азарт - побежали.

Бой ещё не угас, изредка вспыхивала стрельба то тут, то там, а штрафная рота уже занялась потрошением складов. Забыв даже о сборе пленных. Не то, что о преследовании тех, что в плен и не собирались. Сколько этих "пленных" сбежало, пока гудели склады - никто не узнает. Некому было организовывать преследование. Склады же!

Рота была небоеспособной уже через час. Если бы танк вернулся - можно нас было брать голыми руками. На ногах остались только ротный, ротный старшина и я. Ужрался халявным вином даже политрук. Не говоря уже о бульдогах ротного.

И вот я, как в той басне про генералов и мужика - в одно лицо провожу боевое охранение позиций роты. С равнодушием смотрю на спины убегающих мадьяр. У меня - патроны кончились. Всё в слепой злости расстрелял вслед штабной колонне. Бегать за ними, натовцами? Ну, их! Устал я, запыхался.

Зол на себя. За упущенный танк, за упущенных офицеров штаба. Мог я остановить танк? Мог. Если не врать самому себе - мог. Что там этот танк? Что-то похожее на чешское чудо техники первого поколения танкостроения. Да, что-то из того поколения, где были Виккерсы, наш Т-26, Т-28, чехи Т-35 и Т-38. Рама, клёпки, противопульная броня. Низкая скорость и манёвренность. Мог я своим виброклинком его порубать? Мог. Не сделал. Не остановил. Злюсь на себя. Ругаю самого себя последними словами. Знатный трофей был бы! Сразу бы два пожизненных списалось бы. А если бы ещё и генерала прихватил бы - вообще бы амнистировали. Уже шучу. Опять истерика?

Что-то у меня, от всего, тоже наступило состояние "в лом". Ничего не хочу. Апатия какая-то. Может, тоже пьяным прикинуться? Да, определённо, так и сделаю. Не хочу быть белой вороной. Всковыриваю печать на бутылке. Ну и гадость! Хорош! Запах будет, а пить эту дрянь - увольте.

А вот и подмога. Танки с десантом. В этот раз - вообще Т-60. С пулемётами в башнях. И эскадрон гусар летучих. Конница. Вот, пусть они и охраняют! Бегу в центр села, спешу, пока наши штрафные свиньи всё не сожрали.

Утром - похмелье и разбор полётов. Склады - опечатаны и охраняются кавалерией. Да-да. Про эскадрон гусар - я не шутил. Хотя, это, скорее, драгуны. Та же пехота - винтовки, каски, ватники. Ни бурок, ни папах. Всё отличие - шашки на боках, да шпоры на сапогах.

Вся рота болеет с перепоя. Ротный болеет от другой проблемы - у него обострение геморроя после разбора полётов. Библиотекарь вообще помирает. А я - ржу над ним. Люблю поиздеваться над страдающими с перепоя. И шуточек по этому поводу у меня - вагон и маленькая тележка.

И рукодельничаю при этом. Шью. На складах я, как и остальные, запасся постельными принадлежностями и полотенцами. Не, не стелить. Некуда стелить. Нет у нас кроватей. На землю стелить - маразм. Все хватали простыни - на портянки. А я вот себе маскхалат решил сшить. В честь зимы. Шью белое полотно чёрными нитками. А нет других. Такие - богатство. Иголка и нитка - богатство. Трофей. Трофеи разные бывают. Кто-то часы с руки тащит и бежит дальше, а я вот воротники щупал. Вот и нащупал, когда укололся. Одежда часто приходит в ветхое состояние - хэбе же. Сам не починишь - выговор от ротного. Оно мне надо? А жен тут нет. Сам. Всё сам. И дырку зашить и накидку белую в виде пончо. И не только, если времени хватит. Да, время. Часы - мне без надобности. Не приживаются у меня часы на войне. Не выдерживают моего образа жизни, ха-ха!