Конан и сокровища Пифона

Глава 3. ТЕМНЫЙ ГОРОД

Крепкий северный ветер раздувал два больших треугольных паруса, и "Морской тигр" летел на юг. Учитывая малейшие изменения воздушного потока, Вульфред постоянно следил за величиной угла рей и за натяжением канатов. Парус то становился совсем плоским, то вздымался так, что казалось, будто он хочет вырваться вперед самого корабля. Они шли по всем известному маршруту, был самый разгар навигации, поэтому редко когда поблизости не было видно какого-нибудь корабля. Некоторые из них, желая познакомиться поближе, делали попытку подойти, но при виде хищного разбойничьего судна сразу же поворачивали обратно в поисках более подходящей компании. Конану нравился и сам корабль, и все его механизмы. Хотя он и не был членом экипажа, но всегда с готовностью принимался за любую работу, если нужна была помощь, - натянуть ли канат или крутить лебедку. Матросы не скрывали своего удивления его силой, которой хватило бы на пятерых. Кое-кому, правда, не нравилась та легкость, с какой Конану удавалось любое дело, и первым среди таких был Уму - огромное, похожее на обезьяну чудовище. Своей силой, которой очень гордился, Уму подчинял себе всех остальных. И хотя на корабле кроме капитана не было настоящих офицеров, он считал себя командиром экипажа, и появление Конана ему пришлось не по душе. Конан знал об этом, хотя Уму и не проявлял своего недовольства в открытую. Конану это казалось подозрительным. Не потому, что он видел в Уму соперника, ведь в мире, где жил киммериец, это соперничество в порядке вещей. В диком, яростном мире бандитов, пиратов, казаков и наемников сильный всегда подавляет слабого и всегда есть кто-то один самый сильный, которому, чтобы сохранить свою власть, приходится отвечать на все удары, принимать все вызовы помериться силами. При обычных обстоятельствах Конан мог бы ожидать, что не пройдет и трех дней, как они с Уму померятся силами. Но время шло, а тот лишь кидал на Конана злобные взгляды. Киммериец понимал, что останавливает Уму не страх. За его низким лбом для подобных мыслей, возможно, и вовсе не было места. Здесь что-то другое. Конану не давала покоя не только сдержанность Уму. Несмотря на опасности и невзгоды, которые их ожидали в путешествии, никто из моряков не покинул корабль, не остался в Асгалуне. Почему? Повезло, конечно, что в команде такие суровые, опытные морские львы, но киммериец не очень-то доверялся такому везению. - О чем ты задумался, Конан? - спросила Малия. Она вышла из своей маленькой каюты и поднялась на небольшой ют, где киммериец наблюдал за работой рулевого. Сначала она, как и ее спутники, страдала от морской болезни, но скоро все прошло. - В море тебя всегда подстерегает опасность, и ни в чем нельзя быть уверенным до конца, - ответил Конан. - Видишь вон ту гряду облаков, на юго-западе? - Он показал рукой на едва различимую серую полоску у горизонта. - Да, вижу. Мне она кажется вполне безобидной. - Это только кажется. Она может принести бурю, которая обрушится на нас с быстротой нападающего хищника. На море ни одну мелочь нельзя упускать из виду. Малия рассмеялась: - Ты настолько же мрачен, Конан, насколько весел наш капитан. - Она кивнула туда, где на палубе стоял Вульфред; матросы, недовольные его бесконечными экспериментами с оснасткой, опять и опять настраивали паруса, а он весело ругался, слушая их недовольное ворчание. - Спрингальд говорит, что киммерийцы известны своим дурным нравом, а ваниры же хотя и свирепые, но веселые. - Знания Спрингальда почерпнуты из книг, - сказал Конан. - Ваниры умеют веселиться, согласен, особенно когда мучают свою жертву или сжигают дотла киммерийскую деревню, уводя закованных в цепи женщин и детей. Такого же рода веселье любят и эзирцы. Те, кто не видел, как они дерутся между собой, не знают, что такое настоящее веселье. Их будут резать на части, а они все равно смеются. - Вы, северяне, настоящие варвары, - сказала Малия. - Цивилизованные народы относятся к таким вещам серьезнее. - А ты и сама, судя по внешности, имеешь отношение к северу. Ты говоришь без акцента, но волосы и кожа у тебя как у гиперборейцев. - Моя мать происходит из знатного гиперборейского рода. Она воспитывалась в доме бритунского лорда, жившего недалеко от границы, с которым хотел породниться ее отец. Сын этого лорда