Похитители завтрашнего дня (авторский сборник)

В противоположность этому на японской фондовой бирже обстановка оставалась довольно спокойной. Появились только акции химических компаний и предприятий, производивших вооружение. Падение цен на нью-йоркской бирже до нас еще не докатилось. Правда, акции строительных фирм сильно колебались. Согласно прогнозам, строительные предприятия тоже должны были понести большие убытки, потому что «бездействие взрывчатых веществ» распространялось и на динамит.

— В Америке, в юго-западных штатах, появились ликвидационные полицейские, — сказала Кисако, просматривая газету и поглаживая Гоэмона по голове.

— Ликвидационные полицейские? — переспросил я. — Это еще что такое?

— Ну… это самое… как на бирже… Тьфу ты, ну словом, все полицейские подают в отставку. Они заявили, что при существующем положении вещей не могут выполнять свои служебные обязанности…

— А-а, ясно. Для американских полицейских пистолеты были единственным оружием. Помнится, даже сами ньюйоркцы критиковали своих полицейских за то, что они слишком много стреляют. Хотя в южных штатах, где то и дело линчуют негров, без пистолетов им никак не обойтись.

— А наши полицейские, наверное, и стрелять-то не умеют, хоть и носят пистолеты.

— Это точно, — кивнул я. — Только один раз и стреляли — во время первомайской демонстрации, на дворцовой площади. Дубинкой орудовать куда легче. Великая вещь привычка!

— В Аризоне появились гангстеры-лучники. Совершено несколько нападений на банк… А еще тут написано, что у них рапиры, — сказала Кисако.

— Лучники? Это кличка у них такая что ли?

— Да нет, написано — лучники. Без кавычек. Может, опечатка?

— А-а, понял, никакая не опечатка, просто они вооружены луками и стрелами.

— Ах, вот в чем дело… Значит, близится время рубинов гудящих…

— Ты когда-нибудь слышала, чтобы рубины гудели? Совершенно неостроумно! Если хочешь сказать — времена Робин Гуда, так и говори.

— Я и говорю. Это Гоэмончик меня заразил своим чудным языком.

А этот самый Гоэмончик, которому Кисако все гладила и гладила лысину, вдруг страшно покраснел, начал мигать и задыхаться, широко разевая рот.

— Кисако, что это с ним? — обеспокоенно спросил я. — Может, припадок начинается? Ты не знаешь, он не страдает падучей?

— Ничего особенного, — сказала Кисако и почесала у него за ухом. — Он же обожает, когда ему щекочут лысину. Все время просит — почеши, погладь…

Но я не на шутку встревожился. С Гоэмоном творилось что-то странное. Его губы дергались. Может, ему не хватает воздуху?

— Кисако, оставь его в покое! Не видишь — человеку плохо. Что он тебе — кошка или собака?

— Отстань, мне самой приятно, — невозмутимо ответила Кисако. — Когда я была маленькой, был у нас в деревне один идол. Ужасно миленький, головка гладкая-прегладкая, блестит ярче солнышка, точь-в-точь как у Гоэмончика. Я его жутко полюбила. Подойду бывало и глажу по головке. Все глажу и глажу…

— Что ты заладила — глажу! — я рассердился. — Неужели ты такая бессердечная? А вдруг он помрет…

— Ну что ты, это еще зачем?.. Ничего с ним не случится. Правда, дед, тебе ведь приятно и ты совсем не собираешься уми…

— А-а-а… — вдруг застонал Гоэмон.

Я в ужасе уставился на его широко разинутый рот, на его грудь, набравшую воздуха, как мне казалось, для последнего вздоха.

— А-а-а…

— Что с ним?! Гоэмон, Гоэмончик, дорогой, что с тобой?..

— Все. Теперь уже скоро, — все так же невозмутимо сказала Кисако.

— А-а-апчхи!

Плохо было не Гоэмону, а мне.

Громоподобный чих сотряс стены. Лицо Гоэмона сразу приобрело нормальный оттенок. Он мгновенно уснул.

— Ужасно смешной, правда? — сказала Кисако, заботливо вытирая ему нос половой тряпкой. — Он говорит, что чихание — самая приятная вещь на свете.

В дверях появился наш связист и протянул мне английскую газету.

— Где Тамура-сэнсэй? — спросил он взволнованно.

— В соседней комнате. Он размышляет, просил не беспокоить, — ответил я. — Что-нибудь случилось?

