Оборотень

«Живая очередь» двигалась довольно живо, однако три дамы, скучковавшиеся особняком от остальных, видимо, считали иначе. Особенно одна из них, весьма внушительных размеров и с золотой цепью, живописно накинутой поверх сарафана, не переставая ворчала:

— Ну что они там, не могут побыстрее? До вечера не попадем ведь!

— Да успеем, вечно ты суетишься не по делу, — возражала ей другая дама гораздо худее, в заплатанном платье и в таком же платочке, небрежно повязанном на голову.

— Кажется, зря мы ввязались в эту затею, — не без опаски заметила третья, одетая уж вовсе немыслимо: сверху ее украшало что-то вроде боярского кафтана, а снизу — некое подобие юбки, наскоро сшитое из цельного куска материи.

— Вообще-то надо было бы получше подготовиться, — оглядев себя и подруг, прогудела первая дама. — А в эдаких нарядах ни одна сволочь на нас не позарится.

— Кто ж знал, что представится такая возможность, — возразила вторая дама.

— Ну так давайте уйдем и будем действовать по прежнему плану, предложила третья.

— Сначала попытаемся тут! — заявила первая. — Но это нужно как-то ускорить.

— Как? — безнадежно махнула рукой вторая дама.

— Способом вечным, как мир! — Первая дама бесстыдно задрала подол платья и извлекла откуда-то из своих глубин золотую монетку.

— Ой, рискованно, — покачала головой третья.

— Достойны ли такие действия звания благородной дамы? — засомневалась вторая.

— Достойны, достойны! — захохотала первая и решительно направилась к чиновнику.

То, как она передавала монетку должностному лицу, не укрылось от взоров других претенденток, ожидающих своего череда.

— Не пускайте никого! — закричала полная девица, как раз та самая, что нахлобучила Петровичу ведро на голову. — Я здесь раньше всех стояла!

— Взяточники! Мздоимцы! — заголосили и другие женщины, не то чтобы от зла, просто они были рады любой возможности снять напряжение долгого ожидания.

— Тихо, девоньки! — прикрикнул чиновник. — Всех примем, не беспокойтесь. — И, дождавшись, когда из ворот понуро вышли несколько очередных отвергнутых соискательниц, выкрикнул: — Олимпиада, Сосипатра и Поликсена!

Взяткодательница и две ее подруги резво побежали к воротам и скрылись в недрах замка. Впрочем, долго они там не пробыли — не прошло и получаса, как ворота приоткрылись и дюжие охранники к радости прочих претенденток молча вышвырнули их вон.

— Как они смели! — возмущалась первая дама, потирая задницу с ярким оттиском сапога. — Этого я им никогда не забуду! Ну, Григорий, погоди!

— Сами виноваты, — вздыхала вторая дама, поправляя сбившийся набок платочек.

— Хорошо еще легко отделались, — оптимистично возразила своим подругам третья. — Ладно, пошли искать вход в подземелье. Времени-то уже в обрез.

Князь Григорий обедал прямо у себя в кабинете, а барон Альберт, почтительно склонившись, докладывал о последних событиях:

— Ваша Светлость, у меня для вас две новости: одна хорошая, а другая — не очень. С какой прикажете начать?

Князь Григорий отодвинул тарелку с обглоданными костями и придвинул кубок не то с вином, похожим на кровь, не то наоборот:

— Начни с хорошей. Плохих у нас и так уже выше крыши.

Альберт извлек из-за пазухи несколько бумажек:

— Вот только что поступили донесения, что сегодня утром на родовом кладбище Pозенкранцев были преданы земле бренные останки боярина Василия.

— Так, — Григорий с удовольствием отхлебнул из кубка, — ну а что же Беовульф и Грендель?

— Беовульф на похоронах не присутствовал, так как занемог и остался дома, а Грендель куда-то исчез.

— Нехорошо, — нахмурился князь, — его надо непременно взять под наблюдение, и как можно скорее. Одна радость — нет больше этого боярина Василия.

— Жаль его все же, — притворно вздохнул барон Альберт. — Умер на чужбине, и чужие люди его хоронят…

— Кстати, не забудьте послать мои, хм, искренние соболезнования царю Дормидонту и королю Александру, — добавил князь. — Ну так что же у тебя за плохая новость?

— Дело в том, Ваша Светлость… — замялся Альберт и, решившись, выпалил одним духом: — Чумичка исчез!

— Что-о?!! — Князь Григорий резко встал из-за стола, и увесистый кубок полетел в барона, так что тот едва успел увернуться.

— Князь, извольте выслушать…

— Ничего не желаю слушать, — процедил князь. — Да я тебя самого засажу в темницу на место Чумички, и будешь ты там сидеть с крысами и тараканами, пока мы его не найдем!.. — И, немного успокоившись, князь Григорий угрюмо спросил: — Когда и как это произошло?

— Да только что, — поспешно залепетал начальник тайного приказа. — Его охранник на миг отвернулся, а потом глядит — Чумички уж и след простыл.

— Все ясно, колдовство, — злобно прошипел князь. — Что толку, что боярин Василий мертв, когда Чумичка и Грендель могли и без него столковаться. Да как на грех и тот и другой незнамо где. И почему я, дурак, не послушался Каширского!.. Значит, так, — быстро и решительно заговорил князь. Принять все меры разыскания и безопасности. И если что еще случится — ты, лично ты за все своей дурной башкой ответишь. Понятно?

— По-понятно, — совсем сник барон.

— Тогда ступай!

Альберт на негнущихся ногах вышел из княжеского кабинета, бормоча себе под нос:

— Уж сто лет без малого при князе состою, а таким его ни разу не видал. И чего ему этот дурак Грендель дался вместе с Чумичкой?..

— Ну что же, через ворота в замок проникнуть не удалось, значит, будем искать подземный ход, — деловито сказал Василий. Он, Беовульф и Грендель расположились прямо на ковре опавших листьев в небольшой рощице и закусывали прихваченными с собой яствами, запивая прохладной водичкой из ручья, отделяющего рощу от сжатого поля. Вдали на фоне холодного осеннего неба чернели башни и стены Григорьевского замка.

— Этого я им не забуду! — кипятился Беовульф, потирая зад. — Меня, доблестного рыцаря в двадцать пятом поколении, вышвырнуть, как последнюю потаскуху!

— Так ведь тебя именно в таком качестве и вышвырнули, — усмехнулся Грендель, но тут же добавил: — Да и не тебя одного, нам с боярином Василием тоже досталось.