Миры Филипа Фармера. Том 4. Больше чем огонь. Мир одного дня

Кикаха вздохнул и устроился в кресле поудобнее. Спешить им было некуда, но ему все равно хотелось, чтобы Клифтон попридержал свои эпические наклонности.

— Итак, безумный Блейк описал своему другу призрак блохи, бывший, как нам теперь известно, изображением Хрууза. Меня так заинтриговал его рассказ, что я нарисовал чешуйчатого человека, следуя описаниям мистера Блейка. Рисунок я показал своему ближайшему другу, парнишке по имени Пью. Он работал у ювелира, мистера Скарборо, и отнес рисунок своему работодателю. Тот, в свою очередь, продемонстрировал его богатому шотландскому аристократу, лорду Ривену, который заказал себе на основе рисунка кольцо. Но бедный глупый Пью украл кольцо. Понимая, что поднимется крик и суматоха и что его заподозрят первым, Пью отдал мне кольцо на сохранение. Это еще раз доказывает его непроходимую тупость. В то время я не раскаялся еще в своих грехах и не дал Господу клятву, что буду вести честную жизнь.

— Давай дальше, а? — взмолился Кикаха, потеряв последние крохи терпения.

— Хорошо, хорошо. Констебли искали Пью, а того укрывала банда беспризорных мальчишек, в которую он вступил еще до того, как стал работать на мистера Скарборо. Но констебли нашли беднягу и убили при попытке к бегству. Выстрел в затылок, как мне кажется, отправил незадачливого воришку прямо в ад.

Я решил, что отныне кольцо по праву принадлежит мне. Но я не знал, как долго придется ждать, прежде чем у меня появится шанс продать его. К тому же продавать лучше было где-нибудь подальше от родного города, а я не мог вот так взять и бросить своего приемного отца, мистера Дэлли, издателя и книготорговца. Меня бы сразу заподозрили, и констебли прознали бы о моей связи с Джорджем Пью. Если бы меня признали виновным, то повесили бы.

Барон Ривен, как поведал далее англичанин, исполнился твердой решимости найти кольцо и вора. Один из его агентов расспрашивал Клифтона о краже. Агент откуда-то узнал, что Клифтон был близким другом Пью — возможно, единственным. Клифтон жутко перепугался, но отрицал все, кроме своего знакомства с Пью. Со временем, конечно, правда должна была выйти наружу. Поэтому вскоре после встречи с агентом Клифтон удрал, намереваясь добраться до Бристоля. Там он хотел сесть на любой корабль, который увезет его из Англии. Денег у него не было, но он надеялся устроиться на судно юнгой — или кем угодно..

— Я стащил кошелек и на эти деньги снял комнатушку в дешевой портовой таверне, — рассказывал Клифтон. — Я обошел не меньше дюжины судов, предлагая оплатить проезд работой. В конце концов меня взяли помощником кока на торговое судно.

Вечером, когда судно должно было отплыть, Клифтон шел по улицам по направлению к порту и вдруг почувствовал, как на плечо ему легла чья-то рука, а потом что-то кольнуло в шею. Он хотел убежать, но колени у него подогнулись, и он свалился без чувств на мостовую. Очнулся Клифтон в комнате, где увидел лорда Ривена и еще двоих мужчин. Пленника раздели и привязали к кровати. Барон собственноручно ввел ему в артерию какую-то жидкость. Вопреки ожиданиям Клифтона, сознание он не потерял. Но когда лорд Ривен стал расспрашивать о кольце, Клифтон, несмотря на мучительную умственную борьбу, выложил все как было.

— Наркотик правды, — заметил Кикаха.

— Да, верно. Мой мешок с немногочисленными пожитками тщательно обыскали. Кольцо красовалось теперь у барона на пальце. Я ждал, что меня сдадут констеблям и повесят. Но как выяснилось, барон не хотел, чтобы власти прознали обо мне или о кольце. Он велел своим подручным, зверского вида подонкам, перерезать мне горло. Сунул им в руки несколько гиней и направился было к двери, захватив с собой большой, изумительно разукрашенный кожаный саквояж. Но, сделав пару шагов, остановился, повернулся и сказал: «Я придумал для него более суровое наказание. Вы двое можете идти!»

Они быстро удалились. Барон вытащил из саквояжа два больших плоских полумесяца, сделанных из какого-то серебристого металла.

— Переносные врата! — сказал Кикаха.

— Так, значит, вы знаете, о чем я говорю?

