Загадка Николы Тесла

— Да, «забавно», как стая мартышек, — с легкой иронией говорит Марк Твен.

— Да, люди забавны, как мартышки, — подтверждает Тесла совершенно серьезно. — Пожалуй, еще забавнее, ведь моральное и умственное кривлянье людей разнообразнее, чем у мартышек, и оттого забавнее.

На «мартышек» Марк Твен непритворно обижается, хотя сам же первый упомянул о них. Тесла смотрит на него с виноватым видом.

— Давай пошалим, — предлагает он, — как напишет в своем весьма недурном романе одна шведская писательница, она вот-вот должна родиться.

— Что?! Писательницы будут и в Швеции! — Марк Твен в ужасе хватается за голову. — Чувствую, в будущем на Земле не останется ни одного места, где можно было бы спокойно отдохнуть и развлечься, не рискуя столкнуться с писательницами.

— Ужасны не писательницы, ужасны их произведения, — замечает Тесла.

— Позволь мне об этом судить, у меня тут гораздо больший опыт. Роман можно, не читая, выкинуть в мусорный бак, а от писательниц никуда не скроешься, разве что сам спрячешься в том же мусорном баке.

— Насколько я понимаю, в будущее ты не хочешь. Что ж, пошалим со временем по-другому. Остановим его? Но это делалось раньше и не раз, ты об этом читал, тебе будет не очень интересно. Предлагаю повернуть время вспять — это сравнительно ново. К тому же так мы утрем нос некоторым умникам, которые твердят и будут твердить о стреле времени.

Марк Твен декламирует:

— Ты единственный из людей, кто меня понимает! — восклицает Тесла. — Итак, поворачиваем время назад, заставим стрелки часов двигаться в обратном направлении!

— А они повернутся?

— Разумеется. Это привлечет к себе всеобщее внимание, можешь не сомневаться. Но самый потрясающий эффект произведет солнце.

— Каким образом?

— Часов через шесть солнце взойдет на западе, и это прикует к себе внимание всего мира.

— Представляю, как это будет здорово!

— О, положись на меня! Я лучший в истории придумщик шалостей. Да, человечество не припомнит другого такого случая. По-моему, это будет рекорд.

— Пожалуй, ты прав.

— А знаешь, еще лучше, если солнце взойдет не на западе, а на юго-западе. Это, пожалуй, будет эффектнее и в диковинку людям: никто еще не устраивал ничего подобного.

— Мастер, это будет великолепно! Это будет величайшее чудо, чудо из чудес. О нем будут говорить и писать, покуда существует род человеческий. И спорить будет не о чем: все живущие на земле увидят чудо воочию, и некому будет его опровергать.

— Истинно так. Оно станет единственным достоверным событием в человеческой истории. Все другие события, большие и малые, зависели от свидетельства меньшинства, порою очень незначительного, но на этот раз все будет иначе вот так-то. Чудо на сей раз будет запатентовано, и пусть не ждут повторения на бис. Сиб ан яинеротвоп тудж ен!

— Вот именно! — восклицает Марк Твен. — Постой, постой, ты что сказал?

— То же самое, но наоборот. Я тебе подал знак, что время пошло вспять. Посмотри на стрелки.

В этот момент минутная стрелка на напольных часах прыгает назад.

— Сукоф йищюасяртоп!

— Не напрягайся, и сознание все само выправит.

— Черт, язык сломать можно!

— Ну вот, уже все и выправилось! У тебя очень быстрое сознание, легко адаптируется к новым ситуациям.

— Сознание — да, но не желудок. Я чувствую, как виски начало обратный путь вверх по пищеводу. Если ты немедленно что-нибудь не придумаешь, боюсь, я испачкаю твой великолепный ковер.

— Ничего страшного! Когда мы вновь переключим направление времени, виски с ковра вернется обратно в твой желудок.

— Оно пошло быстрее! — хрипит Марк Твен. — А тебе бы все шутки шутить.

— Я знаю только одно надежное средство против этого, — говорит Тесла, — надо как можно быстрее влить в себя новую порцию виски, естественно, больше предыдущей, ведь закон всемирного тяготения мы не отменяли из уважения к старику Исааку.

Он наливает виски в стакан на четыре пальца и протягивает Марку Твену, тот одним залпом опрокидывает его в себя.

