Лик Аполлона

- На ком тут жениться?

Тетя задумалась. А может, просто вспомнила что-то свое, кто её знает. Джереми принялся водить пальцем на каплях вина, пролитых на столешницу. Иногда юноше казалось, что между ним и его родственниками лежит пропасть большая, чем два поколения, - настолько они разные. У дяди Гумберта язык уже развязался вовсю, и он рассказывал третью по счету легенду о древних временах, когда мир был юн. а боги молоды и полны надежд и желания поддерживать Вселенную в гармонии. Джереми подозревал, что старик повторял эти байки сотни раз, но ему не наскучивало это, как не наскучивало тетке переслушивать их заново.

Многие, говоря о прошлом, так называемом Золотом веке, рисовали богов веселыми и щедрыми и со временем несправедливо забытыми. Но за последние несколько месяцев Джереми открыл, что дядя Гумберт считает иначе. Да, иногда божества могут покровительствовать некоторым смертным, время от времени, но в целом они отнюдь не благи. Боги, как дети, считали весь мир своей песочницей, а людей воспринимали чем-то вроде забавных игрушек.

Гумберту нравилась такая точка зрения - это ведь не его вина, что мир часто обманывал его ожидания и надежды. Естественно, боги сидят у себя и только и мечтают, как напакостить ему, Гумберту. Джереми подумал, что, воспринимая себя жертвой божественных козней, дядя Гумберт таким образом возвеличивается в собственных глазах.

Целых пять месяцев постоянным слушателем Гумберта был его усталый, засыпающий за столом племянник. Сегодняшний вечер не был исключением. Юноша сидел, подперев подбородок кулаком, и клевал носом над второй кружкой вина. Вообще-то никто его не удерживал, он мог в любую минуту сдаться и полезть спать на чердак. Но ему, видимо, тоже нравились эти истории. Они вносили хоть какое-то разнообразие в будни.

Джереми чуть приоткрыл глаза. Эту историю юноша слышал впервые за все пять месяцев работы на родню.

Речь шла о двух богах - Дионисе и Гермесе. Они путешествовали в облике людей, поспорив, какой прием им окажут в первой же крестьянской хижине, если они появятся там инкогнито.

- Ну, завернулись они в плащи и... ик!..и пошли.

Тетя Линн и сама пропустила сегодня пару лишних кружек вина, она запищала и захихикала, хлопая мужа по руке. Джереми только молча подивился. Без сомнений, за четверть века супружества она слышала эту историю не раз и не два и уже знала, в чем соль. Но веселилась. Джереми не слышал этого рассказа прежде и все равно не ждал ничего особо занимательного.

- Вот великий Гермес, - хрипло гудел голос дяди Гумберта, - кое-кто зовет его Меркурием, и Дионис подошли к первой попавшейся хижине. Им открыл мрачный старик, а позади него боги увидали его хорошенькую жену... она заприметила, что гости недурны собой и одеты богато, так что принялась им подмигивать...

Тетя Линн, уже просмеявшись, теперь просто сидела и улыбалась, терпеливо дожидаясь продолжения. Наверное, она думала о том, что ей мог попасться муж и похуже Гумберта, который на неё никогда не поднимал руки. Старикашка был не особо крепок и могуч и вообще предпочитал ни с кем не ссориться. У него были другие недостатки.

Рассказ подошел к вполне предсказуемому финалу - хмурому и жадному крестьянину наставили рога, похотливые боги одержали победу, молодая жена была удовлетворена, по крайней мере, на ближайшее время. Судя по довольному хохоту дяди Гумберта, история эта нравилась ему до сих пор, с тех времен, когда он впервые её услышал - то есть когда сам был молодым похотливым парнем. И Джереми подумалось вдруг, что отец никогда бы не стал рассказывать побасенки подобного толка, а мама не стала бы над ними смеяться.

Ужин закончился, поскольку дядя Гумберт иссяк. Когда все трое встали из-за стола, Джереми заметил, что он уже не ниже седобородого дяди, которому вообще-то ещё нет и пятидесяти.

Тетя принялась убирать нехитрую кухонную утварь со стола, а Джереми пробормотал: "Спокойной ночи" - и потащился на улицу. Вторая кружка вина прибавила шума в голове и вялости в усталых ногах, так что парень едва не рухнул с деревянной лестницы, пока лез на чердак, - нога соскользнула с гладкой, истертой ступеньки.

Стоял ранний вечер, и маленький темный чердак дышал теплом прошедшего летнего дня. Не останавливаясь, Джереми протиснулся ужом через захламленную узкую комнатку, пышущую жаром угасшего уже солнца, и выбрался наружу через грубое отверстие в стене, которое служило окошком. Плоская крыша была залита лунным светом.

Оказавшись на крыше, Джереми тотчас же стянул домашнюю рубаху. На открытом воздухе сейчас было намного прохладней, чем в доме. После заката поднялся легкий ветерок, а значит, мошкары можно не бояться. Справа и слева шелестели ветви дерева, роняя листья на плоскую крышу. Даже днем крона дерева прикрывала крышу от чужих глаз, а уж ночью и подавно. Джереми быстро стянул штаны и помочился с края крыши, чтобы не спускаться к уборной на заднем дворе. Потом растянулся на чуть неровной, но теплой, нагретой солнцем поверхности, подсунув свернутую рубаху под голову.

Луна висела прямо над головой. Близорукий Джереми всегда мог определить, где находится полная луна на чистом небе, хотя её свет и смена фаз не значили для юноши ровным счетом ничего. А вот звезд он не различал даже самых ярких, разве что пару раз видел (или ему казалось, что видел) слабое мигание Сириуса в ясные зимние ночи. Иногда, когда Венера сияла особенно ярко, он мог заметить её перед рассветом или на закате - слабое подобие крохотной луны. Но сегодня, хотя ресницы слипались от выпитого вина и усталости, он поразился, как красиво изменился мир в серебряном лунном свете. Она сияла вовсю, хотя для Джереми луна казалась всего лишь самым ярким, но сильно размытым пятном.

Утром этого дня тетя Линн упомянула, что на реке какой-то лодочник рассказывал о странной битве, которая недавно произошла в Пещере Прорицаний. Там приняли участие целые армии людей, и двое или даже больше богов дрались насмерть.

- Все боги давным-давно умерли, - отмахнулся дядя. - Еще до моего рождения.

А потом принялся рассуждать о разных божествах так, словно был с ними лично знаком.