и был моим отцом, но я его не помню. Его убили, когда двадцать лет назад на Бритунию напали немедийцы. А нас с матерью забрали в Бельверус, где ее взял в наложницы один немедийский генерал. Моя мать умерла пять лет тому назад, во время эпидемии чумы. Жена немедийца уже начинала ревновать его ко мне. видя, что я красива, как ревновала и к моей матери, поэтому генерал с радостью отдал меня первому же купцу, которому я понравилась. Это был брат Ульфило, его звали Марандос, он был молод и красив и хотел, чтобы я стала его женой. Три года мы были счастливы, пока не вернулись в его дом. Такую историю нельзя назвать необычной. Даже богатым и знатным жизнь в смутные времена может преподносить неприятные сюрпризы. Младшие сыновья и женщины часто не получали почти ничего, и им оставалось лишь гордиться своим происхождением. - И все же он оставил тебя и отправился на юг, - сказал Конан. Он не хотел ее обидеть, но слова прозвучали довольно жестко. - Но он ведь не бросил меня. Он думал, что так сможет поправить наши дела, он... - Малия! - Из узкой каюты внизу показался Ульфило. - Мы попросили Конана быть нашим провожатым. Если тебе нужен наперсник, найди на эту роль кого-нибудь другого. Спрингальд, например, получает гораздо большее удовольствие от беседы, чем этот киммериец. - Ты мой деверь, а не опекун! - набросилась на него Малия. - Я буду разговаривать с кем захочу! - До воссоединения с твоим мужем - моим братом - я несу за тебя ответственность, - сказал Ульфило. Малия какое-то мгновение пристально на него смотрела, потом, не сказав ни слова, повернулась и ушла. - Дела моей семьи, Конан, не должны тебя касаться, - сказал Ульфило холодно. Конан пожал плечами: - Ты можешь доверять мне или нет, как хочешь, но за время этого плавания может так случиться, что друзей будет не хватать, маркграф. - Что ты хочешь этим сказать? - Мне кажется, что кое-кто из них, - Конан кивнул в сторону палубы, пошел с нами в надежде на то, что цель твоей экспедиции - не просто найти пропавшего брата. Они не понимают, что братская любовь или узы супружества могут толкнуть человека на столь опасное предприятие. Знатный господин оставляет свой дом, взяв с собой только учителя и женщину, и едет на край света - это выходит за пределы их понятий о разумном. Я бы даже сказал, что это выходит и за пределы моих понятий, но ты ясно мне сказал, что я должен лишь помочь в поисках брата. Остальное меня не интересует, подозрительность - не в моем характере. Ульфило так сильно сжал губы, что они побелели. Конану показалось, что причиной тому - не один только гнев. А замешательство человека с открытой натурой, который вынужден кривить душой. - Ты думаешь, они могут быть опасны? - проговорил наконец Ульфило. - Никогда не знаешь, откуда может грозить опасность, все зависит от того, как сложатся обстоятельства. Но сейчас еще не о чем беспокоиться. Они вполне безвредны, пока не почуяли добычу. - Когда мы доберемся до Берега Костей, ты узнаешь больше, - пообещал Ульфило. - Сейчас пока я не могу тебе ничего сказать. - Дело твое, - ответил Конан. - Но помни, что, если мы все погибнем из-за твоей чертовой скрытности, виноват в этом будешь только ты! К тому времени, когда на свежий воздух вышел Спрингальд, настроение Конана немчого улучшилось. Спрингальд был бледен, но впервые за все путешествие мог спокойно стоять на ногах. - Вот, мой киммерийский друг, я почти уверен, что сегодня вечером, в крайнем случае завтра утром, смогу уже что-нибудь съесть. - Я рад слышать, что ты совсем здоров, - усмехнулся Конан. - Всю свою жизнь я изучал великие походы мореплавателей прошлого. Со мною всегда были карты и записи бортовых журналов, но в море я отправился в первый раз - лишь ступив на борт этого корабля. Известные путешественники, однако, не упоминают о том, как морские боги любят наказывать нас, несчастных сухопутных букашек. - Со временем это проходит, - заверил его Конан. - Считай, что тебе повезло. Сейчас погода просто великолепная для плавания, и корабль почти не качает. А попади ты в бурное море, ты мучился бы не одну неделю. - Прошу тебя, не надо об этом! - прервал его Спрингальд. - Давай поговорим о чем-нибудь другом. - Он порылся в большой сумке, которую всегда носил с собой. Из сумки торчали какие-то свитки, листы пергамента, корешки книг. Спрингальд