На пути к Основанию

Намарти пропустил это замечание мимо ушей и продолжал:

– Кое-кто считает, что это слово родилось тогда, когда все человечество проживало на одной-единственной планете.

– Опять мифология. Такая же несусветная чушь, как сверхъестественные силы. Никакого единственного мира – прародины человечества – не существовало никогда.

– Он должен был существовать, Андорин, – нервно возразил Намарти. – Люди не могли произойти на разных планетах и дать один-единственный вид.

– Пускай так, но все равно в определенном смысле слова такого мира не существует. Известно, где он находится? Нет, неизвестно. Известно, как называется? Нет, неизвестно. Значит, и говорить не о чем. Значит, его и нет вовсе.

– Считается, что эти боги, – продолжал гнуть свое Намарти, – защищают человечество и заботятся о его безопасности, по крайней мере, о безопасности тех людей, которые в них верят. И в те времена, когда существовал один-единственный мир, одна-единственная планета, где жили люди, вполне естественно, что боги оберегали людей – ведь их было так мало. О таком мире они должны были заботиться примерно как старшие братья или как родители.

– Как это мило с их стороны! А вот посмотрел бы я на них, возьмись они опекать всю Галактику, всю Империю.

– А может, им, и правда, такое под силу? Что, если они вечные?

– А что, если солнце замерзнет? Что толку от всех этих «если бы» да «кабы»?

– Я размышляю. Я думаю, между прочим. Неужели ты никогда не позволяешь своему уму никаких вольностей? Или ты все время держишь его на поводке?

– Думаю, самое безопасное – держать его на поводке. И что же говорит вам, руководитель, ваш гуляющий без поводка ум?

Намарти сердито зыркнул на Андорина, но лицо того было непроницаемо – ни тени насмешки.

– Он говорит мне, – зловеще ухмыльнулся Намарти, – о том, что если боги существуют, то они на нашей стороне.

– Если так, просто здорово. Но где доказательства?

– Доказательства? Ладно, пусть не боги, пусть просто совпадение, удачное стечение обстоятельств – называй, как хочешь. Но очень удачное.

Намарти неожиданно зевнул и уселся на стул. Похоже было, он здорово устал.

«Вот и славно, – подумал Андорин. – Наконец утихомирился. Может, теперь заговорит нормально».

– Относительно аварий в коммуникациях… – начал Намарти, но Андорин прервал его.

– Знаешь, руководитель, а Каспалов не слишком ошибался. Чем дольше мы будем усердствовать, тем выше вероятность, что имперская безопасность разберется, кто за этим стоит. В конце концов мы на собственной мине, так сказать, подорвемся.

– Не подорвались же пока. Пока подрывается имперская безопасность. Недовольство на Тренторе уже просто-таки в воздухе повисло. Оно стало осязаемо, – ухмыльнулся Намарти, поднял руки и несколько раз сжал и разжал пальцы. – Вот оно, я его чувствую. И мы уже очень близки к цели. Мы готовы к следующему шагу.

Андорин безотрадно улыбнулся.

– О подробностях не спрашиваю, руководитель. Каспалов имел глупость полюбопытствовать и погубил себя. Я не Каспалов.

– Вот как раз потому, что ты не Каспалов, тебе я и могу все рассказать. А еще потому, что теперь я знаю кое-что такое, чего не знал тогда.

– Позволю себе предположить, что ты собираешься затеять смуту на дворцовой территории, – осторожно проговорил Андорин.

Намарти гордо задрал голову.

– Вот именно. Что же еще? Проблема, однако, состоит в том, как осуществить успешное проникновение на дворцовую территорию. У меня там есть источники информации, но это всего-навсего шпионы. А мне нужно, чтобы там оказались деятельные, решительные люди.

– Нелегко внедрить таких вот деятельных и решительных в самый охраняемый из охраняемых районов Трентора.

– Конечно, нелегко. Знаешь, сколько времени я голову ломал над этим? И сейчас бы ломал, но… нам на помощь подоспели боги.

Андорин проговорил как можно более сдержанно:

– Я что-то не склонен нынче к метафизическому диспуту. Скажи, что случилось, только, пожалуйста, если можно, без богов.

