Лампа Ночи

В одиннадцать часов вечера группа студентов, у которых поздно заканчивались лекции, обнаружила Джейро во дворе лицея, где он был брошен прямо под фонарем. На груди его висел плакат:

Я ШМЕЛЬЦЕР!

ПУБЛИЧНО ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ!

ТАК ПОВЕЛЕЛИ ЧЕРНЫЕ АНГЕЛЫ МЩЕНИЯ!

Вызванная студентами скорая помощь отвезла Джейро в госпиталь, где немедленно взялись за лечение его тяжких телесных повреждений. У юноши оказались сломанными обе руки, все ребра и ключицы, а также сотрясение мозга. Но на его счастье, не был поврежден череп. Казалось, в горячке «Черные Ангелы» наносили удары не обдуманно, а как попало, и тем не менее…

Полиция провела не одно расследование, пытаясь установить личности «ангелов». Но заинтересованных в установлении истины, поскольку дело касалось шмельцера, похоже, не нашлось. А действия полиции, как известно, непопулярны. Ведь шмельцеры были не чем иным, как паразитами-пиявками, и поскольку полиция не могла оградить от них общество, оно само научилось себя защищать. В общем, дело списали на студенческие разборки, имевшие целью предупредить особо зарвавшихся маргиналов.

Джейро пролежал в госпитале две недели. Фэйты навещали его ежедневно, но, несмотря на все старания, выглядели нерадостными и очень подавленными. Полиция Уклонялась от прямых ответов и утверждала, что для настоящего расследования слишком мало улик.

Как-то Хайлир напрямую спросил Джейро, может ли он назвать этих «ангелов» по именам. Джейро даже удивился.

– Конечно! Их было четверо: Хэйнафер Глокеншау, Кош Диффенбокер, Алмер Калп и Лоунас Фанчетто.

– В таком случае мы возобновим расследование.

– Но я ничего не могу доказать, – словно не слыша слов Хайлира, продолжил Джейро. – Никаких свидетелей нет. А применения детектора лжи полиция в данном случае не позволит. Да если бы их даже и признали виновными, то они отделались бы только общественным порицанием, а мне бы сказали, чтобы я избегал в дальнейшем подобных провокаций. На их стороне престиж, наша сторона здесь беспомощна.

– Но это нельзя оставлять без последствий! Это, в конце концов, просто стыдно!

– Да, это действительно стыдно.

Хайлир поджал губы.

– Ты безучастен, как рыба, никаких эмоций! Разве ты не держишь на них зла?

– Держу, – улыбнулся Джейро. – И наступит день, когда будет достаточно злобы и гнева.

– Не совсем понял, – удивился Хайлир.

– Да и не важно.

Хайлир посмотрел на разбитое лицо сына.

– Надеюсь, ты не собираешься сам взять в руки меч правосудия?

Джейро болезненно закашлялся.

– Разумеется, сейчас я не в силах.

Такой ответ не удовлетворил Хайлира, он покинул госпиталь в некотором смятении.

Несколько раз Джейро навещали студенты, с которыми он более или менее общался в лицее. Все выражали соболезнования, как по поводу избиения, так и по поводу унижения в виде гребня и петушиного хвоста. И все они уходили весьма пораженными хладнокровием Джейро.

– Унижения нет, если сам человек не чувствует себя униженным, – говорил он.

Ему возражал Базиль Кром, изучавший социологию:

– Может быть, и так. Но здесь, в Тайнете, унижение есть некая вещь в себе. Почему? Да потому, что соревновательная социальная система делает людей крайне чувствительными к насмешкам. Все стараются сохранить лицо во что бы то ни стало. Именно поэтому твои друзья и смущены твоим безразличием.

– Ну, во-первых, у меня нет репутации, которую можно испортить.

– А во-вторых?

– А во-вторых, поскольку я равнодушен к насмешкам, то в них нет смысла, а потому все скоро прекратится само собой.

– А в-третьих?

– А в-третьих… Я еще не додумал до конца.

Лиссель не решилась посетить его в госпитале, да Джейро и не ожидал от нее такого героизма. Зато, едва только позволили посещения, появился Гайинг Нецбек. При виде сурового лица механика, на секунду искаженного болью, Джейро почувствовал облегчение и покой. До сих пор он даже не подозревал, какой груз висел на его душе.