извлек какой-то том. Антикварную редкость, судя по обложке. Когда-то книга была в прекрасном кожаном переплете, но теперь, источенная червями, истрепалась и износилась. - Вот, - сказал он, - "Плавание капитана Бельформиса". Этот человек жил более тысячи лет назад и плавал примерно в тех же местах, куда сейчас направляемся мы. - Книга старая, - сказал Конан, взяв ее из рук Спрингальда, - но тысячу лет ей дать трудно. - Правильно. Оригинал был на пергаментном свитке, и копий с него, как нам известно, не существует. Искусство книгопечатания знакомо людям всего лишь семьсот-восемьсот лет, хотя я считаю, что им владели и некоторые очень древние цивилизации. Так случается - искусство гибнет, а потом воскресает вновь. Так вот, а этот список был сделан пятьсот лет назад для короля Аквилонии Хептадиоса. Посмотри, на странице слева - оригинальный текст на древнешемитском, а на другой стороне - цветистый перевод на аквилонский язык того времени. На титульном листе надпись о том, что книга износилась и ее вместе с другими нужно послать в Луксур для переплетных работ. Это было двести лет назад. Стигийцы - большие мастера во всем, что касается книжного дела. По возвращении она заняла свое место на полке в Королевской библиотеке в Тарантии, и у меня есть все основания полагать, что с тех самых пор никто до меня к ней не прикасался. А я ее обнаружил несколько лет назад. Ее плачевное состояние - результат всех этих лет, результат пренебрежительного отношения к ней и упорной работы прожорливых червей. - Судя по имени, капитан был шемитом, - заметил Конан. - Да, а корабль его назывался "Аштра", в честь шемитской богини. А знаешь ли ты, что когда-то Шем был величайшей морской державой? - Странно! Ведь шемиты - народ пастухов и земледельцев. Даже асгалунские купцы, как правило, выходцы из других стран. Среди шемитов, конечно, есть моряки, ведь страна имеет водную границу, но они в основном моря не любят. - Так было не всегда. Много веков назад на территории сегодняшнего Шема существовало государство Ашур - маленькое и бедное, но зато там, на месте Асгалуна, находилась единственная по всему побережью Шема приличная гавань. На трон взошел один воинственно настроенный король, который основал династию Ден, его звали Белсепа. Он видел, что его страна слаба, единственная ее сила - выход к морю, и тогда он решил превратить Ашур в морскую державу. Чтобы получить все необходимое, он обратился к соседям. В Шеме нет хорошей древесины, чтобы строить корабли, поэтому дерево он закупал севернее, в Аргосе и Зингаре. Чтобы привлечь корабельных плотников и других мастеров, необходимых для страны мореплавания, он установил для них щедрую плату, дешево продавал землю и освободил от налогов. Чтобы обучать шемитов морским искусствам, он нанял капитанов, навигаторов, опытных матросов, которые умели составлять карты и читать по звездам. И к концу правления Белсепы в стране уже был приличный торговый и военный флот. - Значит, все его труды пропали даром, - сказал Конан, - потому что ни разу в жизни я не видел шемитского корабля. А шемитские мортяки обыкновенные пираты. Шемиты занимаются набегами на суше, поэтому и в море они остаются верны себе. - И все же в течение трехсот лет, пока правила династия Ден, ашурские шемиты были умелыми навигаторами, они плавали и к далеким северным берегам, гораздо дальше Ванахейма, и к южной оконечности континента, где береговая линия резко поворачивает на северо-восток. По морю они, кажется, доходили и до самой Вендии, хотя об этом не сохранилось никаких точных документов. - Морем дошли до Вендии! - удивленно воскликнул Конан. - Такое плавание достойно героев! - Дорога туда и обратно занимала около трех лет, из пяти кораблей возвращался обычно только один. А ведь шемиты были тогда умелыми мореплавателями. - Спрингальд вздохнул. - А потом, - продолжал мудрец, - в Шем пришел голод. Посевы не взошли, травы высохли, скотину поразил мор. Естественно, что умирали и люди. Процветала только морская держава Ашур, что вызывало злость и зависть соседей. Вскоре страну потрясло все разрушающее землетрясение. Другие шемитские народы верили, что голод наслали лесные боги, рассердившись на людей за то, что те забыли леса и пастбища и обратились к морю. Землетрясение же - высшее проявление гнева, а также призыв к другим