Такие как мы (СИ)

Встречали пришедшую «братву» всем миром.

Ничего не подозревающий Омум, шел впереди с закинутым за спину щитом, неся на правом плече один конец моего копья, а другой конец лежал у Немо, на левом плече. На трёх метровой оглобле копья болталась убиенная агиска средних размеров. Охотники пыхтели, и сильно прогибались под тяжёлой тушей.

Ну, настоящий, блин, придурок этот Омум. Я расслабился.

— Так, девочки все по местам, а ты, топай сюда, — я подтолкнул к воротам скво Омума, и поднёс к её горлу нож. — Надя, переводи.

— Дёрнешься, убью. Скажешь лишнее, убью. Сделаешь, не то, что говорят — убью.

Человек всегда любил бравировать перед собой, другими людьми, природой, надевая на себя царский венец. Даже сходя в могилу по причине беспросветной тупости, бравирует умом и сообразительностью. Такова природа, этого вида, и особенно ярко она выражена в представителях сильной её половины.

Охотнички, не бросили свою добычу, как было бы правильнее, а выпрямив спины, будто несут килограмм ваты, бравурной походкой подошли вплотную к закрытым воротам.

Сквозь щёлку, меж переплетённых прутьев, я рассмотрел будущего покойника.

Не высокий, как все аборигены, под метр шестьдесят, не очень коренастый, можно сказать поджарый, густо заросший шерстью гоминид. Ноги согнуты, как будто их обладатель болел в детстве рахитом. Выпуклый лоб, с густыми бровями на выпуклых надбровных дугах. Омум мало походил на красавца Немо, и даже на своего товарища, плывущего сейчас где-то по Яузе. Наверное, другая национальность, или раса.

Кстати о расах. Многие писатели, не знаю с чей подачи, усиленно путают понятия раса и вид. Представители разных рас, отличаются друг от друга только внешним видом.

А представители разных видов, генетически. Например, шимпанзе это один вид, а орангутанг другой. В частности — человек разумный разумный (Homo sapiens sapiens), это один вид, а человек разумный неандерталец (Homo sapiens neanderthalensis) совсем другой вид. И они отличались не только внешне, но и по количеству хромосом. И между ними, НИКОГДА не могло быть общего потомства. Хотелось бы, что бы писатели, особенно специализирующиеся на фэнтэзи, определились — эльфы, гномы, орки, гоблины, тролли, и др., это разные виды, или расы?

Омум вытащил из-за широкого, кожаного, моего, ремня, мой топор, и начал колотить в мою плетёнку. Звук получился, так себе, шелестящий и еле слышный. Но Омуму, похоже, было всё равно, он наслаждался самим фактом владения «божественным» оружием.

— Ваш выход мадам, — я сильнее нажал клинком на сонную артерию.

— Омум? — спросила дикарка, под нашу с Надей диктовку.

— Да, женщина. Ты зачем спрашиваешь? Ты так ждёшь своего вождя, что не смотришь в степь, ожидая меня?

— Омум, я смотрела в степь, и ожидала тебя.

— Тогда отодвинь деревянную шкуру, и впусти меня.

— Я не могу отодвинуть деревянную шкуру, я боюсь.

Бравурно-радостное лицо Омума поскучнело, и бисеринки пота на висках сменились, ручейками.

— Чего тебе боятся женщина?

— Львов, мой вождь.

— Ты дура, женщина. Если я стою здесь перед тобой, с хорошей добычей, значит львов здесь, нет. Открывай женщина, и не испытывай моего терпения.

Скво, с нашей подсказки замолчала, делая вид, что раздумывает.

— Омум, я открою деревянную шкуру, только ты подойди поближе и я открою тебе маленькую щёлочку, что бы кроме тебя никто больше не проскочил.

Омум, ухмыльнулся, убрал топор за пояс, вцепился обеими руками в конец копья и подойдя поближе к воротам стал ждать.

Ну, теперь мой выход.

Отодвинув в сторону, сделавшую своё дело скво, и сдвинув в сторону тяжёлый засов, я разбежался и, со всей силы ударил плечом в воротину. Лёгкое сопротивление, сопровождающееся хрустом трущихся друг о друга прутьев, исчезло почти мгновенно, и я по инерции вылетел наружу.

Жаль, руки плохо слушаются. Иначе, всё быстро закончилось бы. Колун, штука тяжёлая, и надёжная. Но, увы.

