Дорога на Дамаск

Наконец президент принял решение, прищурился и заговорил:

— К счастью для вас, полковник, ваше жалованье поступает непосредственно от Окружного командования. Оно же в конечном счете и отдает вам приказы. Мне так же неприятно это говорить, как вам — это слышать, но в один прекрасный момент это может стать решающим фактором… Мы с вами в ответе за десять миллионов человек и должны смотреть правде в глаза!

— Так насколько же серьезна вставшая перед нами проблема? — осторожно спросил Саймон.

Суровое лицо Абрахама Лендана исказила гримаса, и президент стиснул зубы.

— Вскоре она может стать очень серьезной. Вы хоть представляете, сколько там недовольных?! — воскликнул президент, кивнув в сторону окна, за которым возвышались здания все еще приходившего в себя после нападения яваков Мэдисона. — Законодательной палате и Сенату пришлось принять ряд очень непопулярных законов. Кому же нравится, когда растут налоги?! А ведь, по правде говоря, они сейчас еще слишком низкие… Такие налоги не позволят нам собрать средства на все необходимое, чтобы снова встать на ноги. А если мы в обозримом будущем не построим новую орбитальную станцию…

Президент мог не продолжать. Саймон и так прекрасно знал, насколько страдает промышленность Джефферсона из-за отсутствия орбитальных доков, в которых могли бы разгружаться крупные транспортные корабли. А Законодательная палата и Сенат ни за что не соглашались выделять средства на строительство орбитальной станции. Они не пожелали найти денег даже для замены разведывательных и метеорологических спутников, уничтоженных яваками, и совсем недавно неожиданно разбушевавшийся в Западном океане ураган потопил половину рыболовецкого флота Джефферсона. Не получив своевременного предупреждения от более не существующих метеорологических спутников, три огромные плавучие рыбоперерабатывающие фабрики вышли в море и погибли во время бури со всем экипажем.

Эта трагедия взбудоражила практически все население Джефферсона, узнавшее, что после этого шторма в четырехсот пятидесяти семьях остались вдовы и сироты. Волнения, охватившие джефферсонцев, послужили причиной того, что решающее голосование было назначено на сегодняшний день. Кроме того, закон требовал, чтобы были построены не только метеорологические спутники, но и военные, а Джефферсон отправил бы своих солдат туда, где на окраинах освоенного человечеством пространства гремели бои. Таковы были требования подписанного Джефферсоном с Конкордатом договора, и нескольким мужественным политикам наконец удалось вынести их на голосование. Расходы на новые военные спутники были не по душе городской бедноте, а идея отправлять молодежь сражаться в других мирах грозила настоящим взрывом народного возмущения.

— Чем же я могу вам помочь? — негромко спросил Саймон.

— Вы должны растолковать парламенту, какие шаги необходимо предпринять правительству Джефферсона и что случится, если Объединенное законодательное собрание расторгнет договор с Конкордатом. Человек, который через шесть месяцев станет президентом этой планеты, должен знать, что ему делать, если из-за нашей собственной глупости мы лишимся вас и вашего линкора.

Саймон вздрогнул от одной мысли о такой перспективе.

— Вы готовы выполнить мою просьбу?

— Так точно! — с мрачной решимостью заявил Саймон, предчувствуя, какое испытание ему предстоит в осином гнезде джефферсонского парламента. — Мои слова разозлят ваших соперников и не очень понравятся вашим сторонникам. Население вашей планеты не желает ничего делать для собственной обороны! Что же говорить о требовании Конкордата отправиться на защиту других миров?! Положение очень сложное и в скором времени вряд ли улучшится.

— Знаю, — еле слышно проговорил Абрахам Лендан, сверкнув глазами на изборожденном глубокими морщинами измученном лице. — Нам остается надеяться только на обитателей Каламетского каньона… Но если на выборах победит кандидат горожан…

— Впрочем, — уже чуть громче добавил президент, — еще не все потеряно. Ведь вы со мной, а у вас есть глаза и уши. В пылу полемики о вас сейчас забыли, и вам представляется редкая свобода действий.

