Золотарь, или Просите, и дано будет...

Pancer: чето я наебенилась. ну да. я наебенилась..

Chookcha36: ЧТОБ ТЕБЯ ГРУЗОВИК ПЕРЕЕХАЛ, ПО ТВОЕЙ ЖИРНОЙ РОЖЕ!!

— Ну здравствуй, чукча…

— Кто вы такой?

— Пророк.

— Вы псих?

— А ты?

— Я милицию позову!

— Зови. Расскажешь им, как угрожала мне. Как обещала, что я буду мочиться в пипетку до конца моих дней. Что меня родители в морге не узнают. Эх ты, чукча…

— Иди на хер! На хер!!!

— Ага, уже…

— Сука! Гад долбанный!

На ее месте Золотарь бежал бы прочь от клиники. Она же — серая, как казенная простыня — ринулась в стеклянные двери. Холл. Бросок к лифту. Нет, передумала. К лестнице. Бегом, заячьей скидкой, оглядываясь через тощее плечико…

Исчезла.

— Это чукча, — сказал он Чистильщику. — Чукча номер 36.

Оказывается, шеф уже давно стоял рядом.

— Я знаю, — кивнул шеф.

— Знаешь?

— Внешники ее сразу пробили. Видишь, как совпало…

— Вижу.

— Виртуальный возбудитель, и она же — в списке потенциально импицированных. Скачок траффика. Наша землячка, из Дергачей.

— Ты ее отпустишь?

— А что ты предлагаешь?

— Взять.

— Ее не за что брать.

— Это да. Ни кожи, ни рожи.

— Ее не за что арестовывать. Да и права такого у нас нет.

— Сомневаюсь.

— Что-то ты хреново выглядишь, Золотарь.

— Мы уже «на ты»?

— У тебя есть возражения?

— Нет. Слушай… Ты в курсе, что кругом — они?

— Кто? Враги?

— Компьютеры.

— В курсе. Поехали отсюда, параноик. Чайку выпьем…

Ночью, ворочаясь перед тем, как заснуть, Золотарь сообразил, что Чистильщик ни капельки не удивился. Ну, сотрудник узнал в лицо виртуальную чукчу. Которую ни разу не видел. О которой не спрашивал у мудрых внешников. Узнал, и ладушки.

Обычное дело.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

ЧЕРНАЯ ОРХИДЕЯ

Likana: …я тебе ебало вскрою, грязный овцетрах!

Vor_tkunem: Ба, да мы сегодня не вдухе. Ты мне еще пальчиком погрази. Я домой приеду тебе жопу на британский флаг порву! Сука, не зли меня, я те твою EVANESCENCE знаеш куда засуну, месяц будеш срать её альбомами!!!

рокерша: Ты имеешь что то против Ранеток? Заебись нах, найду ебало расквашу, мать родная не узнает! Ранетки лоучшие. и они поют РОК! И добились мировой славы. а ты тупая козлятина, как сидела в дерьме, так и будешь там сидеть. Зависница хренова. Ранетки и Токи рулят, все антифаны засуньте свои гребаные языки себе в жопу и сдохните!

Привидение: Умри уебище1

Вот так меломаны ведут нынче диспуты о любимом искусстве. «Музыку я разъял, как труп. Поверил я алгеброй гармонию…» Алгеброй? — нах такую алгебру… Скучно. Ни тебе оригинальных идиом, ни загибов этажностью с Эмпайр-Стейт-Билдинг. Где кипение страстей? Где кураж? Настоящие обиды где?

Где-где…

Ага.

Пустышка. Можно не фиксировать. Хотя казалось бы: мат, угрозы, куча восклицательных… А вброса нет — и не будет. Серый шум, гнилье. Как это определить? Увы, только по запаху. Слова те же, ошибки те же, а эффект — нулевой. Может, вонь — эманации «черного шума»? Эмоции, транслируемые через сеть мне в нос? В мозг? В душу?

В бога-душу-мать.

— Етить-колотить…

В соседнем кресле — медведь в берлоге — заворочался Карлсон. Рука потянулась к ножу. Нет, передумал. Умата сегодня нет — взял отгул. Его машину оккупировала Рита. Шарится по сети, скачет с сайта на сайт. Нынче это называется «веб-серфингом». Попутно обменивается с кем-то сообщениями — вон, очередной конвертик всплыл на экране.

