Детский остров (Кора из Интергпола)

- Пошутил я, - сразу признался Артем. - С кем не бывает.

- Со мной не бывает, - заметил Вольфганг. - С культурными людьми не бывает.

Взгляд Ко упал на пальцы ног девушки. Такие маленькие пальчики, такие аккуратные ноготки, а на большом пальце небольшой белый шрам - когда-то порезала ногу, и теперь навсегда... навечно.

- И вы ее убили, - тихо сказала Ко.

- Все не так просто! - оборвал ее князь. - Не упрощай. Она сорвала операцию. Поэтому она должна была исчезнуть. Это была политическая необходимость.

- Что за необходимость, которая позволяет убить девочку... - Ко совсем забыла, что она находится в таком же положении, как Кларенс.

Но князь об этом отлично помнил.

- Кларенс по глупости, - сказал он, - позволила себя разоблачить.

Она призналась, что самозванка. Ты не представляешь, какие средства и усилия были вложены в операцию. И все - коту под хвост! - Князь был искренне расстроен. - Она получила то, что заслужила. Пускай радуется, что хоть попала в такой хороший музей. Могла кончить на помойке.

- Вы привели меня сюда, чтобы запугать? - спросила Ко.

Князь сделал вид, что не услышал ее слов, а продолжал нежным тягучим голосом:

- Погляди, как мне удалось сохранить свежесть ее кожи! Гитлеровские палачи могли изготавливать из человеческой кожи только абажуры и кошельки. Но я никогда не опускался до потребительских товаров. Для меня таксидермия - высокое искусство. Я потратил две недели бесконечного, бессонного труда, чтобы обработать ее кожу и волосы по методу московского мавзолея. И какой результат?

- Гениально! - вырвалось у камергера.

- Только глазки пришлось заказать на стороне. Глазки мы делали из белого мрамора, а зрачки у нас аквамариновые. Разве неудачно?

Кларенс смотрела на Ко живыми глазами, и Ко даже заплакать не могла, такой глубокий ужас охватил ее.

А окружающие - и Клава, которой совсем не хотелось радоваться, и обер-камергер, который всего насмотрелся и ко всему привык, и даже Артем хлопали в ладоши, выражая восторг, словно собрались на Уимблдонский турнир и радовались удачному удару князя Вольфганга.

- Выпустите меня отсюда! - крикнула Ко. - Я не могу здесь больше стоять!

Ворона сорвалась с плеча князя и, оглушительно хлопая крыльями, полетела в темноту.

- Ах, как грустно, как грустно! - отозвался Вольфганг дю Вольф. - Но я должен был быть готов к такому поведению нашей невесты. Она очень волнуется, она влюблена в моего племянника, она жаждет объединиться с ним под одним одеялом. И главное - она ждет встречи с любимым папочкой, который бросил ее много лет назад! Сейчас мы разбегаемся по каютам и готовимся к свадьбе, к большому, искреннему и доброму празднику! Через два часа мы ждем всех в главном зале корабля.

Опоздавшие будут безжалостно выпороты. Я кончил. А ты, Вероника, оглянись и погляди еще раз на Кларенс. Не правда ли, вы с ней похожи?

16

В каюте Ко ждала темнокожая муха, которая показалась ей еще более тонкой, хрупкой и грустной, чем прежде.

- Как ваши раны? - спросила она, глядя на девушку выпуклыми глазами, поделенными, как у стрекозы, на множество ячеек, отчего свет ламп, отражаясь от них, придавал глазам особый многоцветный блеск.

Муха перехватила взгляд Ко и заметила:

- Именно мой взгляд показался ему экзотичным. А я поверила в его любовь и осталась с ним, когда мой рой улетел в теплые края. Теперь мне отрезан путь назад.

- А были бы вы счастливы, оставшись среди своих? - спросила Ко.

- Нет, ни в коем случае! - ответила муха. - Я вырвалась из первобытного мира насекомых. Пускай мне будет хуже, но я нахожусь рядом с ним, кого я люблю и ненавижу.

- Вы все еще любите господина Вольфганга?

- Я его ненавижу, но не могу побороть мою первую любовь, - призналась муха.

Говоря так, она вытащила из кармана на груди белого халата блокнот и острым коготком написала на нем:

"Комиссар передает: Земля надеется, что вы выполните свой долг".

