Кольцо Афродиты

- Пиздец,- говорю,- не мешки ворочать.

- Дурак,- вздохнула Марфа.- Ну, я тебя предупредила. Терь остерегайся.

- Терь,- говорю,- буду. Спасиб, Марфуша, за предупреждение.

И ведь соврал - не остерегся; только о том и думал, чтоб кот Тихон радиолу к вечеру вернул.

А пока до вечера далеко, решил я сходить к дяде Степе Речному. Он тут своей яхтой хвастался. Дай, думаю, пересижу баб на острове - заебали бабы.

Дядя Степа Речной встретил меня мрачно.

- Ну,- грит,- что, отбил лапы своему коту?

- Но,- говорю.- А если он радиолы не вернет, то вопче - пиздец ему.

- Пиздец,- говорит дядя Степа,- не мешки ворочать. А вот ты скажи ему, чтоб он про опездалов больше не писал.

- Больше,- говорю,- не будет. А вот не вы ли, дядя Степа, про яхту хвастал?

- Мы, - гворит дядя Степа.- А хуйли?

- Да так, - говорю популярно.- Хош верь, хош не верь - нужна.

- Верно,- говорит дядя Степа.- Яхта - она каждому нужна. А уж для тебя, Гош, хош -верь, хош - не верь, ну не жалко, блин.

- Что так?

- Что так, что этак. Уж так вышло. Бери, на хуй, пользуйся, блядь.

- Спасиб, - грю,- дядь Степ. А уж Тихону лапы отобью, ежели повадно будет.

- Ты уж отбей, Гошенька, пидер...

--Уй, Стeпан,- говорю,- Анатольич, от кого это вы, блядь, такой хуйни наслушались?

- Да от Сидорыча, блядь, шпиена амриканского.

- Но, то хуй с ним. А стретимся мы как?

- А стретимся мы, мил члек, Гоша, очинь проста. Ожидаюсь я ныне у причала.

Тобой, блядь. В три часа ровно. Как понял?

- Понял,- грю.- Хули тут не понять?

- Токо не опездывать,- грит дядь Степ.

- Не ссы,- грю,- не опоздаю. Прискочу, блядь, на белой лошади.

- Ну-ну. Без лошади тады и не появляйся.

С тем я и ушел от дяди Степы. Ну его на хуй с его четвероногими собаками.

Суки.

В общем, вернулся я на кухню, сел и задумался.

- А хули тут думать, - решили МЫ.- Звонить надо пацанам, назначать с ними встречу.

Позвонил я пацанам, назначил с ними встречу. В три на Речном. Те согласились.

И пошел я. А весь компромат взял с собой.

ПОГОНЯ

Хотел было на улицу выйти, но ничего из этой затеи не вышло. Дверь вдруг сорвало с петель и разнесло в щепки взрывом. Я рассердился, но не очень.

"Ни хуем себе,- думаю,- утро начинается".

А сквозь дымящиеся обломки в квартиру вдруг врываются трое: Жора, а с ним два облома с дубинами.

"Три, блядь, - думаю, - богатыря, на хуй. Ебическая сила. Ясен арафат по мою душу".

Токо мне не страшно; такой уж у меня характер - ничего не боюсь, пока по морде не получу.

- Ну,- говорит Жора,- здравствуй, эта... сокол... того... ясный.

-Что вдруг?- спрашиваю.- Пришли, блядь, за вожделенным компроматом?

- Бля, ну он опять... эта... нарочно злит! - обиделся Жора.- Илья, Никитич, дайте ему того... по рогам!

Обломы Илья и Никитич взмахнули дубинками, и рога мои отлетели.

- Спасибо,- говорю,- идолища поганые.

- Чиво?- Илья и Никитич повернулись за разъяснениями к Жоре.

- Бля, обзывается!

Дубинки взметнулись вновь. У меня хватило ума не дожидаться, пока они опустятся. Поднырнув под молодецкие руки, я выскочил на улицу.

- Буээ!!! - взревели богатыри и бросились вдогон.

- Хитрый эта... сука! - услышал я за спиной, но подробностей дожидаться не стал, перебежал дорогу и оказался на стройке.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ На месте раскуроченного шаром дома строили многоэтажный банк. Прораб Пейсов-Невъебенный зычно покрикивал:

- Майна! Вира! Надежа! Любов!

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

"Из них четверых, - подумалось на бегу, - Hадежа, Шоколадный, умирает послед-ней".

- Ну и хус с ней,- робко ответил Шоколадный.- Всe там будем. Ты - скоро.

- Тсс-с,- прикрикнули МЫ на Шоколадного.