С моего места ее монитор хорошо виден.

У стены на диванчике шелестит страницами Натэлла. К компьютерам бегемоточка не суется — листает детектив в мягкой обложке. Черный дежурит на улице. Двухступенчатая охрана, все по-взрослому…

Чистильщик уже дважды спускался из «студии». Беспокойный он стал. Раньше, бывало, к каждому через плечо заглянет. Парой слов перебросится, пошутит… А теперь не подходит: поздоровается — и меряет комнату шагами. На нервы действует. Три дня назад меня в сторонку отозвал:

«Внешники, — шепчет с трагической миной, — могут прислать сообщение о выбросе. Если к тебе придет — сразу текст на принтер, и звони мне на мобильный. Это очень важно.»

Без проблем, говорю. А чего они сообщение тебе не пришлют?

«В смысле? — моргает Чистильщик. — Мне и пришлют…»

Почему не напрямую, говорю. На твою машину?

«Я не все время за компьютером сижу, — разъясняет Чистильщик. И мимо смотрит. — Вдруг прозеваю? Ты, если что, в ту же секунду звони!»

Проявил шеф особое доверие. Гордись, Золотарь! Вот тогда впервые и подумалось: а ведь мы, в сущности, занимаемся ерундой…

— Золотарь! Это ты там ерундой страдаешь?!

— Что?

— С кабелем балуешься! Сетка то есть, то нету…

С удивлением обнаруживаю, что действительно верчу в пальцах сетевой кабель, ведущий к хабу нашей локалки. Третий виток на палец накрутил. Штекер из гнезда вот-вот выскочит.

Задумался, блин!

— Он, он! — спешит заложить меня Карлсон. — Кабелирует!

— Прошу прощения, — втыкаю разъем на место. — Шиза, ты сквозь шкаф видишь?

— Больно надо! Хаб возле тебя, а ты идиот! Значит, больше некому…

— Понял, отползаю.

— Дедукция, етить-колотить, — радуется Карлсон. — Шиза, бегом в сыщики!

— Ага, вот сейчас все брошу…

— Что — все?

— Дерьмо рулонами… — и вдруг томно, с придыханием: — Знаете, мальчики-девочки? Я ведь из вас единственная по профильной специальности…

Карлсон прям и прост:

— Черпальщица?

— Дворник.

— Врешь!

— Ей-богу! Я раньше дворником работала. С семнадцати лет.

Тайны Мадридского двора! Шиза — дворничиха?

— …ночью проснусь, вспомню: метлой шурк-шурк… Палые листья. Окурки. Мятые пачки от сигарет. Подряжалась мыть подъезды, в частном порядке. Жильцы по пятерке сбрасывались… Где ты, моя юность? На что я тебя променяла? Вот: «Презик, сучок, засунь себе свою партию в жопу по самые гланды! Ты у меня пока не вычистишь все школьные сортиры страны, о новом сроке даже и мечтать не думай…» Политический форум. Рита, вы хотели орхидей? Их есть у меня!

И, творчески подвывая:

— Когда б вы знали, из какого сора растут цветы, не ведая стыда…

Хорошо ей. Орхидеи…

Olena: Болезнь общества в патологическом жлобстве. Скачав книгу, прочитав и испытав кайф, людей вполне обеспеченных не обуревает жажда меценатства и они не рвутся отблагодарить автора. У нас отлично развито только алкогольное меценатство — зато в патологическом количестве и качестве.

Тукан: А кто сказал, что оне — пейсатили? Оне — сасатели. Патаму их и садят на кукан. Любой говнофантаст — облезлай геолох-еврей из шестидесятых, с обосраным рюкзаком и гитарой на плече, вечнай тунеядиц и социальнай педораз, лох ачкастай гхы гхы.

Komposter: Я в полнам ахуе. Стока открытий, шо песдец. Раньше каждай второй пидар, насаженай на рельсу, был «программистом», щас — пейсатиль. Куда катицо этот мир…

Тукан: Пейсателя — на рею! Голой жеппой…

«Обстракция», как выразился коллега-редактор в книге Бориса Штерна. Веерное швыряние фекалий в пространство, без конкретного адресата. Впрочем, приди сюда «пейсатиль» с именем, как песчинка в раковину, и вокруг него — вокруг имени, персоны, олицетворенной публичности — сразу начнет формироваться жемчужина.