народам Шема взяться за оружие. Землетрясение разрушило городские стены и большую часть самого города. В Ашур ворвались толпы обезумевших от голода шемитов, которые не оставили там камня на камне. Они убивали людей и жгли корабли, уцелевшие после землетрясения. Они также поджигали архивы, в которых хранились морские карты и корабельные журналы. Сохранилось поэтому лишь очень немного книг и карт того времени, и вот эта - одна из них. - Он взял том из рук Конана. Бельформис жил в эпоху расцвета Ашура, а это - рассказ о его путешествии к Берегу Костей, куда корабли заходили редко. - Как же эта книга уцелела в пожарах? - спросил Конан. Спрингальд пожал плечами: - Иногда такие вещи можно объяснить лишь прихотью богов. Страшные катастрофы, разрушающие все на своем пути, какую-нибудь мелочь оставляют нетронутой. Знаменитые и бесценные сокровища гибнут, а она остается. Возможно, что свиток хранился в каком-нибудь сундуке, в подвале, и поэтому уцелел во время пожара. Возможно, он был тогда на борту корабля. Или какой-нибудь аквилонский путешественник уже купил его, и во время великих потрясений свиток находился вдали от родины. Как бы то ни было, какой-то ученый решил перевести эту хронику на аквилонский и даже переплести ее в виде книги. - А что пишет этот древний мореплаватель о тех местах, куда мы направляемся? - спросил Конан. - Давай посмотрим... - Спрингальд быстро листал страницы. Было видно, что он точно знает, где искать. - А, вот: "Острые белые скалы столь многочисленны и столь тесно прижаты друг к другу, что нам потребовался целый день упорного труда, чтобы благополучно пройти между ними. И лишь к закату мы смогли бросить якорь в безопасном месте. Когда наступит день, высадимся на берег". Он говорит о том, что произошло на следующий день. Дата, которая здесь указана, для нас ничего не значит, потому что нам неизвестно ашурское летосчисление, и о времени тех событий можно судить лишь очень приблизительно. "Едва забрезжил рассвет, мы на веслах двинулись к берегу. Небольшая партия отправилась к ручью, чтобы пополнить наши запасы пресной воды, но в воде оказалось так много водорослей, что очищать ее было бы слишком долго и трудно. Здешний берег - узкий песчаный пляж, песок белый и очень мелкий. На расстоянии двадцати шагов от линии прилива поднимаются густые джунгли". - Да, так я и запомнил это место, - перебил его Конан. - А борана там были в древности? - В хронике о них нет упоминания. Но там жили люди. - Он перелистал книгу. - Вот рассказ о втором дне, когда был предпринят поход в глубь страны: "В джунглях нам и раньше попадались признаки присутствия человека: на ветвях висели какие-то идолы и амулеты, вырезанные из камня и дерева, на земле - остатки кострищ и тому подобное, но до сегодняшнего дня нам не встретилось ни души. Около полудня мы наткнулись на горстку вооруженных людей". - Зачем они пошли в глубь территории? - спросил Конан. - В поисках местного населения и каких-нибудь ценностей. Торговцы часто так делали. Конану показалось, что Спрингальд ответил очень уклончиво, но киммериец не стал ничего выяснять. - Вот что пишет капитан: "Эти люди не похожи на чернокожих, что обычно населяют побережье. Они выше ростом, кожа у них светлее и более тонкие черты лица; лицо, как и все тело, сильно раскрашено. На них были набедренные повязки из прекрасной тонкой ткани незнакомого переплетения, в руках они держали широкие копья хорошей ковки. На многих были украшения из чеканного золота. Два наших чернокожих проводника при виде этих людей выказали некоторое изумление и страх, воины же смотрели на них с величайшим презрением, по отношению к нам они тоже проявляли некоторую настороженную отчужденность, не лишенную враждебности". - Спрингальд поднял глаза на Конана: - Ты понимаешь, конечно, что я читаю уже в переводе. Аквилонский, на котором говорили пятьсот лет назад, немного отличается от нашего языка. Надеюсь, мой перевод достаточно точен. - А первый перевод с шемитского? - спросил Конан. - Как ты думаешь, он точен? Несмотря на всю сложность своего положения, Спрингальд сумел улыбнуться: - Это, друг мой, очень уместный вопрос. Я не консультировался со специалистами по древнешемитскому, но мои собственные, пусть и несколько фрагментарные познания в этом языке дают возможность утверждать, что перевод