— Всем лежать, работает ОМОН! — заорал я сорванным голосом, и ударил тяжёлым ботинком по печени, валяющегося под тушкой агиски, Омума. — Немо, носом в траву. Быстро.

Немо, спорить не стал, и быстро прилёг отдохнуть. Впрочем, обнюхивать землю он не стал, а стал с интересом наблюдать процесс отбивания отбивных. А процедура между тем затягивалась. Живучий гад, этот Омум. Несмотря на непрекращающиеся удары, он вывернулся из-под агиски, и встал на ноги.

Почки, печень… туфта всё это. Туда ещё нужно попасть. Ноги надо сначала ломать, а потом задумываться о чём-то более благородном.

Теперь, главное не дать ему дотянуться до топора. Копьё сейчас занято.

Не знаю я каратэ. Кун-фу, в моей юности, тоже осталось за бортом …. Дзюдо, самбо, бокс… знаю только из кинофильмов. Зато в детстве приходилось часто драться, и ногами тоже.

Что ж, начнём сначала.

Сначала ломаем ногу. Здесь главное улыбаться. Противник расслабляется, принимая вас за круглого идиота, и начинает делать ошибки. А вы улыбаетесь, и смотрите противнику в глаза, дезориентируя его, делая свои движения непредсказуемыми.

Омум расслабился и сделал шаг в мою сторону. Поверил, наивный.

Подшаг вперёд, разворот на левой ноге чуть влево, удар правой ногой под колено, и упор на него же. А теперь весь вес на ударную ногу.

Хрусь.

Бедный Омум, упал сердешный. Ой, а как ему больно. Кричит, ажно уши закладывает. А теперь в челюсть, пока доступна сия часть тела, пускай полежит, помолчит, подумает о вечном. А я тем временем займусь всем остальным — почки, печень…

— Немо, — окликнул я копошащегося в траве перебежчика, — кто твой вождь?

Немо, приподнял голову и, посмотрев на хлюпающего от «удовольствия» Омума, нерешительно покачал головой.

— Чего молчишь, убогий?

— Жду.

— Чего ты ждёшь? — нанося удар по крутящемуся на моём щите Омуму, зло поинтересовался я.

— Кто станет вождём, — более уверенно ответил Немо.

— Верка, — крикнул я, выколачивая лёгкие из страдальца. — Кто твой вождь? Давай быстрее, у меня ноги болят.

Верка выглянула из ворот, оценил картину степной жизни с тремя персонажами, и решительно подойдя ко мне, плюнула Омуму в морду.

— Ты, — ответила она и, покачивая бедрами, скрылась в воротах, не глядя на своего мужчину.

— Немо, когда ты будешь прислушиваться к своей женщине? В её маленькой головке мудрости больше, чем во всём тебе.

— Она женщина, — как-то не уверено пролепетал Немо, — а я охотник.

Быстро его обработал забиваемый мной Омум. Недели не прошло, и Немо опять начал возвращаться в первоначальное состояние дикости. Молодой ещё, не уверенный в себе и быстро поддаётся чужому влиянию. Своё мнение, у Немо, не развито и, находится в зачаточном состоянии, и если рядом появляется сильная личность….

Устал, пора заканчивать. Кухонный нож, универсальное средство, пригодное для нарезания хлеба, колбасы, чистки картошки, и устранения неугодных личностей. Я вытащил из-за пояса нож, и протянул его Немо.

— Добей.

Немо встал на ноги, отряхнул с колен прилипшие травинки, поправил джид с дротиками и, подхватив с земли копьеметалку, подошёл к нам, проигнорировав протянутый ему нож.

— Не могу. Это дело вождя. Если я его убью, я должен убить и тебя.

— Почему? — удивился я рассуждению Немо.

— Чтобы стать вождём. Только вождь может убить вождя.

— Так, молодой человек, отойди подальше, — я стал быстро отпихивать Немо, пока его не понесло на подвиги. Вдруг возжелает власти, и воспользуется моим, почти, беспомощным состоянием, и отплатит злейшим за предобрейшее. — Давай, давай, тебя Верка заждалась.

Немо отодвинулся, от вставшего на одно колено, харкающего кровью Омума и, не поворачиваясь к нам спиной, направился к открытым воротам, из которых на наше трио, смотрело десять пар глаз.

— Что же мне с тобой делать? — добить Омума, было необходимо. Только так можно утвердить свою власть в этом дикарском обществе. Таковы местные правила. Но, ноги не поднимались. Не только из-за усталости, но и из жалости.