Сегодня-Позавчера_Послесловие(СИ)

С горьким сожалением Пол осознал, что технологического разрыва с Союзом не удалось преодолеть до сих пор. И всё из-за этого Стального Медведя. Который, как оказалось, не только снял "Брестскую Крепость" (фильм шёл в прокате с некорректным переводом, это стало понятно, когда Пол "освоил" русский и посмотрел фильм в оригинале), но и сам воевал, лично, командовал особыми войсками Сталина - Егерями, писал музыку и песни, конструировал танки, боевые машины и другое оружие. Слепой инвалид Сталинградской битвы, передвигающийся, как и Президент, Рузвельт, с помощью хитроумного изобретения.

Летом 44-го Пол лично познакомился с Медведем и его егерями. Они тогда опять воевали в Карелии. И не знали, что по их душу прибыла целая панцергренадерская дивизия СС. Гитлер решил одним ударом расправиться с этой пиар-акцией Сталина - русско-американской армией. С этим олицетворением русско-американского воинского единства. Да, в 44-м она называлась именно так. Потому что, советских в её рядах - уже было до четверти. Просто, советские военнослужащие - дольше выживали. Меньше несли потерь. Граждане США выбывали из строя быстрее, чем успевало приплывать пополнение рекрутов. К тому моменту Пол уже был ветераном роты, имел звание первого сержанта. Ротой командовал советский капитан Попов. Как стал временно исполнять обязанности после гибели есаула, так и шло. По-советски - "врио". Как говорил Попов:

- Нет ничего временней постоянного и постояннее - временного.

Чудная философия. Русская. С врождённым вывихом.

Удар танков свежей дивизии бошей был страшен. Боевые порядки армии были пробиты сразу и на всю оперативную глубину. Как бы это не выглядело для кабинетных теоретиков невероятным, но одна танковая дивизия СС в клочья порвала всю экспедиционную армию американцев. Солдаты бежали с поля боя целыми ротами. Не бежали - только советские. Умирали там, где были. Стиснув зубы. Многие - с улыбкой и с мокрыми дорожками слёз на лице, прыгали под танки с рюкзаками, полными взрывчатки.

В тот момент Пол уже не думал, что они сумасшедшие. Он сам - стал сумасшедшим. Он смеялся в лицо бегущим американским парням, он смеялся, стреляя в немцев, он не бежал от накатывающих танков с крестами. Он - обезумел. В этот день он трижды бился в рукопашную с панцергренадёрами СС, был дважды ранен, но, как и светские - не покинул позиций после перевязки.

Наступил момент, когда из американцев в живых остался только Пол. Остальные - были убиты или бежали. И были советские. В изорванном, грязном, окровавленном обмундировании, они, горящими адским пламенем глазами, смотрели на проходящие над ними танки, тяжело переваливающиеся через траншеи, чтобы потом встретить пехоту СС - панцергренадёров в коротких, яростных бульдожьих схватках не на жизнь, а на смерть. И Пол - бился вместе с ними. На него нашло какое-то безумие - они атаковали панцергренадёров, выбили их из траншей. Вчетвером атаковали две дюжины немцев.

Как это было - Пол не может вспомнить до сих пор. Из их четвёрки выжил только Пол. Он вышел к Попову практически голый, в крови - с ног до головы. В одной руке - сломанный штык-нож, в другой - малая саперная лопатка с намотанными на ней кишками. Попов отпаивал его спиртом, тщетно вызывал хоть кого-нибудь по рации.

Их было только двое в этом блиндаже, с просевшем перекрытием - "накатом", по которому проехал тяжёлый танк с крестом. Васильев вызывал по рации молчащую "Аризону", Пол смотрел со злостью на проходящие мимо танки с крестами, на пятнистые силуэты эсэсовцев. И вот рация ответила:

- Омаха, назовись!

- Капитан Попов! Кто вышел на связь?

- Капитан, это Медведь. Обозначь себя, а то - зашибём!

Попов кричал координаты, затем - радостно прыгал. Пол не понимал, чему он радуется.

- Егеря! Понимаешь, Паша! Егеря! Наши!

