Кодограмма сна

48

Что же за картинки были в той мудрой КНИГЕ…

…Очередная скучная ночь спустилась на вымирающую индустриальную окраину некогда могучей империи.

Ни единого огонька не было видно в урбанистических трущобах, вольготно раскинувшихся на южном берегу пролива "Золотые ворота".

Между циклопическими сооружениями эпохи "Однополюсного мира" не наблюдалось ни малейшего движения в сторону прогресса и процветания.

Звериной тоской по одноразовой посуде, гормональной говядине и политкорректности сквозило из выбитых окон жилых комплексов.

Сердце щемило от сознания, что никогда уже не будет гулять по разбитым офисам мертвых небоскребов веселые факи и звонкая тарабарщина специальных терминов.

Детские и спортивные учреждения, школы и больницы, супермаркеты и парки развлечений выжимали слезу за слезой своей заброшенностью и заставляли помянуть по- хорошему радушие и некомпетентность их худосочных служащих, а также скудоумие и претенциозность их ожиревших клиентов.

Только улицы остались прежними. Те же вольеры баскетбольных площадок, те же костры в металлических бочках, те же шипяще – заедающие звуки музыки и гавкающее пение потомственных получателей социальной помощи, и сами они, несмотря на катастрофу системы социального обеспечения, по-прежнему одетые ярко и пестро, но от этого не менее похожие на стаи навозных мух, роящиеся от одной кучи гниющего мусора до другой в поисках одурманивающих испарений…

Динь – дили – дон – ди – дон…

– Алло?

– Здравствуйте! Я могу поговорить с Егулой? Я туда попал?

– Тонунц! Ты попал туда, ксит. С тобой говорит кубемай жена Егулы – Гавиппа. Что ты хочешь, сынок итук? Пакетик леденцов жава с изображением великого мощнеца или прокатиться на настоящей укурупе…

– Я хочу поговорить с самим Егулой. У меня к нему важное дело.

– Но он занят тидум…

– Пожалуйста, Гавиппа, я знаю, Егула сейчас наслаждается миром в Босморковой земле и листает книгу МАЛГИЛ…

– Лады, тонунц. Так уж и быть, хава… Сейчас позову дрольбан ырганон…

Гавиппа понесла трубку к бассейну, около которого расслаблялся ее муж Егула. Он возлежал в байковом халате в шезлонге. Одна белая девица в бикини делала ему педикюр на левой ноге, другая белая девица в бикини кормила его с ложечки десертом из взбитых сливок и свежей земляники, третья белая девица в бикини делала ему маникюр на правой руке. Карлик в оранжевом костюме читал вслух книгу МАЛГИЛ. Завидя Гавиппу с трубкой, Егула остановил его и недовольно спросил жену:

– Поклонник?

– Да, и с просьбой.

– Затрахали, уроды… Я же выдумка! Меня нет! А они звонят и звонят…

– Не надо разрешать издательству публиковать номера телефонов…

– Они тоже выдумка, глупая баба, нет таких номеров.

– Как же они дозваниваются?

– Не знаю… Разговаривать еще с одним олухом я не буду. Скажи, что меня неожиданно вызвал на выручку к себе Супер – пупер, загибающийся в неравной борьбе с силами Зла в Промокакашечной земле. Пусть туда позвонит…

– А какой номер дать?

– 111110 – СУПЕР. Пуп.

Гавиппа отошла в сторону, чтобы исполнить поручение, а карлик по кивку господина возобновил чтение…

49

…Билл Гейтс курил самокрутку у раскрытого окна своей студии на двадцать девятом этаже. Он мог бы и не открывать его – стекла были разбиты голодными воронами, но Билл превыше всего чтил порядок. Если куришь в помещении, позаботься о том, чтобы оно проветривалось и никому не было противно. Значит надо открыть окно… С улицы до него долетали обрывки песен дворовых хулиганов. Одно время Биллу они казались забавными. Он даже предложил ребятам заниматься с ними историей и литературой совершенно бесплатно. Парни заходили пару раз. Потом выяснилось, что в первый раз они приходили разведать обстановку, а во второй вынесли резиновую грелку, маникюрные ножницы и эмалированный таз. Больше всего Билла обидело то, что дворовые поэты не взяли прижизненное издание поэмы Алена Гинзберга "ВОЙ" с одобрительными пометками Евгения Евтушенко. Сейчас до Гейтса донеслось нечто более отчетливое. Ублюдки что-то подкрутили на своих магнитофонах…

Билл Гейтс, дослушал песню до конца, и прошел в глубь комнаты. На столе стоял давно потухший монитор компьютера – электричества не было уже целую вечность. В его вычищенных от внутренностей недрах Гейтс хранил самое дорогое что у него осталось – черепа родителей. Однажды они ушли в ночь занимать очередь в ооновский пункт раздачи гуманитарной помощи. Билл не мог. Электричество тогда еще давали по ночам на три – четыре часа. Билл хотел пошарить по сети в поисках рецепта изготовления воздушного шара, способного пересечь океан и опуститься где-нибудь на уединенном острове. В той же сети шли упорные разговоры что за островом смотрит некто капитан Немо и там еще не едят людей, за использование зубной щетки по назначению не отправляют расчищать радиоактивные развалины и не заставляют всех в обязательном порядке красить носы в золотой цвет…