Джейтест

Сразу вслед за этим многозначительным листком шла датированная четырьмя годами позже выписка из протокола, в которой авторитетный кворум руководящих лиц монастыря и ордена признавал необходимым принять к злоупотребившей Вторым из Основных Даров сестре Марике дисциплинарные меры в виде совершения внеочередного паломничества к Святыне и денежного штрафа в размере десятой доли ежегодных дивидендов, взимаемой в течение трех последующих лет.

Тому так и остались непонятны мера вины и наказание злоупотребившей сестры.

Вслед за этим темным документом шел сухой официальный доклад сестры-коменданта монастыря о невозвращении из паломничества сестры Марики. Немного света на эту историю проливал заключающий подшивку документ — снова выписка из протокола совместного заседания монастырских и орденских иерархов. Мисс Марика Карои на веки вечные отлучалась от служения слову и делу Кунта-ин-Шая, изгонялась из монастыря и лишалась своих дивидендов в Общем Деле. Из выписки следовало, что бывшая сестра в ущерб делам Ордена и его авторитету занялась — сначала тайно, а затем и явно — частной практикой, употребив на это свойственный ей Дар. Еще из выписки можно было заключить, что постоянного места жительства вне стен монастыря девица Карои не имела и проживала в гостиницах ряда городов побережья или снимала в них жилье на короткие сроки, нигде не задерживаясь надолго.

На некоторое время Том впал в оцепенение, потом закладками отметил несколько листков и неопределенным «э-э...» привлек к себе внимание сестры Марты. Та быстрейшим образом уладила дела с копированием бумаг и их «обработкой» у нотариуса, после чего Тому оставалось лишь благодарно откланяться.

— Извините меня, мисс, — позволил он себе нарушить чопорную недоговоренность момента, — мне хотелось бы знать: это принято в вашей обители или же, наоборот, является исключением то, что бескорыстное пожертвование... м-м... связанное с принятием мисс Карои в Подготовительную общину, внесло некое третье лицо, спонсор?

Сестра Марта вежливо улыбнулась:

— Видите ли, обитель наша весьма щепетильна в отношении... э-э... чистоты принимаемых пожертвований.

Документ, недавно прочитанный Томом, говорил скорее об обратном.

— Если, — продолжала сестра, — первоначально мисс Карои не располагала средствами для такого пожертвования, а уже через два месяца такие средства были в ее распоряжении, то самым простым способом установить законность источника этих денег было адресовать спонсирующее лицо непосредственно к нам. Это исключает возможность нечестного происхождения жертвуемых средств. Мы всегда поступаем подобным образом в таких случаях. Кажется, вы хотите спросить меня еще о чем-то, мистер Роббинс?

Да, мистер Роббинс хотел спросить сестру еще кое о чем.

— Не поясните ли вы мне, — осведомился он, — что имеется в виду под Вторым из Основных Даров, которым так злоупотребила ваша... э-э... бывшая сестра. Если это, конечно, не секрет.

Сестра Марта еле заметно вздернула плечи:

— Второй из Основных Даров — это Дар Провидения, мистер. Особая его разновидность. Бывшая сестра Марика предвидит судьбы неодушевленных сущностей. Их судьбу и их предшествующий путь. Его еще называют Даром Второго рода.

Том чуть удивленно наклонил голову и осведомился:

— Значит, когда вы говорите о том, что мисс Карои злоупотребила своим Даром, вы имеете в виду...

— Мы имеем в виду то, что бывшая сестра Марика стала зарабатывать гаданием. Только и всего. Это, к сожалению, довольно типичный случай. — Монахиня на минуту задумалась, поджав губы. — Если у вас, мистер Роббинс, есть проблемы с... м-м... установлением местонахождения мисс Карои, то вам лучше всего обратиться в корпорацию, а не в компьютерную сеть планеты.

— Вы имеете в виду Корпорацию гадальщиков?

— Правильное название этой организации — Корпорация магов и темных ремесел. Обратитесь туда.

— Насколько я понял, мисс Карои не очень-то склонна... м-м... ограничивать свою деятельность рамками какой-либо официальной структуры, — заметил Том.