Но я его не слушал - несся, как безумный, вверх по ступенькам, пока не оказался на самом верху недостроенного здания.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Рядом со мной рабочие продолжали чинно класть кирпич - розовый, ноздреватый, с трещeнкой; кран помахивал крюком, как хуем; в общем обычная жисть. Трудо-вые, ебать мой сраный рот гвоздем аршинным, будни. За стройкой тянулся невообразимый пустырь. Пески, залупа рваная когтями на невъебенные куски, да камни. По сухой исковерканной земле шагала Надежа, хохоча, как безумная.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

Ступеньки за моeй спиной затряслись от тяжелых шагов убийц. Я забрал у рабочих кирпич и бросил его в лестничный пролет.

- Уй, Гоша, пидер, - жалобно заныли рабочие.

Меж тем, кирпич достиг цели.

- Але! Какая сука кедаиса? - послышался рев не то Ильи, не то Никитича.

- Гоша, ястреб хуй,- пояснил недоумкам Жора. - Эта, напрашивается.

Мимо моeго уха просвистела пуля и расплющилась о стену.

- Але! Какая сука стриляло?- рявкнул я.

На секунду воцарилось молчание.

- Там хто-т есть,- сказали Илья Никитич.

- Не пизди! - возразил я.

- Бля буду, есть.

И тут они выскочили - Жора и еще двое.

- Ага, попался! - ткнул в меня пальцем Илья, перехватывая дубинку поудобней.

- С нами в дочки-матери не поиграешь,- важно пробасил Осел Никитич.

- Дурак! В кошки... эта... мышки,- поправил Жора.

- Том и Джерри! - обрадовался Никитич.

Жора косо глянул в его сторону, перезаряжая пистолет.

" Наглые какие! - подумал я.- Посредь бела дня с пистолетом ходят. Совсeм хозяевами себя чувствуют ".

Не знаю даже, с чего это я так рассердился.

- Блин, ну мы будем его кончать? - мрачно вмешался Илья.

- А куда торопиться? - говорю.

- Да он того... этого... не боится!

- Волков,- говорю,- бояться - в рот не давать.

- И не брать! - важно добавил Никитич, поворачиваясь ко всeм окружающим.

- Асел! - выругался Жора.- Давай, бля, это... ебни его дубинкой.

- Мужики,- заторопился я,- коржиков не хотите?

- Чифо? - спросил Илья.

Я протянул ему коржики. Илья мрачно захрустел зубами и надолго выпал из строя.

Никитич снова поднял дубинку.

- Мужики,- говорю,- давайте я вам стихи почитаю.

И, не дожидаясь, начал:

-"Заповит ".

Як умру, то поховайте Мэнэ на могыли...

- Не ссы, эта... поховаем.

- Ну вас на хуй,- обиделся я.- Не перебивайте, а то не буду.

- Дай ему дочитать,- попросил Никитич, явно заинтересовавшийся сюжетом.

Я послал ему воздушный поцелуй и продолжил:

-... Сэредь степу шыракога На Вкрайине мылий.

Шоб ланы шырокополи И Днипро, и кручи...

- Короче,- попросил Жора.

-... Було видна, було чуты, Як рэвэ рэвучий.

- Какой?- не понял Никитич.

- Бля, ревучий.

- В смысле?

- Ну, ебучий, ебучий,- нетерпеливо пояснил Жора.

- А! - успокоился Никитич.- Хорошие стихи.

- Як,- продолжал я,понэсэзукраиныусынеeморэкровворожуоттодияиланыигорывс-эпокынуиполынудосамо обогамолытысяадотогоянэзнаюбога...

- Шо он там нэсэ?

- А бис його... цэ... знае,- ответил Жора.

- Поховайтэ,- говорю,- та вставайтэ Кайданы порвитэ И ворожжэй злою кровъю Волю окропитэ И мэнэ в симйи вэлыкий В симйи вольний новий Нэ забудьтэ помъянуты Нэзлым тыхым словом.

Оставив Никитича слушать стихи, я спустился вниз по лестнице.

- Гэй! -послышалось мне вдогон.- Яким словом?

- Иди на хус! - объяснил я.

- А! -успокоился Никитич.- То я не забуду.

- Долбаный еб! - заревел на Никитича Жора.- Это... за ним!

Я прибавил шагу.

- И ты, Илья тебя за ногу, давай... это... ступай!

- Жубы,- пожаловался Илья.

- Жубы - дело наживное! Сегодня он есть, завтра его... того. Ну, ты понял.

И они снова припустили втроем за мной.

Тут я выскочил со стройки и, намазав сало пяткой, добежал до перекрестка, а потом увидел лошадь. "Ну, халло",- сказала лошадь. "Ну, халло,- я ей ответил.- Как живет старик Котовский?" "Как всeгда: живет хуево,- отвечает дура-лошадь.- Ни хуя старик Котовский не умеeт жить на свете. Ну, а ты?"- спросила лошадь. Я, в ответ не отвечая, взгромоздился ей на холку и кричу: