Космическая опера. Сборник фантастических романов

— Интересно, что же он знает, — задумчиво произнес Дугалд. И перевел острый взгляд с Фантона на Фрея. — Помните, все вопросы задаю я!

Фантон смерил его язвительным взглядом.

— Можно подумать, что у вас с ним какая–то общая тайна.

— Думайте, как вам угодно, — отрезал Дугалд. — Только не забывайте, в чьих руках власть!

— Как же можно забыть? — спросил Фантон и отвернулся.

— Если вы желаете занять мой пост, примите его! — бросил ему в спину Дугалд. — Но принимайте также и ответственность!

— Ничего вашего я не желаю, — резко ответил Фантон. — Только не забудьте, кто пострадал от этой строптивой твари.

— Вы, я, Фрей, любой из нас — все одинаково. Разве вы не слышали, что он употребил имя «Эмфирион»?

Фантон пожал плечами. А Фрей беспечно сказал:

— Ну, тогда вернемся к Гилу Тарвоку! Он пока еще не полноценная личность. У него нет возможности использовать свои свободные ассоциации. Он не способен к спонтанности. Он не может притворяться, потому что не может создавать новые понятия. А также не может надеяться, не может планировать и, следовательно, лишен воли. Так что мы услышим правду, — он расположился на мягком ложе и включил машину записи. Вперед выступил Дугалд.

— Гил Тарвок, мы желаем узнать предпосылки твоих преступлений.

— Предлагаю задавать более конкретные вопросы, — не без яда в голосе предложил Фрей.

— Нет! — отрезал Дугалд. — Вы не понимаете моих требований.

— А вы их и не выдвигали, — парировал Фрей.

Гил Тарвок беспокойно напрягался, пробуя на прочность свои оковы. И капризно потребовал:

— Сделайте эти зажимы посвободней, я буду чувствовать себя более непринужденно.

— Твои удобства не имеют большого значения, — рявкнул Дугалд. — Тебя вышлют в Боредел. Так что говори!

Гил Тарвок снова подергался в оковах, а затем расслабился и уставился на стену позади лордов.

— Я не знаю, что именно вы хотите услышать.

— Именно, — пробормотал Фрей. — Точно.

Гил наморщил лоб.

— Завершите процесс, так чтоб я мог думать.

Дугалд негодующе посмотрел на Фрея, тогда как Фантон рассмеялся.

— Разве это не проявление воли?

Фрей подергал себя за длинный подбородок.

— Я подозреваю, что это замечание скорее логического, чем эмоционального характера, — и обратился к Гилу. — Скажешь, это неправда?

— Правда.

Фрей чуть улыбнулся.

— После седьмой фазы ты будешь способен к неправде.

— У меня нет ни малейшего желания притворяться, совсем наоборот. Вы услышите правду.

Фрей подошел к пульту, нажал седьмую клавишу. Черный диск превратился в туман из мельчайших капелек. Гил Тарвок издал мучительный стон. Фрей поработал с пультом, капельки соединились; и наконец диск стал таким же, как прежде.

Гил молча сидел в оковах. И наконец сказал:

— Так, значит, теперь вы меня убьете.

— Определенно. А ты заслуживаешь лучшего?

— Да.

— Но почему ты причинил такое зло тем, кто ничего тебе не сделал? Почему? Почему? Почему?

— Почему? — выкрикнул Гил. — Чтобы достичь чего–то! Чтобы получить побольше от своей жизни, оставить свой след в человеческой памяти! Разве это правильно, что я должен родиться, жить и умереть, свершив не больше, чем травинка на Дункумских высотах?

— Разве ты лучше других? — рассмеялся Фантон. — Кто вспомнит о любом из нас?

— Но вы — это вы, а я — это я, — отрезал Гил Тарвок. — Я — неудовлетворен.

— Мне очень жаль, — бросил с мрачной усмешкой лорд Дугалд. — Но через три часа ты навсегда исчезнешь из памяти человечества!

Глава 2

Первая мысль о грядущей славе появилась у Гила Тарвока, когда ему исполнилось семь лет. Его отец, человек обычно рассеянный и далекий от всего насущного, почему–то вспомнил, что у сына день рождения, и они вместе отправились пешком через весь город. Гил предпочел бы съездить «овертрендом», но Амиант воспротивился, и они зашагали на север через новостройки Вашмонта, мимо скелетов разрушенных небоскребов, с замками лордов на вершинах. Вскоре они пришли на Северный Выгон в Ист–тауне, где недавно выросли яркие веселые палатки «Бродячих Артистов Фрамтри». Реклама гласила: «Чудеса вселенной: великолепный тур без всяких опасностей, неудобств или расходов. Шестнадцать пленительных миров, расположенных со вкусом в поучительной последовательности».

Рядом шли представления театра марионеток с труппой из живых дамарянских кукол. Далее диорама иллюстрировала знаменитые события в истории Донны. В соседнем балагане демонстрировались инопланетные существа, живые, мертвые или в виде изображения. Далее можно было увидеть комический балет под названием «Ниэсерия». В салоне чтения мыслей работал Пагул — таинственный землянин. Всюду были игорные палатки, стойки с прохладительными напитками и лотошники, торговавшие безделушками и всякой мелочью.

Гил едва мог идти из–за того, что глазел по сторонам, в то время как Амиант с терпеливым безразличием проталкивался сквозь толпу. Большую часть посетителей ярмарки составляли получатели Амброя, но многие приехали из отдаленных районов Фортинана; попадались даже иностранцы из Боредела, Сожа, Клоста. Их можно было узнать по кокардам, позволявшим получать гостевые ваучеры Министерства Соцобеспечения. Изредка они видели и гаррионов — странных животных, наряженных в человеческую одежду. Это означало, что среди нижняков прогуливаются лорды.

Амиант и Гил совершили виртуальное путешествие по звездным мирам. Они увидели Битву Птиц при Слоу на Мадуре; аммиачные бури Фаджейна; манящие мимолетные картины Пяти Миров. Гил наблюдал эти странные сцены, ничего не понимая; они казались слишком чужими, слишком гигантскими, а временами и слишком жестокими. Амиант же смотрел на все с печальной полуулыбкой. Он понимал, что никогда не отправится в путешествие, никогда он не накопит ваучеров хотя бы для трехдневной экскурсии на Дамар.

Затем они посетили зал, где показывали на диораме знаменитых влюбленных из мифов: лорда Гутмора и Дикую Розу; Медиэ и Эстазу; Джерууна и Джерань; Хурса Горгонью и Ладати–метаморфку и дюжину других пар в живописных древних костюмах. Гил задавал много вопросов, от ответов на которые Амиант по большей части уклонялся.

— История Донны сверхдлинная и сверхзапутанная, — говорил он, — достаточно сказать, что все эти красивые люди — легендарные существа.

Покинув зал, они прошли в Театр марионеток [1] и смотрели, как маленькие создания в масках разыгрывали пьесу «Благородная Верность Идеалу — Верный Путь к Финансовой Независимости». Гил завороженно следил за тем, как Марелви, дочь простого волочильщика, танцевала на улице Фульгер, где она привлекла внимание лорда Бодбозла «Чалуза» — развратного старого магната, — полновластного господина двадцати пяти феодов. Лорд Бодбозл обхаживал ее, ловко выделывая антраша, но Марелви отказывалась присоединиться к его свите иначе чем в качестве законной супруги, с полным признанием и переходом в ее собственность пяти отборных феодов. Лорд Бодбозл согласился, но Марелви сперва должна была навестить его замок и научиться быть финансово независимой леди. Доверчивая Марелви была доставлена; аэроботом в его замок, над Амброем, где лорд Бодбозл тут же попытался соблазнить ее. Марелви претерпела различные забавные злоключения, но в критический момент через окно в замок прыгнул ее дружок Рудель, забравшийся по обнажившимся балкам древнего небоскреба. Он отметелил дюжину охранников–гаррионов, пришпилил к стене хнычущего лорда Бодбозла, в то время как Марелви скакала, исполняя танец радости. Чтобы купить себе жизнь, лорд Бодбозл презентовал влюбленным шесть феодов в центре Амброя и космоях–ту. Счастливая пара, достигшая финансовой независимости и вышедшая из списков получателей пособия, счастливо улетела путешествовать, в то время как лорд Бодбозл массировал полученные синяки…

Вспыхнули лампы; окидывая взглядом зрительный зал, Гил заметил пару гаррионов в роскошных ливреях из лавандовой, алой и черной кожи. Они стояли позади зрительских рядов, человекоподобные нелюди, гибриды насекомого, горгульи и обезьяны, неподвижные, но напружиненные, с шарообразными глазами, не сфокусированными ни на чем, но наблюдающими за всем. Гил слегка толкнул отца локтем в бок.