— Мимо корпорации Марика не проскочит, — чуть изменив тон, не без злорадства сказала сестра. — Они не терпят конкуренции такого рода. Если бы она поссорилась с корпорацией, мы уже давно знали бы об этом.

Том понимающе наклонил голову и задал последний вопрос:

— Ну а Первый из Основных Даров? Или Третий и Четвертый, если таковые имеются?

Монахиня еще раз недоуменно поежилась:

— Вам это необходимо знать для успешного ведения вашего... э-э... следствия?

— Не сказал бы этого с уверенностью, — признался следователь.

Сестра Марта поднялась с места, всем своим видом показывая, что разговор, собственно говоря, окончен. Том прихватил свой кейс и, назвав в глубине души сестру старой стервой — второй раз за этот день, рассыпаясь в благодарностях, покинул столь гостеприимные стены обители приверженок Скупого Бога Удачи.

От того места, где сходит на нет заброшенный проселок, — пешком, по берегу речки к озерам. Холодному Соленому и Ледяному Пресному. Вдоль черных, словно выгоревших опушек. Туда, где начинаются скалы.

Снова Кайл шел этими, одному ему видимыми, тропами.

И снова, в такой же, как и много лет назад, теплый день затишья, под приглушенно-гневный скрип черных гиффовых сосен, он стал разводить костерок в распадке, в тени одного из Высоких Камней, куда не проникало дуновение теплого ветерка. Только день сегодня был не из последних теплых, осенних. В Леса уверенно входила долгая и капризная весна северного полушария Джея.

Как и прежде, не торопясь, усталыми руками он сложил из просохшего опада, веток и сучьев костерок и разжег его ритуальным зеркальцем. А когда заколдованный дым потянулся ввысь почти невидимой, причудливой нитью, Кайл начал скармливать огню то, что велел Уговор. Когда на потрескивающие, обращающиеся в уголь сучья легла легкая, почти невесомая цепь, он замер в с детства привычной позе и, прикрыв глаза, ловя лицом рассеянное в воздухе тепло лучей Звезды, стал ждать, пока он не услышал за спиной шаги старого учителя.

— Здравствуй, Квинт, — сказал Кайл.

— Здравствуй, Кайл, — ответил негромкий голос за его спиной. — Ты опоздал.

— Опоздал позвать тебя? — Васецки поднял глаза на иссушенного, почти бесплотного, словно тень гиффовой сосны, старца.

— Ты опоздал задуматься. Это важнее, Кайл. Куда важнее. Теперь не ты выбираешь события. Теперь события выбрали тебя.

Они довольно долго молчали оба.

Дым от костра стянулся в узенькую струйку. Молитвенно как-то стал втягиваться в высокое небо. Но все не иссякал, все не мог истончиться в ничто.

— Меня мучает мысль. — Кайл протянул к костру руку — струйка призрачной субстанции дыма почти незримым волосом обернулась вокруг его ладони и снова недрогнувшей нитью продолжила возноситься вверх, вверх, вверх. — Я оставил друга в беде. Я виноват в его... гибели. И еще это. То, что стало происходить с людьми... Эти... коконы как-то связаны с?..

— Это уж вам судить. Самим. Знаю только, что бывало такое и раньше. Будет срок — покажу тебе пещеру, где их, коконов этих, и не сосчитать, пожалуй. Это все от Плохих времен осталось. И тревожить их не след.

— А... а что из них будет потом? Во что... Во что там превращаются, они, эти люди? Или это просто гибель? Такой конец?

— Ты сам не веришь тому, что говоришь. — Старик повторил его жест, и теперь их руки связала еле заметная, еле ощутимая цепь. — Ты опоздал задуматься. Ты испугался игры, которую начал. Но не хочешь понять, что уже не ты выбираешь.

— Но... Я даже не вправе сделать ход. — Кайл наклонил голову, чтобы уловить то выражение, которое означилось на выбеленном годами, словно из вымытого дождями веков потрескавшегося известняка, выточенном лице Квинта.

— Ты лучше меня знаешь Правила Испытания. Но не хочешь понять их. Ты боишься. — Старик будто подтверждал свои слова еле ощутимым движением ладони, на миг заставившим дрогнуть ниточку дыма, связавшую его и Кайла.