— Уф, — блаженно отдувается он, — упало.

— Тебе лучше?

— Мне намного лучше!

— Тогда предлагаю отправиться куда-нибудь, что бы позабавиться и понаблюдать аффект обратного хода времени.

— Всю жизнь мечтал побывать в Китае.

— Отличная мысль! Там сейчас полдень.

— Наши белые физиономии нам не помешают?

— Ты ничего не понял, в путешествие отправится наш свободный дух, мы будем невидимы. Впрочем, если хочешь…

— Нет, нет, так даже интереснее.

— Если хочешь, я могу перенести твой дух в тело какой-нибудь молоденькой китаянки или даже кошки, — продолжает настаивать Тесла, — это будет интересный опыт. Для тебя.

— Если китаянка будет проституткой в шанхайском борделе, то пожалуй, а в образе кошки я не протяну и пяти минут, меня зажарят вместе со змеей и подадут на стол в виде фирменного китайского блюда «Битва дракона с тигром». Нужен мне такой опыт! Терпеть не могу змей!

Так разговаривая, они переносятся в Китай. Солнце уже готовится повернуть по новому пути на северо-восток, и миллионы потрясенных китайцев глазеют на него с глупым видом, а миллионы других лежат на земле, измученные царящей вокруг неразберихой и страхом, погруженные в блаженное забытье. Наскучив Китаем и китайцами, друзья слоняются вслед за солнцем по всему миру, останавливаясь во всех больших городах, попадающихся им на пути, наблюдают и восхищаются последствиями обратного хода времени. Повсюду оторопелые люди повторяют задом наперед старые разговоры, не понимая друг друга, и какой у них при этом усталый и несчастный вид! Собираются толпы людей, с ужасом глядя на башенные часы; в каждом городе происходят заново похороны ранее погребенных; похоронные катафалки и процессии с мрачным видом идут обратно. Там, где происходили войны, повторяются вчерашние битвы с конца до начала; ранее убитых убивают вновь, раненые получают те же самые ранения и ропщут. В океанах корабли с наполненными ветром парусами заново относит на места, пройденные накануне; одни матросы в страхе обращаются к богу, другие в безмолвной муке смотрят на обезумевшее солнце, третьи ругаются и богохульствуют на чем свет стоит. Друзья несколько задерживаются на поле битвы в Руане и наблюдают, как Генрих I собирает воедино свой разбитый череп и другие части тела.

— Если тебя интересуют эти персонажи, — говорит Тесла, — я соберу их для тебя всех, со всего света, из всех времен. Напоследок.

Марк Твен не успевает глазом моргнуть, как землю окутывает зловещая тьма. Все видимое постепенно растворяется в ней, утрачивая очертания, а потом и вовсе исчезает. Воцаряется кромешная непроглядная тьма, а с ней — тишина, такая безмолвная, что кажется, весь мир затаил дыхание. Минуты тянутся и тянутся, глубокое безмолвие становится угрожающим, вдруг друзей накрывает холодная воздушная волна — сырая, пронизывающая, пахнущая могилой, вызывающая дрожь. Через некоторое время доносится легкий щелкающий звук, он слышится все явственней, все громче и громче, он растет, множится, и вот уже повсюду раздаются сухие, резкие, щелкающие звуки. В призрачном свете блеклых предутренних сумерек проступают смутные паукообразные контуры тысяч скелетов, идущих колонной! У Марка Твена волосы встают дыбом.

Чуть светлеет, как перед рассветом, и процессия становится отчетливо видной. Она, скорбно гремя костями, течет мимо стоящих на небольшом взгорке друзей, мало-помалу расплывается, тает вдалеке и наконец пропадает из виду. Некоторые из скелетов волокут за собой на веревке истлевшие остатки гробов.

— Это зачем? — спрашивает Марк Твен, немного пришедший в себя.

— Люди! — пожимает плечами Тесла. — Они и в вечности озабочены тем, как бы чего не случилось с их ничтожной собственностью.

Некоторые из проходящих мужчин и женщин, юношей и девушек уныло протягивают Марку Твену свои убогие костяшки для рукопожатия. Это его знакомые, на чьих похоронах он присутствовал всего три-четыре года тому назад.