— Группа неизвестных напала на лабораторию фирмы «Универсал» на Асигасаки. Лаборатория разгромлена. Президент похищен…

Было очень поздно.

Тем не менее Тамура заявил, что сам отправится в разгромленную лабораторию, что случалось с ним крайне редко. Наверное, ему тоже надоела жизнь затворника.

Мы спустились к воде, к хорошо укрытой от посторонних глаз бухточке, сели в моторную лодку и вышли в открытое море. Там нас подобрал гидроплан и доставил в Эносиму. Оттуда на машине мы помчались в Асигасаки. Вся эта ночная поездка как две капли воды походила на сцену из приключенческого фильма. Но я давно понял, что все незаурядные личности, все воротилы и боссы обожают устраивать театр для себя, прямо как малые дети. Видно, у них нервы железные. Обычный человек ни за какие блага не стал бы посреди ночи мерзнуть в открытом море и изнывать от страха в кабине крохотного гидроплана, летящего вслепую над черными волнами. Из-за этих самых железных нервов люди и становятся боссами и крупными закулисными фигурами.

В машине, по пути в лабораторию, я просмотрел газету, которую мне дал связист.

В глаза бросился странный заголовок «Д.Д.Т. сделал второе заявление!»

Приглядевшись внимательней, я заметил рядом с первым Д крохотную букву р: Д-р. Не знаю уж, каким образом английская газета присудила Тамуре докторскую степень.

«Доктор Дайдзо Тамура заявил, что вслед за взрывчатыми веществами будет заморожено химическое, биологическое и радиоактивное оружие, а также напалмовые бомбы».

«Ага, все ясно, — подумал я, — вчера Тамура не зря клал земные поклоны перед Гоэмоном».

Чудеса! Как можно парализовать ядовитые газы, бактерии, радиоактивные элементы и напалмовые бомбы, в которых используется сгущенный бензин? Предположим, взрывчатые вещества, обработанные какими-то волнами определенной частоты, перестают взрываться. Впрочем, я этого тоже абсолютно не понимаю, но вроде бы кое-как могу себе представить. А все остальное?..

У фасада лаборатории стояли полицейские машины, и мы поехали к задним воротам.

Внутри нам открылась страшная картина. Словно здесь ураган гулял: приборы разбиты вдребезги, сейфы перевернуты, пол усыпан осколками и обрывками бумаги. Кое-где виднелись пятна крови.

Объяснения давал молодой лаборант в изодранном в клочья белом халате, с огромным синяком под глазом и разбитым в кровь носом.

— Они ворвались сюда около девяти вечера… Человек двадцать-тридцать. Все здоровенные, как профессиональные борцы… Много иностранцев…

— Они о чем-нибудь спрашивали?

Тамура окинул взглядом следы побоища.

— А как же, конечно, спрашивали! Выстроили всех служащих в ряд и давай работать кулаками. Требовали, чтобы мы им открыли секреты нового оружия.

— Интересно, как они пронюхали про мою связь с вами?.. — спросил Тамура.

— Тоже мне загадка! — вмешался я. — Забыли что ли Асивару, бывшего директора?

— И кажется… — лаборант ужасно шепелявил, у него были выбиты передние зубы. — Кажется, похитили руководителя лаборатории и ведущих специалистов.

— Руководителя лаборатории? — Тамура удивленно поднял брови. — А я слышал, будто похитили президента фирмы.

— Президента тоже, только из его дома, — сказал один из телохранителей. — А кроме того, примерно в это же время было совершено нападение на токийскую лабораторию фирмы «Универсал».

— Гм… — Тамура на секунду задумался. — Я это предвидел, только не предполагал, что они начнут действовать так скоро.

— Скажите, что же будет с нашим начальником и президентом? — спросил изжелта-зеленый лаборант. — Мы ведь ничего не знаем о принципах нового оружия. Мы им так и сказали, а они… Знаете, они могут вас шантажировать, теперь у них есть заложники.

— Что поделать, возможно, придется пойти на небольшие жертвы, — холодно сказал Тамура. Я содрогнулся. — Лес рубят — щепки летят. Впрочем, необходимо ограничиться минимальным количеством жертв… Послушайте, — Тамура повернулся к одному из подручных, — вернитесь в нашу машину и дайте по телефону указание срочно созвать всех хранителей школ древнего военного искусства — фехтования, джиу-джитсу, каратэ, ниндзя. У нас существует с ними договоренность. Объявить немедленный сбор.