Оружейная лавка

— Да, вот именно — ружье.

— С какой целью? — все так же спокойно спросил продавец.

Фара лишь смотрел на него, не понимая. Слишком все быстро. Ему хотелось разозлиться, высказать все, что он о них думает. Но возраст говорившего сковал ему язык, внес путаницу в мысли и чувства. Лишь невероятным усилием воли ему удалось заговорить:

— Для охоты. — Привычное слово помогло ему вернуться к разумному разговору. — Да, конечно, — для охоты. К северу отсюда есть озеро, — продолжал он быстро, лживым голосом, — и я...

Тут он остановился, хмурясь, в ужасе от собственной лжи. Он вовсе не собирался пускаться в разговоры!

— Для охоты, — кратко повторил он.

Фара вновь стал самим собой. Внезапно он возненавидел этого человека за то, что тот поймал его врасплох. Старик не спеша открыл один из стеллажей, доставая отливающую зеленым блеском винтовку, а Фара смотрел на него, весь кипя от негодования. Он мрачно подумал: «Ловко придумали — выставили старика».. Та же хитрость, что позволила им выбрать участок скряги Харриса. Теперь он уже не кипел, в душе его был лед. Фара протянул руку к ружью, но продавец слегка отвел его в сторону:

— Прежде чем я позволю вам прикоснуться к нему, я должен ознакомить вас с условиями, сообщить, при каких обстоятельствах можно приобретать оружие в нашей оружейной лавке.

Ах вот оно что, у них еще и свои правила есть! Ну. какова система для воздействия на доверчивых дураков! Ладно, пусть старый мошенник болтает. Лишь бы ему добраться до винтовки, тогда уж он положит конец их лицемерию.

— Мы — создатели оружия, — говорил клерк тихо, — изобрели ружья, которые способны разрушить любой предмет, любой механизм, все, что называется материей. У каждого из них свой радиус действия. Таким образом, владелец нашего оружия становится равным любому солдату императрицы, даже превосходит его. Я говорю больше, потому что каждое оружие так же создает вокруг его владельца силовое поле, способное защитить его от любых разрушительных сил. Правда, сквозь силовой экран могут пройти и дубинка, и пуля, и копье, но, чтобы разрушить его и добраться до владельца, потребуется атомная пушка.

Вы, конечно, понимаете, — продолжал продавец, — что нельзя допускать, чтобы такое могущественное оружие попадало безответственным людям. Соответственно, ни одно купленное у нас оружие не может быть использовано для нападения или убийства. Например, если вы купите ружье для охоты, вы сможете подстрелить из него лишь тех птиц и зверей, которые будут выставлены у нас в витринах. Кроме того, нельзя без нашего разрешения перепродать ружье. Понятно?

Фара тупо кивнул. Он не мог вымолвить ни слова. Невероятные, фантастически бессмысленные утверждения все звенели у него в голове. Интересно, следует ли ему рассмеяться или же разругать этого типа, так подшутившего над его здравым смыслом?

Стало быть, оружие нельзя использовать для убийства или ограбления. Стало быть, можно охотиться лишь на определенных птиц и зверей. А что касается перепродажи — предположим, он купит эту штуку, потом уедет за тысячу миль и загонит ее какому-нибудь богачу за два кредита, кто узнает?

А может, он начнет угрожать чужаку или пристрелит его. Откуда лавочники узнают? Нет, все это так нелепо, что...

Тут он сообразил, что продавец уже протягивает ему ружье прикладом вперед. Торопливо схватив его, он с трудом удержался от порыва — повернуть его дулом на старика. Не стоит торопиться, мрачно подумал он. И спросил:

— А как оно работает?

— Наведите на цель и спустите курок. Может, вы хотите его опробовать, у нас есть мишень.

Фара вскинул ружье.

— Конечно, — торжествующе выкрикнул он, — это вы! Ну-ка, иди к входной двери, и на улицу, быстро!

Он повысил голос:

— А если кто-то там попытается напасть на меня из второй двери, я и ее держу под прицелом! Ну, пошевеливайся! — он неловко махнул рукой клерку. — Клянусь, я выстрелю!

Тот и бровью не повел.