— Именно через такие врата я и проник в Многоярусный мир, — отозвался Кикаха.

— Вот оно что! Но у меня-то не было ни малейшего представления, что это за штуковины. Я принял их за орудия пытки. В каком-то смысле так оно и было. Барон положил их на пол, так что они образовали круг с зазором. Потом он отвязал меня от кровати. Я был слишком напуган, чтобы сопротивляться, и даже обмочился со страху, хотя мне казалось, что я уже опустошил весь мочевой пузырь, как только очнулся.

Лорд Ривен развязал англичанина, оставив связанными только руки за спиной, а потом схватил его одной рукой сзади за шею, поднял, как кролика, и поставил в центр круга, образованного полумесяцами. Он велел Клифтону стоять смирно и не дрыгаться, если тот не хочет, чтобы его разрезало пополам.

— Я выбивал зубами дробь и трясся как лист на ветру. Барон запретил мне разговаривать, но я все-таки спросил, что он собирается со мной делать. Он ответил только, что пошлет меня прямиком в преисподнюю, не убивая.

Клифтон считал, что находится во власти дьявола, если не самого Сатаны. Он взмолился о пощаде, хотя сам в нее не верил. Но лорд Ривен быстро нагнулся, соединил концы полумесяцев, потом выпрямился и отошел на — несколько футов назад. Пару секунд ничего не происходило.

— И вдруг комната с бароном исчезли. На самом деле, как вы понимаете, исчез, конечно, я сам. Через мгновение я понял, что нахожусь в другом мире, хотя и не похожем на ад.

Здесь не было ни скачущих чертей, ни огненных языков, рвущихся из скал. И все же я действительно попал в преисподнюю. Это была умирающая планета в одной из тоанских вселенных. — Клифтон помолчал и добавил: — Воспоминания о жутком паническом страхе, охватившем меня в ту минуту, до сих пор заставляют меня содрогаться. Но я сумел развязать руки и как-то умудрился выжить, хотя и прошел через адские мучения.

— В каком году барон отправил тебя через врата? — спросил Кикаха.

— В году 1817-м от Рождества Христова.

— Значит, ты провел в тоанских мирах около ста семидесяти пяти лет.

— Боже праведный! Так долго! А я и не заметил в этой суете.

Англичанин вкратце описал свою дальнейшую жизнь. Он побывал во многих мирах и успешно прошел через множество врат, был в рабстве у тоанов и у людей, потом стал вождем маленького племени и, в общем, совсем неплохо устроился.

— Но меня начал донимать настоящий зуд — тоска по приключениям. Я прошел через врата, и они бросали меня из мира в мир, пока не забросили в яму — ловушку, подстроенную Рыжим Орком. Я и не знал, кто он такой, пока не увидел человека, которого занесло в камеру Хрууза, а потом разорвало на куски.

Клифтон сделал короткую паузу.

— Этот человек выглядел в точности как лорд Ривен.

— Я так и думал, — откликнулся Кикаха. — Барон на самом деле был не кто иной, как Рыжий Орк, живший в ту пору на Земле-1 под маской шотландского аристократа.

Глава 13

Хотя Кикаха был занят и старался не думать об Анане, он не мог выбросить ее из головы. А вместе с воспоминаниями наваливались тоска и ярость. Тоан уже наверняка закончил стирать Анане память, и теперь она считает, что ей всего восемнадцать лет.

Рыжий Орк объяснит ей, что у нее была амнезия и что он ее лечит. Или что его назначил опекуном Ананы ее отец, а потом она потеряла память. Он уж постарается сделать так, чтобы она не узнала, как много тысячелетий прошло после смерти отца.

Возможно, именно в это мгновение Рыжий Орк пытается ее соблазнить. Или же силком тащит к себе в постель. Кикаха пытался отогнать видения Рыжего Орка и Ананы, предающихся любви, но это было куда труднее, чем задернуть оконную занавеску.

Прошло два месяца. На третий день третьей недели третьего месяца (хорошее предзнаменование для тех, кто в них верит) Хрууз опять пригласил Кикаху и Клифтона в смотровой зал со схемой врат. Просторные апартаменты освещались лишь точками на купольном потолке и стенах. Но точки сияли куда ярче, чем в прошлый раз. Единственный луч света падал на пульт управления и сидевшего за ним Хрууза. Когда гости вошли, Хрууз встал, и на лице его появилось выражение, означавшее, как уже знали земляне, улыбку.