– Я получил известие, – сказал Намарти заговорщицким шепотом, – о том, что Его Величество, наш милосерднейший и возлюбленнейший монарх Клеон I, решил назначить нового главного садовника. Первая свободная вакансия за четверть века.

– Ну и что из этого?

– Не догадываешься?

Андорин задумался, покачал головой.

– Видно, твои боги меня не жалуют. Нет, не догадываюсь.

– Когда новый человек назначается на должность главного садовника, Андорин, ситуация такова, как если бы к власти пришел любой новый руководитель – премьер-министр, а то и сам Император. Новый главный садовник, безусловно, захочет поменять весь штат сотрудников. Отправит на пенсию всех, кого сочтет никому не нужным балластом, и наберет новых, молодых садовников. А их там много нужно – несколько сотен.

– Очень может быть.

– Не «может быть», а точно. Прежний главный садовник именно такую прополку учинил в свое время, и его предшественник, и предшественник его предшественника, и так далее. Набирать будут сотни садовников из Внешних Миров.

– С какой стати – из Внешних?

– А ты мозгами пораскинь – если они у тебя, конечно, есть, Андорин. Что понимают в садоводстве тренторианцы, всю жизнь прожившие под куполами, не видевшие ничего, кроме комнатных цветочков, зоопарков да стерильных посадок пшеницы и садовых деревьев? Что они знают о природе?

– А-а-а! Вот теперь понял.

– Значит, желающие хлынут бурным потоком на дворцовую территорию. Безусловно, их будут самым тщательным образом проверять, но не так скрупулезно, как если бы они были тренторианцами. А это позволит нам подсунуть в толпу жаждущих стать садовниками кое-кого из своих людей с подложными документами. Пусть кого-то отсеют, но некоторые попадут туда – должны попасть. Пройдут туда наши люди, пройдут, несмотря на то, что режим безопасности здорово ужесточен со времен неудачного покушения на жизнь премьер-министра Селдона (имя Селдона Намарти по обыкновению проговорил сквозь зубы). – Вот он наш шанс, наконец он у нас появился!

Тут уж у Андорина закружилась голова. Он словно угодил в бешено вертящуюся воронку смерча.

– А знаешь, руководитель, похоже, что-то есть в твоих разговорах об этих самых «богах»… Я как раз собирался кое-что рассказать тебе, и только теперь понял, что это – из той же оперы.

Намарти подозрительно посмотрел на Андорина и вдруг с опаской огляделся по сторонам, словно только сейчас забеспокоился о том, не могли ли их подслушивать. Комната находилась в глубине старомодной резиденции и была отлично экранирована. Подслушать их никто не мог, да и найти их было непросто, не имея точного плана дома, и вдобавок все подходы к комнате охранялись верными членами организации.

– Ты это о чем? – осторожно поинтересовался Намарти.

– Я нашел для тебя человека. Молодого дурачка. Симпатяга такой – тебе он сразу понравится, вот увидишь. Физиономия придурковатая, глаза нараспашку, жил в Дале, горой за равенство и братство, Джоранум для него – самая большая любовь после далийского «кокоженого». Словом, я уверен, что ради нашего дела он будет готов на все.

– Нашего дела? – небрежно переспросил Намарти. Пока Андорин его явно не убедил. – Он что, из наших?

– На самом деле он из никаких. В голове у него жуткая каша, но он хорошо помнит, что Джоранум призывал к равенству секторов.

– Да, была у него такая приманка на крючке, это точно.

– Она и у нас есть, но только этот балбес верит в нее. Только и говорит, что о равенстве и представительстве народа в правительстве. Даже демократию упомянул.

Намарти фыркнул.

– За двадцать тысяч лет не было случая, чтобы демократия долго протянула.

– Это точно, но нам-то какое дело? Главное, что этот придурок просто одержим, и я тебе точно говорю, руководитель: я его как увидел, сразу понял: вот оно, наше орудие, только я все гадал потом, к чему бы его приспособить, к какому делу. А теперь все ясно: его надо заслать на дворцовую территорию в качестве садовника.