Гайинг, не любящий жестов, все же символически «хлопнул» своего помощника по плечу и сел рядом.

– Так. Вижу, что оклемался. А теперь расскажи мне все по порядку, – проворчал он.

Джейро описал события той злосчастной ночи.

– Я собой не горжусь. Гордиться нечем. Но я действительно слышал с дерева таинственные звуки и видел нечто с высоко поднятыми крыльями – и от этого застыл. Я стоял неподвижно, как замороженный цыпленок…

– Ты явно хочешь что-то в себе изменить, – вдруг задумчиво произнес Гайинг, внимательно поглядев на юношу.

– Да, и я найду в себе силы преодолеть слабость. Во всем.

– Ты прав. Таким эпизодом своей жизни, конечно, гордиться невозможно, – подтвердил Гайинг. – Но и страдать по этому поводу незачем. Гордость – это умственное самосуждение, некая микстура, составленная из надежды и фантазии – и порой надо уметь отодвигать ее в сторону. Гораздо более полезная вещь – уверенность.

– Замечательные слова, но сначала я должен все же хорошенько присмотреть за своей истерзанной гордостью и привести ее в норму.

Гайинг одобрительно прищурился.

– Ты хорошо соображаешь, парень. Но запомни, никакая теория не оградит тебя от новой порки.

– Пожалуй. Но я надеюсь измениться. И, может быть, именно вы посоветуете мне что-нибудь.

Гайинг кивнул.

– Посоветую. И делать это ничуть не сложнее, чем все остальное. Этому можно научиться, и, слегка попрактиковавшись, делать до тех пор, пока оно не станет твоей второй натурой. К тому же тебе повезло. У тебя под рукой вполне квалифицированный инструктор. Когда-то я мечтал сделать себе карьеру в ИПКЦ, да жизнь пошла не туда. И если хочешь знать правду, эта жизнь заставила меня сделать весьма тривиальные выводы – выводы о том, что я человек неудобный и могу подчиняться приказам только тогда, когда они меня устраивают.

– Но это нонсенс, – прошептал Джейро.

– Также у меня была возможность столкнуться с наиболее злобными расами, существующими в нашей вселенной, а, может быть, и за ее пределами. Я учился у них и выжил. Теперь я уже старик, и меня, конечно же, не сравнишь с тем Нецбеком, что был двадцать лет назад. Однако ум мой по-прежнему хитер и крепок, а потому ты будешь знать не меньше, чем я. К тому же у тебя есть столь сильный повод.

– Да уж куда сильнее, – холодно процедил Джейро. – Я хочу учиться у вас так, что челюсти сводит.

Гайинг улыбнулся.

– Ну, твою настойчивость я знаю. Мы начнем, как только ты сможешь ходить. И вот, почитай-ка, кстати. – Механик положил на прикроватный столик стопку книг, которые предусмотрительно прихватил с собой. – Начни с теоретического руководства.

Несколько дней Джейро оттягивал тот момент, когда придется сообщить родителям о своих планах, но другого выхода он не видел.

– Я решил начать брать уроки по самообороне, и, надеюсь, вы это одобрите.

Алтея мучительно возвела очи горе.

– Неужели ты думаешь, что ситуация может повториться?

– Конечно.

– Но это не путь, и не способ! Ведь это то же самое, что обвешаться оружием. И тут, и там кто-нибудь обязательно пострадает! Что сподвигло тебя занять такую позицию?

– Ха-ха-ха! Ты разве сама не видишь, в какой я сейчас позиции! – рассмеялся Джейро.

Хайлир, задумчиво сощурив глаза, сказал:

– Но я не совсем понимаю, что ты подразумеваешь под понятием «самооборона».

– Это очень просто! Если на меня снова нападут, я хочу уметь защитить себя.

– Звучит разумно, но разве такая тактика не есть иная форма насилия, не сможет ли она серьезно повредить твоему противнику?

– Не более серьезно, чем необходимо.

– Это пустая надежда! – возопила Алтея.

– И где ты собираешься брать эти уроки?

– Я думаю, вы уже знакомы с мистером Гайингом Нецбеком, с которым я работаю в терминале?

– Как же, прекрасно его помню! – фыркнул Хайлир.

– Он не производит впечатления культурного человека, – заметила Алтея.