Появление Егерей не было эффектным, но было эффективным. Танки с крестами загорались и взрывались один за другим. Немцы бежали от редкой цепочки таких же пятнистых солдат, что двигались по полю боя перебежками, то и дело - залегая, прикрывая друг друга огнём. И они все - поголовно были вооружены скорострельным оружием. Автоматические и самозарядные карабины. Ручные пулемёты - у каждого пятого. И откуда-то из-за их спин били орудия безбашенных танков, "самоходов" - по-русски, расчищая путь Егерям.

Эти егеря - тоже были сумасшедшие. Тоже - постоянно улыбались, как безумцы.

А потом Пол чуть ещё раз не свихнулся - появилось ЭТО. Чёрный монстр, похожий на человекообразного чёрного омара, вставшего на дыбы, так же, покрытый панцирем, весь в наростах, шипах, вместо рук - острые клешни, шипы или рога на лбу, локтях, коленях, плечах. Пол вышел из ступора при виде ЭТОГО. И впервые за этот безумный день - испугался. Но, закусил губу, побежал в атаку на монстра с криком атаки безумных русских:

- Ура!

Попов бросился наперерез, Пол увернулся от него приёмом из футбола. Егеря тоже побежал его ловить, но ЭТО остановило их, просто отмахнувшись. При этом, у него - полностью исчезли шипы и клешни. Остался человек в черной броне. Пол ударил лопаткой в основании шеи монстра, не причинив никакого вреда, а лопатка - сломалась. Пол ударил осколком штык-ножа в корпус - сломанное лезвие соскочило.

Чёрный панцирь сполз с головы монстра, обнажив лицо и белые глаза:

- Безумству храбрых поём мы песню! Остановись, глупец! Я - Медведь. Как твоё имя?

- Пол Турбин.

- А как бабушка назвала?

- Павел Турбин.

- А где Попов?

- Я! Товарищ генерал-майор!

- Молодцы, ребята! Яйца у вас - стальные. Это - достойно.

И монстр вручил ему красную коробочку, обшитую бархатом. Там - невзрачная серая медалька. Только - советские - её уважали больше остальных наград. Кроме такой же медальки у Попова, Пол больше не видел таких медалек. Зато Попов говорил, что это - самая высокая из всех возможных наград. И остальные советские, видя медальку на груди Пола, неизменно округляли глаза, неизменно вскидывали руку к козырьку, к срезу пилотки или каски.

Потом было возвращение в Америку, награждение Конгрессом. И больше Пол в Россию - не вернулся. Окончание Войны застало его в тренировочном лагере учебного центра Корпуса Морской Пехоты. После войны, Пол демобилизовался, сытый войной по уши, как говорили советские. Доучился в колледже, долго не мог найти работу. Помогал отцу в его бизнесе. Потом он получил, как награждённый Конгрессом герой, именную стипендию Конгресса и учёную степень университета по его окончании. Опять - поиск работы.

Его приняли военкором в одно из центральных изданий. Оказалось, что работа эта - только витрина. Только красивая обёртка нелицеприятной работы сотрудником ЦРУ. Аналитиком. И - советником м-ра Хардмана.

Теперь м-р Хардман - мёртв. Убит русскими, сломавшими всю жизнь Пола. После Войны Пол так и не смог стать прежним. Он стал типичным русским - мрачным циником, презирающим людей и весь мир.

Пол взял приговор из рук м-ра Хардмана. Впервые он его увидел неделю назад. Вечеринку м-р Хардман проводил в этом новом русском ресторанчике с незамысловатым названием "Пит-стоп". В отличие от других русских ресторанов, Нью-Йорка, например, где культивировался образ царской России, тут всё было современно. Тоже - ресторан быстрого питания. По-русски - "забегаловка". И кухня была не чисто русской, а русско-американской. Ты мог заказать не только пирог, но и итальянскую пиццу, не только блинчики, но хот-дог или гамбургер. Не только квас, но и колу. Персонал был также смешанным. Единственное отличие - музыка. Современные ритмы, и даже - ультрамодные, но слова - только на русском.

А м-р Хардман всю свою 40-летнюю службу занимался антирусской деятельностью, все 40 лет работал на русском направлении, вместе с ростом Русской Угрозы, вырастая в своём положении и влиянии. М-р Хардман был ярым борцом с русскими, но любил русскую музыку, русскую кухню, русскую литературу, живопись, русское кино. "Я самый русский янки!" - говорил он. Что не мешало ему люто ненавидеть русских. Особенно - коммунистов. И исключительной ненавистью - Сталина и Кузьмина.