— Не сомневаюсь. Когда мы решили вас впустить, мы учли опасность нападения, враждебность и склонность к убийству. Но вы проиграли — тут мы хозяева. Гляньте-ка, что у вас за спиной.

Тишина. Фара стоял, не двигаясь, держа палец на курке. Мелькали обрывки мыслей, всплывали в памяти все недомолвки, какие ему приходилось слышать об оружейных лавках: что в каждой провинции у них есть сочувствующие, что у них свое собственное безжалостное правительство, что стоит кому-то очутиться у них в руках, и смерть обеспечена, что...

В конце концов ясно оформилась лишь одна мысль. Вот стоит он, Фара Кларк, семейный мужчина, верноподданный императрицы, стоит в тускло освещенном магазинчике, намереваясь бороться с такой огромной, такой грозной организацией — да он спятил!

Но ведь — он здесь. Собрав остатки мужества, он напряг ослабшие мускулы.

— Вам не удастся меня одурачить, тут никого больше нет, а ну, к дверям, да побыстрее!

Старик, не мигая, смотрел мимо него.

— Ну как, Рэд, с тебя хватит полученных данных? — спокойно спросил он.

— Достаточно для первичного анализа, — ответил молодой мужской голос из-за спины Фары. — Консервативен, тип А-7, неплохой средний уровень интеллекта, но очень предан монархии, что характерно для небольших поселений. Взгляд на жизнь односторонний, воспитан в имперской школе. Крайне честен. Спорить с ним бесполезно. Взывать к эмоциям тоже, тут нужно провести лечение. Не понимаю, чего ради нам с ним возиться, пусть себе прозябает.

— Если вы думаете, — дрожащим голосом молвил Фара, — что ваш трюк заставит меня обернуться, вы свихнулись. Это же левая стена, я видел, что там никого нет!

— Я тоже за то, чтобы он прожил всю жизнь, как получится, Рэд, — отвечал старик, — но ведь это он побуждал толпу к действию. Надо преподать ему урок.

— Лучше разрекламируем его визит, — предложил Рэд, — ему потом всю жизнь придется оправдываться.

Вера Фары в могущество оружия настолько поколебалась, что он совсем забыл о том, что держит в руках винтовку. Он было разжал губы, но не успел и слова сказать, потому что старик настойчиво повторил:

— Пожалуй, небольшое воздействие на эмоции все же может произвести эффект, давай покажем ему дворец.

Дворец! Неожиданное, потрясающее слово вырвало Фару из оцепенения.

— Послушайте, — начал он, — теперь я понял, что вы мне соврали — это ружье даже не заряжено. Оно...

Тут голос отказал ему. Он словно окаменел. Вытаращил глаза, как безумный. В руках у него не было ружья.

— Ах ты!.. — начал он снова. И замолк. Голова у него закружилась, он с трудом поборол полуобморочное ощущение. Ну, конечно, кто-то подкрался к нему и выкрал ружье прямо из рук, стало быть — стало быть, позади и правда кто-то есть. Стало быть, этот голос принадлежит не машине, как он подумал сначала, а человеку. Им как-то удалось...

Он хотел повернуться, но не смог. О господи, что?.. Он напрягся — и не сумел не то что повернуться, хотя бы шевельнуться.

В помещении стало темно. Он почти не видел старика, если бы мог, он бы заорал, завизжал, потому что оружейная лавка пропала. А он...

— Он стоял прямо в небе, высоко над гигантским городом.

Прямо в небе, вокруг ничего, только воздух, господи, прямо в голубом летнем небе, а город — вон он, до него миля или две ВНИЗ.

Ничего, ничего! Он бы закричал, но дыхание его будто: застыло в легких. Рассудок вернулся к нему, когда в его ужасающийся мозг прокралась смутная мысль: под ногами у меня — пол, это все иллюзия, каким-то образом картина передается мне в глаза, вот и все.

И тут, вздрогнув, Фара признал город. Это был город мечты, Империал-сити, столица великолепной императрицы Ишер, — с высоты он видел сады, роскошные земли вокруг дворца, официальную резиденцию императоров...

Остатки былого страха испарялись, уступая место изумлению и желанию все увидеть. Они и вовсе исчезли, когда он сообразил, что дворец приближается к нему с невероятной скоростью.