Докторша протянула блокнот Ко, и та, взяв с полочки у зеркала булавку, нацарапала на вновь побелевшей странице:

"Я никому ничего не должна".

Надпись продержалась на листке несколько секунд, а когда побледнела и пропала, муха написала на чистом листке: "Комиссар Милодар надеется, что вы помните об ужасной смерти ни в чем не повинного Артема, о горе вашей подруги Вероники, а также о чести Детского острова".

- Последнее - совершенно лишнее, - сказала вслух Ко, и муха испугалась: глаза ее стали втрое больше и концы крыльев, показавшись из-под белого халата, мелко дрожали.

"Не забывайте, нас подслушивают, - написала муха, - Комиссар активно ищет ваших родителей. Выходите замуж, не бойтесь ничего - комиссар мысленно проведет ночь возле вашей брачной постели. В случае чего визжите! Жених не посмеет вас коснуться. Вам поможет в этом доктор".

- Вы поможете? - спросила Ко.

- Всему свое время. Но можете на меня положиться, - скромно ответила муха.

"Кто такая Кларенс? Почему ее убили?" - написала Ко.

"Она была акробаткой в цирке. Они хотели использовать ее для той же цели, что и вас. Но когда профессор Дю Куврие разгадал их замысел, они подстроили несчастный случай и убили Кларенс, чтобы она их не разоблачила".

"Как же можно, чтобы чучело человека хранилось в музее?"

"Ничего не знаю о чучеле. Никогда не слышала о музее, - написала в ответ муха. - При встрече доложите об этом шефу".

- Ваши ранки зажили, - сказала докторша вслух. - Так что я вам больше не понадоблюсь.

- Но я так волнуюсь, доктор, - произнесла дрожащим голосом Ко. - Я попрошу вас дать мне каких-нибудь средств от страха.

- Примите две таблетки перед ужином, - сказала докторша и положила пачку таблеток на столик у постели Ко.

И тут же написала на листке своего блокнота:

"Киньте две таблетки в стакан молока вашего жениха. Он будет спать, как муха зимой".

Ко оценила юмор докторши и искренне произнесла:

- Вы просто не представляете, как я вам благодарна. Теперь все мои страхи позади.

С тихим жужжанием муха вышла из комнаты. А может, Ко показалось, что докторша на ходу жужжит, потому что обычно мухи жужжат.

Так как известно, что подвенечное платье было приготовлено для несчастной Кларенс и промокло от ее крови, Ко отправилась на свою первую свадьбу в том платье, в котором выходила к завтраку.

Очевидно, запас платьев ее размера был на "Сан-Суси" ограничен.

Правда, облизанная Клава и две фотомодели, от которых пахло мускатом и ванилью, где-то раздобыли себе поистине роскошные туалеты, но Ко им не завидовала, потому что, несмотря на свой юный возраст, обладала острым трезвым взглядом и этот взгляд убедил ее, что она превосходит остальных девушек на борту княжеского корабля красотой, элегантностью, изяществом, классом и прочими женскими достоинствами, которые природа раздает скупо и весьма неравномерно. Девушки делали вид, что этого не понимают, а сам князь Вольфганг дю Вольф в очередной раз выразил свое восхищение Ко, сказав:

- Какая жалость, что ты не сладкая. Но ничего, после свадьбы приобщим.

Ко согласилась. Излишние споры с сумасбродным тираном ей не требовались.

В большом зале под хрустальной люстрой собралось все население "Сан-Суси", не считая, конечно, команды и охраны. Среди приглашенных Ко увидела капитана Брасса и помахала ему. Он отдал ей честь, улыбнувшись до ушей.

- Ты куда красивее, чем была раньше, - сообщил он.

Стол убрали, под ножки кресла, на котором обычно сидел князь, положили несколько толстых томов из штурманской библиотеки, и потому князь значительно возвышался над толпой придворных.

Ко стояла рядом с женихом, который был облачен во фрак, с бабочкой на шее. От него пахло сладкими духами.

- Берегись, - сказала Ко, когда он взял ее под руку и повел к трону.

- Как бы князь не принялся за тебя.

- Не понял, - прошептал в ответ жених.