точен. - Он поднял голову и посмотрел на темную тучу, которая лишь недавно была маленьким облачком. Теперь она закрывала полгоризонта. Вульфред все так же ругался и рычал на матросов. Они спускали парус. При виде этого Спрингальд побледнел еще больше: - О Митра! Неужели надвигается буря? Конан усмехнулся: - Да. И если хочешь уберечь свои книги от сырости, лучше запри их в сундук. На кораблях типа нашего все части корпуса скреплены не жестко, так чтобы обшивка могла играть на волне. В любую бурю он удержится на плаву, когда другие корабли развалятся на части, но в этом есть и свои минусы. Он пропускает воду как решето. - Вот как? Да, я еще многого не знаю. - Он засунул книгу обратно в сумку. - Надеюсь, тебе эта буря придется по душе. А мне, скорее всего, нет. - С этими словами он повернулся и направился вниз. Надвигающийся шторм Конан ожидал с удовольствием, он знал, что буря будет не очень сильной. Она пройдет единым шквалом, который продлится весь вечер и, может быть, ночь, а у него будет возможность посмотреть, как ведет себя судно в плохую погоду. Глядя, как приближаются вздувшиеся тучи и матросы спускают паруса, Конан думал о Спрингальде и его книге. Он давно уже не был юным мальчиком, что когда-то плавал по этим морям с Бэлит. С тех пор он успел послужить многим военачальникам и всякое узнал о людях, облеченных властью. Разбирался он и в языках. В армиях цивилизованных народов человек, претендующий на офицерский пост, должен читать и писать на языке этого народа. Совершенно ясно, что Спрингальд дал Конану в руки эту книгу, предполагая, что варвар не знает аквилонского. Спрингальд ошибался. Да, древний язык Конану был непонятен, но все же он сумел связать воедино несколько слов, и среди них он разобрал фразу, написанную более крупным шрифтом, чем все остальные, как будто она имела особое значение. Фраза эта была: "Рога Шушту". - Небольшое развлечение для наших сухопутных, да, Конан?- сказал Вульфред, вспрыгивая на ют прямо с палубы. - Им будет плохо, - отозвался Конан, - но они все стерпят. Это не те купчишки, над которыми любят поиздеваться матросы. Они и виду не подадут, что мучаются, и не перестанут задирать нос. Настоящие аристократы. - Да, я думаю, ты прав, - кивнул Вульфред. - Этот Ульфило, похоже, большая шишка. И девчонка тоже не промах. Даже этот книжник не спускает матросам ни одну грубость. - Он помолчал, а потом заговорил уже другим тоном: - Скажи, Конан, ты заметил, какую сумку таскает с собой книжник? - Ее невозможно не заметить, - согласился Конан. - Хоть я и не ученый, но моряк всегда узнает морские карты и бортовые журналы. - Да, так оно и есть. Ну и что из того? Он ученый и изучает путешествия древних мореплавателей. Что же ему еще читать, как не бортовые журналы? Вульфред засопел: - Ученые сидят в своих пыльных кабинетах и библиотеках и изучают плавания смельчаков по книгам. Нет, человек выходит в море, прихватив с собой целую связку карт, только если он что-то ищет, и ищет не просто какого-то брата! Говорю тебе, Конан, эти аквилонцы собираются искать клад! А для чего же еще богатым и знатным оставлять свой дом и искать приключений на море? Теперь киммериец презрительно усмехнулся: - Карты кладов! Да ты знаешь не хуже меня, что их продают в любой портовой таверне, чтобы выманивать деньги у слишком доверчивых. Однажды в Кордаве мне предложили целых три за один вечер. Я даже кое-что купил, благо был тогда молод и не разбирался ни в картах, ни в деньгах. - Думаешь, такими подделками можно одурачить знающего человека? - спросил Вульфред. - Как будто этот Спрингальд мог купиться на обычную дешевку! - Нет, конечно, не мог. - Конан тряхнул черной гривой. - Но это еще не значит, что твои подозрения обоснованны. А даже если они и ищут сокровища, они, конечно, понимают, что одним им по джунглям не пройти. Они будут прекрасным обедом для борана, если только раньше их не сожрут дикие звери или огромные змеи. - Да. Так какие же на самом деле у них планы? - Я не знаю. Знаю только, для чего они меня наняли, и я выполню свою работу честно. А когда прибудем на место, может быть, и узнаем, что они задумали на самом деле. Но вскоре налетела буря, и пришлось хорошо поработать, чтобы удержать корабль на плаву и не сбиться с курса, поэтому на бесполезные разговоры не было ни времени, ни сил.