Троя

Если бы у маленького европейца был рот, моравек ухмылялся бы как последний идиот. «Смуглая леди», созданная для исследований и спасательных работ подо льдом, в условиях кошмарного давления и кромешной, как у Бога за пазухой, тьмы на спутнике Юпитера, отлично повела себя в глубинах земного Атлантического океана.

Не просто отлично, а на отлично с плюсом.

— Как жаль, что ты не видишь, — промолвил Манмут по частной линии.

Друзья вновь остались наедине. Остальные не выказали особого желания взглянуть на семьсот шестьдесят восемь скрытых, но близких к критическому состоянию черных дырок, и космошлюпка поспешила удалиться: Сума Четвертый отправился далее на разведку, на сей раз — к восточной морской границе Северной Америки.

— Я «вижу» сигналы радаров, сонаров и тепловое изображение, — откликнулся Орфу.

— Да, но это не то же самое. Здесь так много света! А до поверхности более двадцати метров. Даже когда Юпитер сиял в полную силу, его лучи проникали через разводья не глубже нескольких метров.

— Вот красота, должно быть, — заметил иониец.

— Еще какая, — подхватил Манмут, не обращая внимания на иронический тон товарища. — От солнечных лучей все вокруг мерцает и играет зелеными бликами. Даже моя «Леди» в растерянности.

— А что, она воспринимает свет?

— Конечно, — сказал капитан подлодки. — Ее работа — докладывать мне обо всем, в нужное время поставлять подходящие данные, так что «Леди» вполне разумна, чтобы почувствовать, как переменилось освещение, гравитация, ощутить красоту. Ей тоже здесь нравится.

— Вот и хорошо, — громыхнул гигантский краб. — Тогда лучше не порть своей подружке настроение и не говори, куда мы держим путь.

— Она знает, — отозвался Манмут, не позволяя ионийцу испортить собственное радужное настроение.

Сонар известил о подводном хребте, где и располагались обломки кораблекрушения, — хребте, чьи пики выросли над илистым дном, не достигнув восьмидесяти метров до поверхности. Европеец никак не мог привыкнуть к здешнему мелководью: в океанах Европы не было места, где между дном и льдами оставалось бы менее километра.

— Я целиком прочел программу по обезвреживанию боеголовок, которую передал нам Чо Ли, — сказал Орфу. — Ты уже ознакомился с подробностями?

— Вообще-то нет.

Манмут, конечно, загрузил длинный протокол в банк активной памяти, но был слишком занят, наблюдая, как «Смуглая леди» спускается под воду и сживается с чудесным окружением. Его любимая лодка стала как новенькая и даже лучше. Механики с Фобоса великолепно потрудились над ней. Любая система, четко работавшая на Европе вплоть до прошлого года и разрушительного падения на Марс, действовала и теперь, даже еще слаженнее, в ласковых волнах планеты Земля.

— В этой программе хорошо одно: то, что наша миссия теоретически выполнима, — сообщил иониец. — У нас на борту есть нужные инструменты, включая газовый резак на десять тысяч градусов и сфокусированные генераторы силовых полей. На многих этапах я буду твоими руками, а ты — моими глазами, воспринимающими видимый спектр. Придется попотеть над каждой боеголовкой в отдельности. Однако в теории мы с ними справимся.

— Это хорошая новость, — вставил Манмут.

— А теперь плохая. Если работать непрерывно, без обеда и перекуров, то на одну черную дыру — заметь, не боеголовку, а на каждую дырку в предкритическом состоянии, — уйдет около девяти часов.

— Если помножить на семьсот шестьдесят восемь… — Капитан подлодки запнулся.

— …получится шесть тысяч девятьсот двенадцать часов, — закончил Орфу. — Учитывая, что мы на Земле, где время соответствует стандартному времени моравеков, это составит двести сорок семь с половиной суток при условии, что все пойдет как по маслу, то есть согласно плану.

