Первый Линзмен-3: Галактический патруль

Ныне Совет и его Галактический Патруль обладают практически абсолютной властью. Нагие вооружение и экипировка не знают себе равных. Мы можем преследовать нарушителя закона повсюду, куда бы он ни вздумал направиться. Кроме того, каждый линзмен вправе использовать любой материал и рассчитывать на помощь, где бы и когда бы она ему ни потребовалась — в любой солнечной системе, принадлежащей к нашей Цивилизации. Авторитет Линзы во всей Галактике столь высок, что Носитель ее может быть в любое время призван для исполнения функций судьи, члена судебного жюри или судебного исполнителя. Где бы ни находился Носитель Линзы, — на суше, в воде, в воздухе или в космическом пространстве, — повсюду в пределах нашей Островной Вселенной его слово считается ЗАКОНОМ.

Вот чем объясняются те суровые испытания, через которые вам пришлось пройти. Единственное извинение жесткости предъявляемых к вам требований — те результаты, которые они дают: ни один Носитель Линзы не уронил свое высокое звание.

Теперь о том, что касается самой Линзы. Как и все другие, вы слышали о ней с тех пор, как научились говорить, но не знаете ничего ни о ее происхождении, ни о ее природе. Теперь вы стали лейтенантами Галактического Патруля, и я могу сообщить вам то немногое, что известно мне самому. Есть ли вопросы?

— Сэр, конечно, мы все немало размышляли о Линзе, — отважился заговорить Мейтланд. — Современные преступпики широко используют в своих целях достижения науки. Я всегда полагал, что если наука может создать нечто, то она способна это повторить. Мне представляется довольно несомненным, что не одна Линза попала в руки преступников. Так ли это?

— Если бы Линза была изобретением или научным открытием, то ее давным-давно удалось бы повторить, — невозмутимо ответил начальник Учебного центра. — Но природа Линзы никак не связана с достижениями науки. Ее характерные особенности имеют скорее философский и психологический характер, и она была разработана для нас эрайзианами.

— Вспомните, каждый из вас недавно побывал на Эрайзии, — продолжал фон Хоэндорф. — Какое впечатление произвели ее обитатели на вас, Мерфи?

Новоиспеченные офицеры, не веря своим ушам, переглянулись между собой и снова уставились на грозного начальника.

— Сначала, сэр, мне показалось, что они были чем-то вроде новой разновидности драконов, но драконов, способных мыслить. Это ощущалось во всем. Я был рад убраться оттуда, сэр. Они действовали мне на нервы, хотя мне ни разу не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь из них передвигался.

— Что и говорить, эрайзиане — особая раса, — кивнул фон Хоэндорф. — Многие почему-то считают их нашими врагами. В действительности же без них не было бы ни нашего Патруля, ни нашей Цивилизации. Я не могу понять их и не знаю никого, кто мог бы. Они дали нам Линзу, но Носители Линзы не должны говорить об этом никому из посторонних. Они изготовляют Линзу индивидуально для каждого кандидата в патрульные, хотя все кандидаты видят их по-своему. Мы склоняемся к мнению, что никому и никогда не удавалось видеть эрайзиан такими, какие они суть на самом деле. Всем, кроме Носителей Линзы, они кажутся совершенно антисоциальными, но даже те, кто становится линз-менами, бывают на Эрайзии только раз в жизни. Создается впечатление, — правда, я должен оговориться, что такое мнение может не иметь никакого отношения к истинному положению дел, — будто эрайзиане совершенно безразлично относятся ко всему материальному.

На протяжении гораздо большего числа поколений, чем вы можете себе представить, они посвящали себя размышлениям, главным образом, о сущности жизни. Они утверждают, что не знают об этом ничего сколько-нибудь заслуживающего внимания, но, несомненно, им известно о сущности жизни несравненно больше, чем всем другим расам. Хотя эрайзиане обычно не вступают в контакты с обитателями иных миров, они тем не менее согласились оказать помощь Галактическому Патрулю во имя всеобщего блага.

