Путь к Золотистой

– Молодчина, Рэй, ты это можешь сделать и ты это сделаешь. Иди, мой мальчик, ничему не удивляйся и ничего не бойся. Знай, что я тебя люблю, не смотря ни на что, кем бы ты ни был.

И в этот момент я стал тем самым существом, что я есть сейчас. Тот маленький кусочек мыслей и памяти, который был Рэем, оказался подключенным к основной памяти большого кибермозга, всем суперскоростным уровням его машинного интеллекта, с наивысшим приоритетом. Я от этого оказался ошарашен, но не подавлен, потому что всё это, вся эта мощь была абсолютно послушна мне. В тот момент я узнал о себе всё: всё, на что я способен; всё, что должен и могу сделать. Мной тогда двигало только одно побуждение: я был должен спасти и Антона, и Андрея, всех ни в чем не повинных пассажиров лайнера и оказавшийся полностью беспомощным экипаж.

После аварии весь лайнер рассекли воздухонепроницаемыми силовые поля, которые не давали кораблю окончательно разгерметизироваться. Человеку через них не пройти, но я не был человеком. Но и мне пройти через поля оказалось не так уж просто. Для того чтобы добраться до рубки, мне потребовалась целая минута. Рубка же оказалась закрыта и заблокирована. Времени на переговоры с экипажем не было, через тринадцать минут лайнер должен был упасть на Землю, или же через десять быть уничтожен защитой. Дверь мне пришлось взламывать, - сказав это, Рэй мрачно усмехнулся, - до сих пор помню лица космолетчиков в тот момент, когда я ворвался в рубку. Для машины я был сделан неплохо: скелет из триолита, который шутя вынес бы нагрузку в несколько тонн. Вместо мышц трансактивационные нити, которые смогли бы поднять эти самые несколько тонн. Источник энергии - деактивоидный преобразователь, мощностью в несколько мегаватт. В башке рация и буфера, ну а всё остальное - датчики и превосходная имитация человеческих тканей. Так вот, рука, которой я так легко открыл рубку, была моментально прорезана основанием, потекла кровь, казавшаяся настоящей. Мне естественно не было больно, я уже мог произвольно управлять роботом и произвольно использовать датчики. Но представь себе, что ты сидишь в закрытой рубке на гибнущем корабле. Спасение невозможно, но тут буквально разлетаются замки, дверь распахивается, а на пороге стоит одиннадцатилетний мальчишка с разорванной рукой и в категорической форме требует от тебя доклада. Что бы ты сделал?

– Не представляю.

– Сначала они практически оцепенели, но потом даже пытались меня остановить. Они не могли себе представить, что я не тот мальчишка, каким выгляжу, но ты наверно сам прекрасно понимаешь, каково было меня останавливать. Но всё равно я потерял в рубке почти две минуты, и до падения лайнера на Землю оставалось только одиннадцать.

Проанализировав обстановку, я понял, что единственным вариантом спасения было: добраться до двигателей и заменить собою систему управления корабля. И я понял, что вполне смогу это сделать. В то же самое мгновение я рванулся туда, но добраться до двигателей оказалось не просто, в одном месте нужно было пройти через вакуум. Тебе может показаться, что, мол, для робота это пустяк. Но я-то был не простым роботом, а имитацией человека. Ну да не стоит это подробно описывать, это тебе не нужно. Важно, что, добираясь до двигателей, я потратил ещё пять минут. То, как подключить себя к управлению, я знал. Но сделать это было тяжело. Для этого мне пришлось вскрывать голову, переключать блоки, подключаться к управляющим кабелям. Но я успел это сделать, увидел мир глазами телекамер корабля, почувствовал себя кораблем. А Земля была уже рядом и стремительно приближалась. Лайнер приближался к верхним слоям атмосферы, когда я наконец-то решился и подал управляющие сигналы на частично пострадавшие двигатели. Корабль дрожал и старался, помимо моей воли, закрутиться вокруг своей оси. Взрыв серьёзно потрепал все его системы и устройства, а не только двигатели и систему управления, но мне всё же удалось его стабилизировать и погасить скорость.

– Веди корабль на центральный космодром, - услышал я у себя в голове незнакомый властный голос, - там вас встретят.

