Небо для талисмана

- Кто ты, красавица?

- Данита... - если б он не видел её, а только слышал этот нежный ровный голос, без труда смог бы представить себе её внешность.

- Я - Дигон. Из Аккерии. Слышала о такой стране? Она молча помотала головой. Раз посмотрев на аккерийца, она уже не поднимала на него глаз, предпочитая разглядывать узоры на чаше и трещины на крышке стола.

- Ты как сюда попала?

- Я ищу отца... - она ответила так тихо, что Дигону пришлось повторить про себя её слова, чтобы понять.

- Он кто? Сапожник? Портной? - заранее зная, что не сапожник и не портной, продолжал спрашивать капитан.

- Нет... Мне надо идти, его здесь нет.

- А с чего ты взяла, что он мог быть здесь?

- Он... Он... Мне надо идти, - заключила вдруг Данита, поднимая глаза на Дигона, будто спрашивая, не против ли он остаться в одиночестве. Дигон был против.

- Уже ночь, - наставительно сказал он, вновь подвигая к себе чашу с вином. - Как ты пойдешь одна по вонючей Иссантии? Луна и то еле светит... Клянусь Стахом, я провожу тебя домой, хочешь ты этого или нет. Эту речь произнес однажды Клюш Плут (тот самый, что почитал духа желудка), соблазняя в дешевом кабаке на окраине города такую же дешевую сорокалетнюю Банну, огромную краснолицую торговку зеленью. Дигон запомнил сие выступление Локача слово в слово, так что сейчас ему осталось только заменить Нанзар на Иссантию, а покровителя воров Бела на гораздо более достойного Стаха, и, если не считать того обстоятельства, что луна-то как раз светила вовсю, первый ход в зарождающихся отношениях с девушкой был сделан. Вполне собою удовлетворенный, аккериец допил вино из чаши, а потом из бутыли, прямо из горлышка.

- Я не одна, - качнула головой Данита и улыбнулась, увидев, как при этих словах брови капитана съехались у переносицы. - Со мной Плипсо.

- Слизняк твой Плипсо, - презрительно скривил губы Дигон. - Отпустил тебя в грязный трактир, полный всякой швали, а сам... Где же он? На улице?

- Нет. Он со мной. Все ещё улыбаясь, девушка сунула руку в глубокий карман мужской куртки, что была накинута на её плечи, и... В тот же миг капитан почувствовал такое необычайное волнение, что хмель мигом вылетел у него из головы. На ладони Даниты, широко растопырив клешни, лежал огромный живой розовый краб...

* * *

Первое число найдено. Оно должно указать ему дорогу - значит, теперь Дигон непременно последует за Данитой, куда бы она ни вздумала направиться. С трудом оторвав взгляд от краба, он посмотрел на девушку, которая по юности своей была чрезвычайно обрадована произведенным на такого большого и взрослого мужчину впечатлением.

- Почему он живой? - вопросил аккериец, сам толком не понимая, зачем это ему понадобилось знать.

- Он особенный, - с улыбкой ответила Данита, позабыв недавнюю печаль по поводу пропавшего отца. - Он может жить и в море и на суше. Мне подарил его брат... Но при последних словах губы её дрогнули, и в глазах снова появилось нечто близкое будущим слезам. Дигон отлично знал подобное выражение глаз у женщин, а потому торопливо перевел беседу в другое русло: уж слезы ему были совершенно ни к чему.

- Расскажи мне про отца, Данита. Он что, часто бывает в этой дыре? и аккериец выразительно обвел взором зал трактира.

- Нет. Кажется, он вообще никогда тут не бывал... У него... О, Дигон, мне трудно говорить об этом, но у него случаются такие провалы в памяти... Он вдруг исчезает из дому, и потом я нахожу его в самых неожиданных местах... Две луны назад я искала его всю ночь и ещё немного утром, а в полдень, когда я думала, что моего бедного отца уже нет в живых, его привели домой портовые рабочие. Оказалось, он спал под перевернутой лодкой и... О, нет... Длинные темные ресницы её опустились на вздох, и тут же намокли. Все-таки слезы! Дигон заерзал на табурете, понимая, что или она немедленно перестанет плакать, или ему придется искать первое число где-нибудь в другом месте.

- Стахом клянусь, девочка, - морщась, проворчал он. - Твои слезы не помогут ему, хоть ты затопи этот поганый кабак до самой крыши. Когда он пропал?

- Перед сумерками. Я вышла во внутренний дворик - мы с ним любим сидеть там вечерами - и увидела, что светильник уже зажжен и стол накрыт, а отца... - Данита всхлипнула, но сдержала очередную слезу. - А отца нет.

- Прах и пепел! Так может, он ещё не успел туда спуститься!

- Я спрашивала у слуг. Они сказали, что искали его в доме... Все напрасно...

- Хм-м-м... Ну что ж... Вставай. Пойдем, порыскаем по улицам, и если он не свалил из Иссантии, мы найдем его, девочка. Вставай же!

* * *

Если Плипсо с Данитой собираются искать пропавшего старика, то Дигон тоже займется именно этим. Жаль, что придется отложить на время встречу с рыжим талисманом и Кармио Газа, но, в конце концов, он может навестить их после - или после того, как найдется отец девушки, или после того, как Дигон получит от Учителя в аркадских степях ту великую Силу... Луна освещала окрестности немногим лишь бледнее солнца, упиваясь своей безграничной, хотя и временной властью. Оказавшись на улице, аккериец вдохнул свежий воздух, пропитанный морем и солью, повертел головой, с неприязнью обозревая полузабытые места. Сейчас Данита как обладательница Плипсо - первого числа - выберет дорогу, по коей и пойдут они вместе до поры, а потом... Но такой прекрасной ночью Дигон не желал думать о потом. Он обернулся к девушке, зябко пожимавшей узкими плечами за его спиной. Несмотря на безветрие, она и правда замерзла: карманы её огромной куртки надулись, так что сразу было ясно, что она сжала кулачки, а кончик точеного носика чуть покраснел.

- Тебе холодно? - с недоверием поинтересовался капитан, но ждать ответа не стал. Видно, старая Низа ещё дышала воздухом их общей земли, ибо сердце Дигона, зажатое переполненным желудком, снова дрогнуло - на этот раз не в сладостном предчувствии ночи любви, а охваченное лихорадкой приключения. Надо спешить! Какая разница, тепло Даните или холодно, если они не медля и вздоха двинутся в путь? Скорый шаг и согреет её и подбодрит. Перебив девушку на полуслове, капитан наклонил к ней лицо и, заглядывая в серые ночью глаза, быстро сказал:

- Плипсо не потеряла? Данита отрицательно покачала головой.

- Тогда что мы стоим? Говори, куда идти!

- Домой... - после мига замешательства прошептала она. - Да, домой.

- Ты уверена? - рыкнул весьма раздосадованный Дигон, коему вовсе не улыбалось тащиться к ней домой, а потом снова по вонючей Иссантии в поисках второго числа. Кстати, что там старуха толковала о нем? Кажется, оно должно подсказать, где остановиться... Ладно, тогда аккериец пойдет с Данитой куда угодно, раз уж в кармане у неё Плипсо, но как только он увидит дохлую мышь...

- Уверена. Может быть, отец уже дома. До того, как я пришла в "Искалеченного в боях Свилио", я пол-города обошла... За это время он мог и вернуться... А если нет - я снова буду его искать... Но тебе ведь не обязательно ходить со мной... - прибавила девушка, почувствовав ноту раздражения в голосе спутника.

- Ну уж нет, - буркнул Дигон. - Я тебя одну не оставлю. Только... Данита, да пойдем же скорее!

* * *

По просьбе аккерийца девушка несла Плипсо не в кармане, а в руке, чем краб, кажется, остался очень доволен. Он уже не двигал недовольно клешнями, и только усы его топорщились в разные стороны, то подрагивая, то опускаясь вниз - но, возможно, он просто тоже наслаждался чудесным ночным воздухом... Время от времени поглядывая на столь необычного проводника, капитан резким шагом шел чуть поодаль, стараясь не слишком обгонять и без того запыхавшуюся девушку. Она же спешила изо всех сил. Темные волосы её, поблескивающие под серебристым светом луны, растрепались, а глаза сверкали тревожно-радостно, как если бы два этих чувства равно завладели её душой. На деле так оно и было: тревога за отца смешалась с возбуждением от встречи с аккерийцем. Прежде Даните не приходилось не только быть знакомою, но даже и вообще видеть подобных мужей - могучих, немногословных, уверенных в себе и... И с такими красивыми синими глазами... В доме отца она встречала лишь неповоротливых жирных или юрких тощих торговцев, что в преклонном возрасте своем почти вовсе не обращали внимания на семнадцатилетнюю Даниту; к тому же их несравнимо более интересовали товары и деньги, о чем и велись беспрестанные разговоры меж ними и отцом. А ещё раньше, в доме матери... О, там она тем более не могла увидеть кого-либо достойного внимания - мать жила замкнуто, и с мужчинами не вела ни дел, ни - и в особенности - дружб. Этот северянин Дигон с первого же взгляда не просто понравился Даните - он поразил её до глубины и сердца и души. Она и на миг не ощутила беспокойства, вкладывая свою руку в его, и затем следуя за ним к его столу. В нем совершенно не было ничего такого, чего её учила бояться в мужчинах мать. Данита подавила вздох, родившийся при следующей, не очень подходящей для юной девы мысли, и тайком взглянула на Дигона. Он не думал о ней сейчас, занятый совсем иными вопросами, но и его сердце билось не так мерно и спокойно, как прежде. Эта девушка понравилась ему сразу, и если б аккериец мог хотя бы на пару дней задержаться в Иссантии, он непременно оставил бы ей добрую память о себе... Но времени не было - не было совсем. И если первое число ему уже удалось отыскать, то второе и третье оставались загадкой, не говоря уж о "знакомом", который должен был указать ему его дальнейшие действия... И все эти тайны содержались именно в противной его душе Иссантии! Почему он так невзлюбил этот город, он и сам затруднился б объяснить. Может, потому, что впервые попал сюда в наисквернейшем расположении духа, а может, потому, что именно в здешнем порту он потерпел когда-то поражение в схватке с бандитами... Только светлый Митра знает, отчего душа принимает одно, и никак не хочет принять другое... Чем, к примеру, отличается от Иссантии Нанзар, или Крепар, или Замбула? Такие же, в меру грязные и в меру чистые города, но вот Иссантия вызывает в душе скуку и холод, а также одно-единственное желание: поскорее уйти отсюда... Дигон фыркнул, ещё раз испытывая неприязнь к этим улицам, сплюнул на вымощенную островерхими камнями дорогу, с мстительным удовлетворением проследил траекторию полета плевка... И вдруг... Он резко остановился. Прямо перед ним, напротив высоких железных ворот, лежала дохлая мышь...