Поэтому накануне производства в линзмены каждый выпускник направляется на Эрайзию, где для него создается Линза, наиболее полно отвечающая его характеру и жизненным возможностям.

Отвлекаясь от представления, что некий эрайзианин знает до тонкости, как устроена и как действует ваша Линза, общее понятие о ней вы получите, если будете считать, что ваша Линза синхронизована или находится в резонансе с вашей личностью или вашим эго. Линза не живая в том смысле, какое принято вкладывать в это слово. Однако в определенном смысле она наделена псевдожизнью и поэтому обладает способностью к характерной игре цвета и света при прикосновении с той живой наделенной способностью мыслить плотью, для которой она предназначена. Та же псевдожизнь придает Линзе телепатические способности, позволяя вам с ее помощью общаться с другими наделенными разумом существами, даже если они не обладают органами речи или слуха.

Снять Линзу не может никто, кроме ее Носителя. При попытке завладеть ею со стороны любого другого существа она распадается на части. Линза испускает особое сияние до тех пор, пока она находится у своего Носителя. В момент, когда тот умирает, или вскоре после его смерти Линза перестает мерцать. Есть и еще одно обстоятельство, полностью исключающее всякую попытку использовать Линзу посторонним. Линза не только перестает сиять, если ее наденет чужой. Если линзмен захвачен живым или Линза отобрана у него насильно, то она за считанные секунды убивает любое живое существо, которое попытается носить ее. Пока Линза мерцает, то есть находится в контакте со своим живым владельцем, она совершенно безвредна, но стоит ей потемнеть, как таящаяся в ней псевдожизнь с такой интенсивностью вмешивается в любую не синхронизованную с ней биологическую жизнь, что последняя неизбежно погибает.

Наступило молчание. Молодые лейтенанты сосредоточенно размышляли над словами начальника училища. Каждый из выпускников все отчетливее сознавал героизм состарившегося линзмена, который сидел сейчас перед ними. Физически немощный, давно достигший пенсионного возраста, он подавил свои человеческие эмоции и добровольно согласился на роль Людоеда, ибо этим мог в наиболее полной мере способствовать прогрессу своего Патруля.

— Я лишь бегло коснулся самого необходимого, — нарушил молчание фон Хоэндорф, — и познакомил вас с азами вашего нового статуса. В последующие несколько недель, прежде чем вы приступите к выполнению своих служебных обязанностей, другие офицеры разъяснят вам многое из того, о чем вы сейчас не имеете ни малейшего понятия. Наше время подходит к концу, но задать мне один вопрос вы еще успеете.

— Не вопрос, сэр. Я хотел бы сказать нечто более важное, — обратился к нему Киннисон. — Я говорю от имени всего курса. Мы глубоко заблуждались относительно вас, сэр, и хотели бы извиниться за это.

— Благодарю вас за намерение, хотя никакой необходимости в извинениях нет. Вы не могли думать обо мне иначе, чем вы думали. Задача, стоящая перед нами, стариками, не из простых: вырастить тех, кому нет равных. Но мы слишком стары, чтобы нести службу в космическом пространстве; у нас не хватает быстроты реакции, столь необходимой для патрульных; поэтому нам остается делать то, что в наших силах. Однако наша работа имеет и свою светлую сторону: каждый год мы отбираем около сотни офицеров, достойных стать линзменами. И тот час, который я провожу ежегодно с выпускниками, служит оправданием всех прошедших лет. У других ветеранов тоже есть нечто такое, что воздает им за понесенные труды.

В заключение я хотел бы обратить ваше внимание на особый склад ума, присущий Носителям Линзы. Вы должны осознать, что всякое существо, носящее Линзу, будь то человек или чудовище немыслимых форм и размеров с какой-нибудь далекой планеты, является линзменом. Каков бы ни был облик, на него можно положиться так же, как на любого из вас. Оно прошло те же испытания и проверки, которые преодолели вы сами. Оно заслуживает такого же доверия, как и вы. Мое последнее слово: линзмен умирает, но не сдается, патрульные приходят и уходят, но Галактический Патруль остается!