— Ну… — Манмут задумался. — Давай займемся этим позже, когда найдем затонувшую посудину и подберемся к торпедам.

— Как все-таки странно иметь прямой доступ к сонару, — произнес гигантский краб. — Это не то что лучше слышать. Такое ощущение, будто бы кожа вдруг…

— А вот и он, — перебил ионийца товарищ, — остов погибшего судна. Я вижу.

Разумеется, ощущение перспективы и визуального горизонта и, следовательно, расстояний на крупной Земле сильно отличалось от Марса, к которому маленький моравек почти успел привыкнуть, и тем более от крохотной Европы, где он провел все остальные годы своего существования. Однако сигналы сонара, глубинного радара, приборов обнаружения и собственные глаза уверяли Манмута, что корма затонувшей пятидесятипятиметровой субмарины лежит на илистом дне прямо по курсу в пяти сотнях метров.

— О Боже, — прошептал капитан. — Ты это видишь… с помощью сонара или радара?

— Да.

Посудина лежала на брюхе книзу носом, но тот исчезал за силовым полем, которое ограждало сухую полоску, прорезавшую океан от европейского побережья к Северной Америке. Манмут восхищенно уставился на сияющую стену Бреши. Здесь, на глубине более семидесяти метров, где дно должно быть чернее самых темных чернил, вода переливалась яркими солнечными бликами, пятна плясали и на замшелом корпусе затонувшей субмарины.

— Я вижу, что ее убило, — проговорил маленький европеец. — Твои радар и сонар засекли развороченный участок на месте машинного отделения? Сразу же за торпедным отсеком?

— Да.

— Видишь, листы корпусной стали изогнуты внутрь? По-моему, там взорвалась глубинная бомба (а может, торпеда или снаряд), пробила основание паруса и согнула его вперед.

— Какого паруса? — спросил Орфу. — Ты имеешь в виду треугольный клочок ткани, что был на фелюге, в которой мы плыли по Долине Маринера?

— Нет, вон ту часть, почти у силового щита. На заре строительства субмарин их называли боевыми рубками. А когда в двадцатом веке наладили производство атомных подлодок вроде этого бумера — нарекли попросту парусами.

— Почему? — полюбопытствовал иониец.

— Не знаю, — ответил Манмут. — Вернее, могу порыться где-то в банках памяти, но это не важно. Жалко терять время.

— Что такое бумер?

— Уменьшительно-ласкательное прозвище, каким в начале Потерянной Эры окрестили субмарины, вооруженные баллистическими ракетами, — пояснил европеец.

— Хочешь сказать, они давали уменьшительно-ласкательные прозвища машинам, чье единственное предназначение — уничтожать города, человеческие жизни, планету?

— Да, — подтвердил капитан. — Этот бумер был построен лет за сто или двести до того, как затонул. Полагаю, эта борозда в океане появилась гораздо позже.

— Мы сможем подобраться к боеголовкам? — осведомился Орфу.

— Оставайся на связи. Сейчас выясним.

Опасаясь приближаться к силовой стене и пустоте за ней, Манмут очень медленно вел «Смуглую леди» вперед, всеми прожекторами освещая погибшее судно, в то время как приборы уже сканировали его внутренности.

— Что-то не так, — пробормотал европеец вслух по личной связи.

— Что не так? — поинтересовался Орфу.

— Подлодка заросла анемонами, внутри кишит подводная живность, но, судя по всему, подлодка затонула век с лишним, а не два с половиной тысячелетия назад.

— Неужели на ней могли плавать около ста лет назад? — спросил гигантский краб.

— Нет. Разве что все наши наблюдатели ошибались. Последние две тысячи лет «старомодные» люди почти не знали технологий. Даже если бы кто-нибудь наткнулся на субмарину и вышел в океан, кто бы ее потопил?

— Может, «посты»?

— Не похоже, — сказал Манмут. — Они бы не стали действовать так грубо: торпеды, глубинные бомбы… И не оставили бы в таком состоянии боеголовки с черными дырами.