Саймон стиснул зубы. Он понимал, что отчаянная борьба за президентское кресло может вспыхнуть в любой момент.

— Господин президент, в сложившейся ситуации нам лучше начать совещание с вашими советниками, и в первую очередь с представителями Главного штаба.

Абрахам Лендан молча кивнул, всем своим видом показывая, что понимает скрытый смысл слов Саймона. Потом президент потянулся дрожащей рукой к кнопкам внутренней связи, и Саймон задумался над тем, кого он увидит в этом кабинете через шесть месяцев и будет ли этот человек в нем до такой же степени на своем месте, как его нынешний хозяин. Саймон не мог представить, что кто-нибудь может быть более достоин поста президента, чем Абрахам Лендан, но он молился о том, чтобы его мнение оказалось ошибочным.

Я слежу по различным каналам за передвижением президентского кортежа и за тем, что происходит в Объединенном законодательном собрании, куда он направляется. Помещение собрания предусмотрительно оснащено направленными во все стороны видеокамерами, благодаря которым я все вижу и слышу. Сенаторы и депутаты расхаживают туда и сюда по залу, сбиваясь в группы по партийной принадлежности. Они вполголоса обсуждают насущные проблемы и предстоящее голосование.

Члены Верховного Суда держатся особняком. Секретари и техники снуют по залу, как муравьи, проверяя кабели и розетки, соединяющие компьютерные терминалы у каждого кресла с центральной информационной системой. Они выводят на терминалы нужную информацию, разливают по стаканам и чашкам воду, кофе и другие излюбленные парламентариями напитки. Словом, идет обычная подготовка к заседанию людей, от которых зависит судьба всей планеты.

По каналам, снабжающим новостями информационную систему Джефферсона, транслируют все, что происходит на улице перед зданием Объединенного законодательного собрания. В стратегически важных местах уже дежурят сотрудники службы безопасности, работники, распределяющие парковочные места аэро— и автомобилей высокопоставленных лиц, носятся между подъездными дорожками и подземной парковкой. Камеры журналистов направлены на Парламентскую площадь, простирающуюся между улицей Даркони и внушительным зданием, в котором заседают законодатели Джефферсона. Она заполнена зеваками, недовольными и журналистами с разнообразными приборами связи. К моменту начала судьбоносного заседания на площади собралось не менее четырех тысяч ста двадцати восьми человек.

Помимо сигналов внутренней службы безопасности Объединенного законодательного собрания, я принимаю еще пятьдесят независимых сигналов, поступающих с Парламентской площади. Я контролирую их все, и мне кажется, что я смотрю на мир сквозь состоящие из отдельных ячеек глаза огромного насекомого. Впрочем, мне не составляет особого труда сортировать этот калейдоскоп информации так, чтобы сложилась цельная картина происходящего.

Методы, которыми я при этом пользуюсь, далеко не так интересны, как то, что я вижу и слышу.

Я уже выявил в толпе агитаторов. Мне поручено следить за их действиями, за тем, какое впечатление они производят на массы людей, и в первую очередь на горожан, среди которых быстрее всего вызревают зерна обиды и недовольства. В первых рядах протестующих виднеется Витторио Санторини. Сейчас он сменил живописный студенческий наряд на замызганную рабочую спецовку, хотя он сам и его младшая сестра Насония отнюдь не бедствуют и вообще имеют мало общего с джефферсонским рабочим классом. Они дети высокопоставленного руководителя торгового консорциума «Таяри». Их отец — владелец горнодобывающих и промышленных предприятий, почти не пострадавших от набега яваков.

Я не понимаю, зачем они ведут активную агитацию, рекламируя свою организацию, названную ими «Джефферсонская Ассоциация Благоденствия». На самом деле все это — слова и лозунги, разжигающие ненависть. Эта партия даже успела опубликовать свой манифест, не перестающий меня поражать. Из семи тысяч ста двадцати пяти слов программного документа ДЖАБ’ы, шестьсот девяносто восемь — откровенная ложь, а восемьдесят семь процентов остального текста так искажают истину, что мало чем отличаются от лжи.