Я уже понимал, что таким образом со мной могут разговаривать разные люди, и послушался этой команды. Я заставил лайнер выдвинуть посадочные опоры и мягко опустил его прямо в центр посадочного поля Центрального Космодрома Земли. А после этого буквально взмолился:

– Лек, отзовись, пожалуйста, что мне сейчас делать?

Ответ пришел ко мне через пару секунд:

– Молодец, Рэй, ты сделал всё как надо. Жди, мы за тобой прилетим.

Но просто так ждать я не мог. Я, насколько мог быстро, отключил себя от управления, поднялся до пассажирского отсека, но тут увидел себя в висящем на стене зеркале. А увидев, по-человечески ужаснулся: весь в крови, на темени дыра с кое-как торчащими оттуда блоками связи, вместо правой руки тонкая металлическая конструкция из стержней и нитей, обвитая блестящей паутиной, на которой ещё остались кровоточащие клочки. Я ужаснулся, но в тот момент уже был готов и к такому. И ещё, я понял, что если меня сейчас, в таком виде, увидит кто-то другой, то ужаснется во много раз сильнее. Но и просто спрятаться я не мог, потому что должен был увидеть Антона и Андрея, убедиться, что с ними всё в порядке. На глаза мне попалась какая-то занавеска, я сорвал её и закутался так, чтобы не было видно ни макушки, ни руки. Потом нашёл ребят, в том самом месте, где и оставлял. Вид у них был довольно жалкий. Но если Андрей ещё пытался встать и привести себя в порядок, то Антон вообще лежал без движения и только невидяще водил глазами по сторонам, он даже не заметил меня. Я помог Андрею подняться и спросил:

– Ну, как ты?

– Вроде бы целый… А ты ещё говорил, что на лунных трассах аварий не бывает.

– Всякое бывает, как оказывается. Что с Антоном?

– Не знаю, наверно так перегрузка подействовала. При посадке наверно не меньше пяти же было.

– Четыре восемьдесят пять, - сказал я, склоняясь над Антоном, - внутри корабля, а так значительно больше.

В этот момент я снова перестал чувствовать себя человеком. За несколько секунд оценил состояние Антона и пришел к выводу, что он нуждается в немедленной помощи врачей. Перегрузка вызвала у него повреждения внутренних органов, сломала несколько ребер. Я подхватил его на руки и кинулся из корабля. Андрей наверно не очень-то сумел уследить за мной в тот момент. Вокруг лайнера уже стояли целые эскадрильи дисколётов медслужбы. Я бегом направился к ближайшему. Врачи без промедления приняли у меня Антона. В последний момент он всё-таки пришел в себя и, узнав меня, прошептал:

– Спасибо, Рэй.

Тогда, когда его унесли, я не выдержал, сорвался и закричал:

– Вы должны его обязательно спасти. Слышите, обязательно спасти.

На этот крик из дисколёта вылез пожилой мужчина в белом халате и сказал:

– Ну, что ты кричишь, с ним всё будет нормально и в полном порядке, но поваляться в больнице придётся.

– Спасибо, - почти шёпотом сказал я и сел прямо на поле.

– Он твой друг? - спросил он у меня.

– Да, он был моим другом.

– А почему был? - снова спросил он.

– Потому что, - глядя вниз, ответил я.

Тут он заметил кровавые пятна, проступившие на занавеске. Он взял меня за плечо и сказал:

– Слушай, приятель, идём, по-моему, ты тоже нуждаешься в помощи.

Я ответил на это резко:

– Я не могу нуждаться в помощи врачей.

– Это ещё почему, - он не оставлял попыток поднять меня.

– Потому что я не человек.

– По-моему ты бредишь, мальчик.

– Хотел бы, чтобы это было так, - сказал я и показал ему то, что осталось от моей правой руки.

Я не знаю, что именно почувствовал в тот момент врач, он, как и все врачи, умело скрывал свои чувства, а я тогда ещё плохо в этом разбирался. Наверно это было что-то вроде брезгливости, так чувствуешь себя, когда раздавишь голой рукой большую жирную гусеницу. Он отпустил меня, через силу улыбнулся и поднялся на дисколёт. Я отвернулся от него и увидел спешащих ко мне Лека и Рикста. Я вскочил на ноги и уже собрался куда-нибудь сбежать, но не смог этого сделать, даже сейчас не знаю почему. Подбежавший Лек подхватил меня на руки, прижал к себе и прошептал на ухо: